Страница 10 из 11
Пятьсот человек: сто солдат гарнизона, пятьдесят гвардейцев, триста тридцать ополченцев и новобранцев и двадцать Сестёр Лука. Ещё пять махашэров, включая самого Борха. Нанести хоть какой-то урон смогут только гвардейцы с сестрами да махашэры. У одних оружие с электроном, вторым подвластны стихии.
Если бы повелителей стихий было два десятка, да сотни две сестёр, да полтысячи гвардейцев, то шансы удержать крепость имелись, но…
Рядом ударили несколько луков, выпуская смертоносные гостинцы в сторону врага, пока стреляли простые солдаты, стараясь повредить эллисков, разбить сустав, пробить головы, позвонки, или даже в случае великой удачи повредить управляющий амулет, который находится рядом с сердцем и прикрыт двойным слоём ребер.
- Лей! – крикнул Борх, когда ров за минуту наполнился рычащей и шевелящейся массой. Первые эллиски уже нащупали трещины и выступы на стенах, когда на них пролилось кипящее масло, заставляя пузыриться кожу и отслаиваться плоть от костей. Это не убьёт немёртвых, но выведет на некоторое время их из строя.
- Поджигай! – отдал вторую команду старший махашэр.
Когда во рву скопилось порядком масла, а часть врагов пропитались им не хуже пакли в светильниках, сверху полетели пучки горящего хвороста и лампы. В один миг пламя поднялось на несколько метров, а от сильного жара все стоящие на стенах отшатнулись.
- Пора! – произнёс третье слово за начало сражения Борх и посмотрел на вал врагов. Которые шли в ров, заваливая огонь своими телами и не давая пламени разгореться, перекрывая воздух своей массой. Под его взглядом в немёртвых стали бить молнии. Прорубая огромные бреши в рядах эллисков. В двадцати метрах от него со стены слетели несколько огненных шаров, которые при столкновении с вражескими рядами взорвались, разорвав на куски и обуглив несколько десятков врагов.
Огонь действовал на немёртвых не хуже электрона, но не обладал такой скоростью воздействия. А жаль, тогда бы защитники просто залили бы ров маслом и подожгли, всё, что им грозило - тяжёлый запах горелого мяса.
- Камни! Бросайте камни! Они уже лезут!
Эллиски, некоторые объятые огнём с головы до ног, ползли вверх по стене. Камни и брёвна сшибали их обратно в огонь, но на их место вставали другие, и их становилось всё больше и больше.
- Ещё масла! – скомандовал Борх. – Не жалейте его, не давайте огню тухнуть.
Ещё несколько огромных котлов с кипящим маслов перевернулись через край стены, отправляя своё содержимое на головы созданий чёрных керутов. В двух местах пламя во рву вновь вспыхнуло, жадно набросившись на промасленные тела. От жара солдаты отворачивались, теряли внимание и просто не верили, что там может выжить хоть кто-то, пусть он и не считается живым.
И зря.
Но что взять со вчерашних крестьян или погонщиков, торговцев и охранников караванов, которые видели эллисков только на картинках у бродячих трупп весельчаков?
А немёртвым было плевать на жар, от которого у людей на стенах сворачивались брови и ресницы, перехватывало дыхание, и нагревалась бронза и сталь доспехов. И они ползли, лезли всё выше и выше. Вот они уже совсем рядом с крепостными зубцами, ещё немного, ещё несколько метров и они окажутся на стенах, среди солдат. И в этот момент в них ударила невидимая воздушная волна, срывая со стен, растирая о камиенные блоки, подбрасывая высоко вверх, чтобы уронить на огромной скорости на землю, где они превратятся в мешок из костей и мяса, разрушая управляющие амулеты.
Борх только покачал головой. Он не раз попрекал махашэра Пиюлта за его страсть к излишней силе ударов. Зачем так жечь тикеры и самого себя? Бой только начался, а несколько камней в ожерелье уже, должно быть, рассыпались, превратившись в невесомый прах.
Хотя, для кого беречь сейчас камни, чтобы потом чёрные керуты вставили их в тела пленников, тем самым превратив в эллисков?
Сёстры Лука зря стрелы не переводили, выбирая среди эллисков поводырей – более умелых, сильных, сохранивших зачатки разума и остатки памяти. Эти твари могут координировать примитивных собратьев, направляя на слабые точки, координируя свои действия, создавая кулак, если есть возможность прорвать оборону защитников.
Самые меткие стрелки во всём мире, с оружием, в которое вставлены тикеры, идеальными стрелами, которые изготавливают лишь немногие мастера-оружейники и наконечниками, покрытые слоем электрона, сплава из серебра и золота разрушающего ту силу, что делает эллисков неубиваемыми созданиями.
Но мало, слишком мало этих молодых и красивых женщин, чтобы выбить всех поводырей, не говоря уже и о массе простых немёртвых.
Как не сражались люди, сколько бы не выливали горючей жидкости на голову врагов и сколько бы ударов не наносили махашэры, но тот момент, когда твари забрались на стены, случился. А когда это случилось, что люди стали гибнуть один за другим.
Уже некому стало сбрасывать карабкающихся немёртвых со стен и те, словно, муравьи облепили их.
Волна плотного, как камень воздуха ударила на площадку рядом с лестницей. Которая вела со стены во двор крепости. Пиюлт не разбирая на своих и чужих (впрочем, своих там почти не осталось) снёс почти сотню сражающихся. Потом ударил своим любимым воздушным тараном вдоль стен, разбрасывая во все стороны людй и эллисков.
- Все во двор! – прокричал Борх. – Вниз, там поджигайте костры и отходите к последним воротам!
За десять минут схватки на стене, от солдат осталась пятая часть. Ни одного новобранца, только гвардейцы, несколько Сестёр и часть гарнизонных. И два махашэра – Борх и Пиюлт.
- Пиюлт, не трать силы, - старший махашэр придержал за локоть своего коллегу, когда тот собрался снести со стены очередную толпу врагов. – Тебе ещё раздувать огонь в крепости, чтобы она превратилась в один костёр и остановила врагов. Ступай вниз.
Повелитель воздушной стихии без слов кивнул в ответ и быстро, по-мальчишечьи перепрыгивая через ступеньки, заторопился во двор.
Эллиски, как грязная вода вливались сквозь зубцы на стену, а после скатывались во двор, где насаживались на копья, теряли конечности и головы, навсегда затихали со стрелой в груди или после удара молнии.
Гибли и люди…
Борх так и остался на стене, сдерживая натиск немёртвых со всех сторон, обугливая их тела молниями. Когда последний тикер рассыпался, отдав всю накопленную энергию, старших махашэр встал на парапет и оглянулся назад, на ворота, которые вели дальше в ущелье, по которому сейчас уходили тысячи крестьян, семьи гарнизона, женщины, старики и дети, оставив своих старших сыновей и мужей в крепости, в последнем заслоне.
И раскинув руки в стороны, он шагнул вперёд со стены.
Крепость горела, а благодаря помощи махашэра Пиюлта огонь поднимался на многие метры вверх, облизывая каменные стены построек, добираясь до деревянных крыш, втягиваясь в окна, чтобы вгрызсться в деревянные перекрытия и утварь. Скоро в крепости бушевал огненный шторм, который в считанные минуты обугливал плоть до костей.
Никто из защитников крепости так и не вышел из ворот, навсегда оставшись среди оплавленных руин в виде обугленных костей. Пять сотен людей остановили многотысячную армию эллисков, дали своим родным и тем, кого поклялись защищать на присяге, уйти в безопасное место.
Когда я проснулся, то увидел стоящую рядом с кроватью на коленях Сильфею, державшую мою руку. Столкнувшись со мной взглядом, она прошептала:
- Это было страшно.
- Ты, кха, - хриплым ото сна голосом спросил я, - ты видела то же самое?
- Нет, тронк’ра, не видела, но я чувствовала то, что видел ты.
Сон был тяжёлый, оставил после себя головную боль и сосущее чувство безысходности под сердцем. Причём, потеря энергии в драконьем камне была невелика, плохое самочувствие не из-за этого…
После завтрака, чуть-чуть придя в себя, я навестил Медведя.
- Привет, Максим, по делу? – поинтересовался он, едва я появился на пороге.
- По нему.
- Присаживайся и рассказывай.