Страница 3 из 15
– Река Тетерев! – вытянув руку в сторону блеснувшей впереди серебристой ленты, объявил Тадеуш.
И в его голосе только глухой не расслышал бы страстную надежду: может, ясновельможный князь разрешит искупаться… А если еще сделать большой привал, хоть на пару часов… Матка Бозка, какое это было бы блаженство!
Я всецело разделял его надежду. Восемь дней форсированного марша на пределе человеческих возможностей – это вам не шутка. Даже мой внутренний голос, наплевав на дисциплину и субординацию, начал бесстыдно намекать, что только последняя сволочь так обращается с собственным организмом…
А как устали другие, особенно женщины, вообще страшно подумать. Особенно если учесть адскую непрерывную тряску: ведь в экипажах той эпохи не было рессор! Любой толчок чувствительно отдавался… э-э-э… в том самом месте, которое у дам такое восхитительно округлое и соблазни- тельное…
Кстати, это еще одна новинка, которую обязательно надо внедрить! Чтобы было удобно ездить и самому князю: пусть видит, что пан первый советник радеет о своем сюзерене, и особенно – его супруге. Женщины, как ни крути, существа слабые, в комфорте нуждаются…
При мысли о Гризельде сразу как-то нехорошо засосало под ложечкой. Ведь влюбилась, чертова баба, влюбилась по уши! Ее взгляды, украдкой бросаемые во время того ужина, невозможно истолковать иначе… Мать вашу, вот не было печали! Нет, никто не спорит, очень лестно, ведь и женщина красивая, в самом соку, и не кто-нибудь – княгиня! А на фига козе баян??! Это ж такой сюрприз – злейшему врагу не пожелаешь! Что теперь делать?!
«Ты что, маленький? Тебе объяснение нужно?! – искренне изумился противный голос. – Баба – она и в Африке баба…»
Я, рассвирепев, отправил его по такому запутанному и дальнему маршруту, что и сам смутился: не чересчур ли?
Вид у Дануси был, словно у пса, которого обожаемый хозяин неизвестно за что вдруг вытянул арапником по спине.
– Пани… – всхлипнула камеристка. – За что? Уж я ли не была верна…
– За то, что забылась, позволила себе лишнее! – жестко отчеканила Елена. – На многое я смотрела сквозь пальцы, а все же есть вещи, которые никому прощать нельзя.
– Я же не думала-а-аа… – всхлипы перешли в горький плач.
– Ну, так впредь будешь думать! – усмехнулась пани Чаплинская. – Это для твоей же пользы: после моей смерти, если тебя в живых оставят, пойдешь в услужение к другой хозяйке. А будет ли она такой же доброй да снисходительной, как я, – неведомо… Так что заранее учись сдерживать язык!
Дануся яростно замотала головой:
– И слышать про такое не хочу! Пани Елена будет жить еще долго-долго!
– Твои бы слова да Езусу в уши! – вздохнула госпожа, махнув рукой. – Но что толку мечтать о несбыточном? Упустила свое счастье, погналась за призрачной мечтой… Хорошо говорят хлопы: близок локоть, да не укусишь! Но кто же мог знать, что так все повернется?! Что скромный сотник, на которого ополчилось все панство, станет гетманом?!
– Никто не мог знать… – с опаской прошептала Дануся.
Елена в отчаянии заломила руки. Глухой стон вырвался из высокой, упругой груди:
– Еще вчера – затравленный скиталец, оскорбленный и ограбленный, лишенный имущества, чести… А сегодня – гетман! Словно степной пожар, всюду распространяется ужас от одного грозного имени его! Паны, арендаторы, позабыв и про спесь, и про выгоду, бегут, словно зайцы! Только и слышно: «Хмельницкий, Хмельницкий!» Кричат, что у него уже сто тысяч войска, что взял богатейшую добычу в лагере Потоцкого, не сегодня завтра вторгнется в коронные земли, дойдет до самой Варшавы… О-о-ооо, какая же я дура! Могла быть рядом с ним, могла все держать в своих руках… Ведь имела же над ним такую власть! И что теперь?! – Внезапно, без всякого перехода, она спросила: —Как думаешь, он убьет меня сразу, без мучений? Или отдаст катам?
У камеристки побледнело личико.
– Матка Бозка… – чуть слышно прошептала она трясущимися губами. – Да что такое пришло в голову пани?! Как это – убьет?! За что?! Ведь пани увезли силой, против ее воли, и венчаться заставили тоже насильно, под угрозой смерти…
Раздался безжизненный, деревянный смех.
– По-твоему, он поверит в такую чепуху? Богдан – зрелый муж, а не глупый мальчик…
– Если пани по-настоящему постарается, то он и не в такое поверит! – убежденно воскликнула Дануся.
Глава 4
Не знаю, как выглядел Днепр, когда великий князь Владимир, используя то уговоры, то угрозы, загнал туда киевлян креститься. Но, думаю, весьма похоже на свой приток Тетерев. Разве что киевляне все-таки лезли в днепровскую воду не в чем мать родила, а в нательных рубахах… впрочем, откуда такая уверенность? До принятия христианства наши предки особой стыдливостью не страдали.
Вишневецкий, будто услышав мысленные коллективные мольбы, разрешил купание. Само собой, не всем сразу, а поочередно. Те, чья очередь была первой, буквально бросились к берегу, на ходу срывая одежду, скидывая сапоги. Вода в мгновение ока вскипела, взбитая в белую пену, заполненная голыми телами. Крепкий, ядреный запах застарелого прокисшего пота пополз по округе, заставив страдальчески морщиться женщин, которым торопливо обустраивали купальни в почтительном отдалении от неподобающего зрелища. Как и подобало благовоспитанным дамам, они деликатно пялились в противоположную сторону, рассматривая траву, небо и облака, ожидая сигнала к собственному омовению. Во главе с ясновельможной княгиней… глаза бы ее не видели!
Я успел заметить и ее взгляд, украдкой брошенный в мою сторону, и реакцию толстой тетки с измученным потным лицом, стоявшей неподалеку от Гризельды… Черт, а ведь что-то подозревает, зараза! Устала так, что ноги подгибаются, а глазки-то зоркие, и извилины работают, работают… Тьфу ты! Лишь бы не начала трепаться направо-налево! А княгиня-то хороша: никакой выдержки! Неужели я такой обаятельный, что бабы последних остатков ума лишаются, на меня взглянув?.. Кстати, кто эта тетка? По-моему, жена княжеского управителя… Блин!!! А ну как проболтается мужу? Хорошо, если у того хватит ума отмахнуться, приняв это за обычные бабские сплетни… А если настучит князю?! Вот будто других проблем мало!.. Не приведи боже дойдет до ушей Иеремии, что тогда?!..
От горестных мыслей меня отвлек вестовой:
– Проше ясновельможного пана первого советника… Его княжья мосць просит пана в свою палатку, тотчас же!
При всей своей выдержке я чуть не вздрогнул.
«Неужели уже дошло?!»
Пани Чаплинская покачала головой, усмехнувшись:
– Как бы ни старалась, не поверит… Да он и слушать меня не станет!
– Станет, як бога кохам, станет! – горячо затараторила Дануся. – Он же был в ручках пани, как воск, как игрушка… Пани Елена вертела им, как хотела! Да мужчина, который любил женщину с такой дикой, необузданной страстью, который в самые горячие мгновения рычал, точно хищный зверь… Ой!.. – камеристка, испуганно запнувшись, прижала ладони к щекам. Видимо, опасаясь новой оплеухи.
Елена, вздрогнув, залилась краской: то ли от смущения, то ли от гнева.
– Ты что, подслушивала под дверью, мерзавка?!
Дануся торопливо перекрестилась:
– Да чтоб провалиться мне на этом самом месте, чтоб гром меня разразил… И в мыслях не имела! Разве можно? Хвала Езусу, я порядочная девушка… Носу из своей комнаты не высовывала!
– Тогда откуда знаешь?!
– Так ведь уши-то мне затыкать не приказывали. А слух у меня всегда был острым! Разве ж я виновата, что все было слышно?
– Матка Бозка! – Елена, простонав, схватилась за голову. Нестерпимый жар опалил ее щеки и уши. – Стыд-то какой!
Дануся улыбнулась – смущенно, но и озорно.
– Что ж тут стыдного? Коли сам Езус не нашел другого способа род человеческий продолжать, значит, то Ему угодно! Пани не краснеть нужно, а думать: как снова власть взять над паном сотником… Точнее, уже над паном гетманом! Как сделать, чтобы снова зверем рычал, пани гетманшу обнимая…