Проклятая усадьба

Кошкин, шедший первым, распахнул дверь в дежурку – и застыл в недоумении. Гуров через его плечо заглянул в комнату и убедился, что в ней никого нет.

– Куда же он делся? – удивлялся Кошкин. – Может, к себе в комнату пошел?

Заглянули в комнату Павла, а потом еще в туалет и на кухню, но охранника нигде не было.

– Может, он с этими уехал, с «гостями»? – предположил Кошкин.

– Нет, из дома никто не выходил, – отвечал Гуров. – Я за этим следил. Их вышло восемь человек, директор девятый, и столько же уехало.

– Не в парк же он ушел гулять в час ночи! – размышлял вслух Кошкин, когда они, обойдя все помещения, вернулись в вестибюль. – С девушками здешними у него роман не сложился, так что у них он прятаться не может… Да и зачем ему прятаться?

– Прятаться у твоего напарника резон есть, – сказал Гуров. – Допустим, ему очень не хочется отвечать на мои вопросы. А чтобы на ночь спрятаться, мест здесь достаточно: парк, кладовка, где садовник свой инструмент держит, гараж… Ладно, черт с ним. Этот допрос можно отложить до завтра. А сейчас, товарищ Кошкин, мне хочется задать пару вопросов тебе.

– Мне? – удивился охранник. – Мы с вами вроде уже беседовали…

– Да, беседовали, – согласился Гуров. – Однако с тех пор прошло полдня, у меня появилось много новой информации. И возникли вопросы. Самый главный вот какой: почему ты приказал водителю Семену Вихляеву скрыть от следствия услышанный вами выстрел? И почему ты связал этот выстрел с именем вашей хозяйки? Объясни мне это.

Лицо Егора Кошкина помрачнело. Как видно, он не ожидал, что Гуров так быстро узнает об их общей с водителем тайне. Несколько секунд он размышлял, затем решительно тряхнул головой и произнес:

– Хорошо, я отвечу. Я уговорил Семена молчать о выстреле, потому что думал, что стреляла Ирина Васильевна. А думал я так потому, что услышал вечером разговор…

– С Кононовым?

– А вы тоже об этом разговоре знаете? Ну, тогда мне нечего вам особенно рассказывать. В общем, я давно заметил, что Аркадий Ильич к Ирине Васильевне клеится. Она к этому никаких поводов не давала, просто у него характер такой – ни одной юбки не пропускать. Он здесь и к горничным обеим клеился, и к Лене, и к Марине, и к этой красотке, что с певцом приехала. И вчера слышу, он ей говорит: «Буду вас ждать». Она на него с такой злостью посмотрела… Я эту сцену хорошо запомнил. И когда услышал выстрел, подумал: это Ирина Васильевна решила избавиться от приставаний. И решил ни в коем случае не рассказывать про разговор Кононова с Ириной Васильевной и про выстрел, который мы слышали.

– Вот, значит, как… – задумчиво произнес Гуров. – Выходит, ты проникся к хозяйке такой симпатией, что… Уж не влюбился ли ты в нее, часом, а, Егор?

Лицо охранника слегка покраснело. Но он был человек крепкий и больше ничем своего волнения не выдал.

– Чего выдумываете? – грубовато сказал он. – Глупости все это. Просто решил не подставлять хорошего человека.

– Ладно, твое дело, – согласился Гуров. – Больше у меня к тебе вопросов нет. Ты сейчас куда – дежурить пойдешь?

– Ну да. Кто-то ведь должен дежурить, если Павел куда-то делся.

– Понятно. Ну а я спать пойду. А то завтра на ногах стоять не смогу. А мне завтра свежая голова нужна. Ты вот что: если увидишь своего напарника, передай ему, что полковник Гуров хочет утром с ним побеседовать. И напоминает, что Павел, как и все в доме, находится под подпиской о невыезде. И пусть не делает глупостей.

Дав охраннику такое напутствие, Гуров отправился к себе. Прежде чем лечь, он тщательно запер дверь (чего до этого никогда здесь не делал), да еще придвинул к ней тумбочку. А под подушку положил верный «макаров». Перед сном он составил план действий на следующий день. И первым пунктом в этом плане был ранний – не позднее восьми часов утра – звонок в Москву, генералу Орлову. Гуров ясно сознавал, что слова директора АО «Финансстрой» были не пустой угрозой. Появление директора и его «сотрудников» подтверждало правоту Гурова, ту мысль, что он высказал в беседе с младшим Вдовиным – что убийство Кононова произошло не само по себе, что это может быть частью многоходовой комбинации, конечная цель которой – отнять бизнес Игоря Вдовина. Сегодняшний наезд показывал, что комбинация существует и начинает осуществляться. Справиться с ней можно было только с помощью Орлова – даже не самого генерала, а высшего руководства МВД, к которому у генерала имелся выход.

Глава 14

За остаток ночи ничего существенного не случилось – по крайней мере, Гурова никто не будил, над ухом у него не стреляли и в дверь не ломились. Проснувшись в семь, Гуров спустился вниз. На кухне он застал Никиту, который готовил завтрак.

– Ты Павла, охранника, сегодня случайно не видел? – спросил сыщик.

– Случайно видел, – отвечал повар. – Он только недавно отсюда ушел.

– Завтракал?

– Ну да, как обычно.

– Это хорошо, что он позавтракал, – сказал Гуров. – На сытый желудок люди добрее бывают. Может, не сразу кинется…

– А, это вы шутите! – догадался Никита. – Так вам кофе или чай?

– Лучше чай, пару чашек, – отвечал Гуров. – И к нему горку бутербродов высотой с Эверест. Ну ладно, с Эльбрус. Но не прямо сейчас, чуть позже. Сейчас я пойду с Павлом поговорю. Побеседую с другом сердечным Павлушей натощак. Так что насчет его доброго расположения я не совсем шутил.

Не заглядывая в дежурку, сыщик отправился прямо к комнате, которую занимал охранник. Подойдя, он резко толкнул дверь. Она была не заперта на замок, а только закрыта на задвижку. От удара язычок задвижки отлетел, и Гуров шагнул в комнату. Охранник сидел на кровати и тыкал пальцем в мобильник – видно, собирался куда-то звонить. Увидев ворвавшегося к нему сыщика, он нахмурился и собрался встать. Но Гуров не дал ему этой возможности – толкнув парня в грудь, он заставил его сесть снова на кровать и навис над ним.

– Давай колись, кому ты ходил вчера докладывать! – резко потребовал он.

– Чего докладывать? Ни к кому я не ходил! – окрысился Павел.

– Не ври! Я точно знаю, что доклад был. Ты доложил, что сделал все, как тебе сказали, бригаду впустил. Но тут мент проклятый помешал, и бригаде пришлось уехать ни с чем. Так? Так, я спрашиваю?

Охранник молчал. Он явно не знал, как себя держать. Противник, то есть Гуров, явно что-то знал. Поэтому отрицать все было глупо. Но что он знает, а чего нет?

Охранник лихорадочно соображал, что говорить. А задача Гурова на этом этапе была – не дать ему что-то сообразить и выстроить правильную линию поведения. Натиск, напор – вот что сейчас требовалось. А еще хитрость, использование неожиданных, нестандартных ходов.

– Ладно, можешь не говорить, – вдруг махнул рукой Гуров. Оглянулся, увидел стул, сел на него; держал себя расслабленно. – Можешь не говорить, – разрешил он охраннику. – Больно мне твое признание нужно! Я и так все знаю. Одного не знаю – кому именно ты звонил? И куда – в Кашин или прямо в Москву? Если в Москву, то мне надо тебя прямо сейчас винтить, класть в машину мордой вниз и везти туда – в древнюю столицу. Там тебя будут допрашивать другие люди, специалисты. И там ты задержишься надолго. А если звонил ты в Кашин – тогда ничего, тогда останешься здесь. Ну, ответь, не томи душу, а то я еще не завтракал. А на пустой желудок с такими, как ты, беседовать – исключительно вредно.

Охранник Павел Ступин молчал. На его лице отразилась напряженная работа мысли – даже пот выступил от умственного напряжения. Наконец он нехотя произнес:

– Ладно, скажу. В Кашин я звонил.

– Вот как? Очень интересно! И кому же?

– Человек такой есть, Русланом зовут. И не надо спрашивать, кто он, что – я его никогда не видел и делов его не знаю. У меня только номер его есть.

– А номер тебе в Москве дали? – предположил Гуров. – Месяца три назад, так?

– Почти. Не три, а пять. В марте дело было.

– Ну да, конечно, в марте! Пригласили в ресторан, закуска царская, вискарь, все такое. И чемодан денег. А всех делов – смотреть, что у хозяина, у Вдовина то есть, делается и кого нужно извещать. Так?