Зубы Дракона

Он не носил шляпу, и его темные волосы, длинные и зачёсанные на одну сторону, падали то и дело на его бледный лоб и также убирались. Он не фасонил, был скромным человеком, простой как все, ему можно было пожать руку, он дружески улыбается тем, кто приветствуют его. Разразилась буря аплодисментов, Heils[35] слились как капли дождя, превращающегося в ливень. Нельзя было услышать отдельные приветствия, звуки соединились в союз, как Национал-социалистическая немецкая рабочая партия.

Ланни никогда не присутствовал на старомодном американском молельном бдении, но его друг Джерри Пендлтон из Канзаса рассказывал ему об этом, а здесь происходило совсем другое. Там кто-то из американского Юга или Среднего Запада приезжал и обучал искусству возбуждения душ неискушенных людей, чтобы позволить им принять участие в том, что делается для них. Или здесь что-то, что возникает из неискушенных душ в любой части мира? Выступавшие на этой сцене задавали вопросы, и двадцать тысяч глоток выкрикивали на них ответы. Только они не кричали: «Славься, славься, Аллилуйя!» и «Благослови, душа моя, Господа!»[36] их мирские крики были: «Долой Версаль!», «Смерть жидам!» и «Германия, очнись!»

Семь лет назад Ланни наблюдал, как Чарли Чаплин выступал в большой пивной в Мюнхене. И вот он снова здесь с теми же глупыми маленькими темными усиками, с такой же застенчивой, скромной и оправдывающейся манерой. Но теперь он потолстел, лучше питается. Теперь, кроме того, два десятка прожекторов направлены на него, рассказывая всем, что внешность обманчива, и что он — номер один. Баннеры и символы, лозунги и ритуалы, надежды и решимость, все вышли из его души. Он Мессия, единственный ниспосланный и отправленный спасать фатерланд в час его величайшего испытания.

Он начинает говорить, а Ланни знает каждую интонация. Спокойная в начале, и огромный зал замер, как вселенная прежде, чем Бог создал её. Но вскоре прорицатель начинает разогревать публику, доходя до своей темы. Лозунги, которым он учил всю Германию, воздействуют и на него, как и на других. Они господствуют над всем его существом. Они — искры из жгучего пламени, которое день и ночь горит в нем. Пламя ненависти «Ади» к его несчастной и погубленной жизни! Ненависти к своему отцу, тупому мелкому бюрократу, который хотел сделать сына, таким же, как он сам, и не позволил ему стать художником. Ненависти к критикам и дилерам, которые не признают его жалкие попытки в живописи. Ненависти к бомжам и бродягам в ночлежках, которые не хотели слушать его вдохновенный бред. Ненависти к русским, французам, англичанам и американцам, которые не позволили малоизвестному капралу выиграть войну. Ненависти к марксистам, которые предали Германию, нанеся ей удар в спину. Ненависти к евреям, которые сделали деньги из её несчастья. Ненависти ко всем, кто сейчас стоит на ее пути, кто выступает против партии Ади, который должен спасти ее от унижения. Все эти ненависти вспыхнули из взорванной души и подожгли пороховую бочку, в которую превратилась Германия. И вот она пылает, пылает!

Фюрер не обладал чувством юмора, у него не было никаких следов шарма. Он был человек необразованный и говорил с австрийским акцентом, не всегда грамматически правильно. Его голос был хриплым от тысячи речей, и он безжалостно его напрягал. Он говорил слишком возбужденно и пронзительно кричал. Он махал руками, грозил кулаком в лицо врагов Германии. Пот заливал его рыхлое и достаточно мешковатое лицо. Его тяжелые волосы падали ему на глаза и их приходилось убирать.

Ланни знал каждый жест, каждое слово. Ади ничему не научился, не изменился ни на йоту за семь лет. Он просто повторял то же самое миллионы раз. Его книга в двух частях, которую Ланни прочитал со смешанной тревогой и смехом, стала библией новой религии. Были проданы миллионы экземпляров, нельзя даже предположить, сколько было издано брошюр, листовок и газет, печатавших выдержки из книги и её повторения. Конечно, счёт шел на миллиарды. Тиражи некоторых нацистских газет достигали сотен тысяч в день, и в течение ряда лет росли. Генрих рассказал Ланни, что в ходе нынешней кампании они провели почти тридцать пять тысяч митингов в Германии, и какое количество литературы было продано на каждом из них. Ланни, слушая и наблюдая за бешеной толпой, вспомнил строки из своей антологии поэзии. Строчки, которые звучали мелодично и волнующе, но он их не понял, когда читал их в детстве:

Предыдущие выборы в рейхстаг состоялись менее, чем два с половиной года назад, и на тех выборах социал-демократы получили более девяти миллионов голосов, коммунисты — более трех миллионов, а нацисты менее одного миллиона. Две последних партии вели активную работу с тех пор, и условия способствовали экстремистам. Экономический крах в Америке сделал там сельскохозяйственную продукцию убыточной, и это вызвало немедленную реакцию в Германии. Крестьяне должны были продать урожай прошлого года с большими убытками. Что касается рабочих, то их было четыре миллиона безработных, и все остальные ожидали такой же участи. Эти группы были уверены, что надо голосовать за изменения, но какие?

Невозможно провести неделю в возбужденной стране и не придти в возбуждение. Это стало своего рода спортивным тотализатором. Надо выбрать фаворита и сделать ставки. Согласно человеческой природе веришь в то, на что надеешься. Ланни убедил себя в том, что осторожный и флегматичный немецкий народ предпочел бы тщательно продуманную программу социалистов и отдаст им большинство голосов, чтобы те смогли воплотить свою программу в жизнь. Но Йоханнес Робин, который был настроен на пессимизм, ожидал худшего, имея в виду, что коммунисты выйдут на первое место. Красный Берлин станет алым или темно-красным, а то, и наиболее ярким из оттенков.

Результаты поразили их всех, за исключением, возможно, Генриха Юнга и его товарищей по партии. Социал-демократы потеряли более полумиллиона голосов. Коммунисты получили более миллиона с четвертью. В то время за нацистов количество голосов увеличилось с восьмисот тысяч до почти шести с половиной миллионов: прирост на семьсот процентов за двадцать восемь месяцев! Если считать в миллионах то, грубо говоря, социал-демократы получили восемь с половиной, нацисты — шесть с половиной, а коммунисты — четыре с половиной.

Новости взорвали остальной мир, как фугас. Государственных деятелей союзных стран по мировой войне, уверенных, что Германия опутана цепями. Международных банкиров, ссудивших ей пять миллиардов долларов. Переговорщиков, которые в начале этого 1930 года добились ее подписи под планом Юнга, по условиям которого она обязалась платить репарации в течение пятидесяти восьми лет. Теперь все они вдруг обнаружили, что шесть с половиной миллионов жертв войны были напрасны! Военные доходы должны были быть конфискованы, тресты национализированы, универмаги переведены в коммунальную собственность, спекуляция землей запрещена, а ростовщики и спекулянты подвергнуты смертной казни! Такова была нацистская внутренняя программа для Германии. В то время как внешняя программа нацистов включала денонсацию Версальского договора, отмену плана Юнга, и в случае необходимости, войну за освобождение Германии от «еврейских плутократий» Франции, Великобритании и Америки!

Хозяин дома, где гостил Ланни, был неприятно удивлен этими результатами выборов, но, подумав, решил не слишком беспокоиться. Он сказал, что всё не так плохо, как нам кажется. Он добавил, что экстремистские высказывания нацистов были нужны только для того, чтобы получить голоса. У него были свои личные источники информации, и он знал, что ответственные руководители были смущены неосторожностью своих молодых последователей. Если тщательно изучать нацистскую программу, то можно увидеть, что она полна всевозможных двусмысленных фраз и пунктов, предусматривающих отказ от взятых обязательств. Во время Кампании в Берлине ораторы обещали черни «конфискацию без компенсаций» больших поместий юнкеров. А между тем, в Восточной Пруссии, нацисты получили поддержку со стороны юнкеров, указывая на пункты программы: земли, подлежащего конфискации, должны быть «общественно-необходимыми». А ведь легко решить, что земля ваших друзей и сторонников не входят в эту категорию!

35

слова приветствия (нем.)

36

Ветхий завет, Псалтирь, Псалом 103

37

Элизабет Хейдон Реквием по солнцу