Правильное решение

От зашкаливающей концентрации патриотизма у Бертрама разболелась голова и обострился радикулит, но выключить голопроектор он не мог из педагогических соображений: малышка Исанн смотрела на экран во все свои огромные и счастливые глаза и разве что в ладоши от восторга не хлопала. Было бы жестоко и неправильно отбирать у девчушки эту "конфетку" после ужаса, который ей пришлось испытать, когда в здании Сената завязался бой и трансляция чрезвычайной сессии прервалась "по техническим причинам". Арманду бы по голове настучать за его любовь к эффектным представлениям и наплевательское отношение к родному ребенку, но что толку? Если к пятидесяти годам ума нет, то уже вряд ли когда-нибудь прибавится.

"Хорошо хоть додумался отправить девочку ко мне. Эта ее дуреха-гувернантка скорее окончательно довела бы ребенка до нервного срыва, чем успокоила".

- Он потрясающий, правда? - Исанн обернулась и одарила Бертрама счастливой улыбкой. Старик даже немного удивился, что она нашла в себе силы оторвать взгляд от Палпатина, изящно и даже как-то по-доброму втаптывавшего в грязь подставного либерального журналиста. - Теперь, когда джедаи и Сенат не могут строить против него козни, все точно будет хорошо!

"Смотря для кого", - подумал Бертрам, но вслух с малышкой согласился: ни к чему портить ребенку настроение, тем более что у нее-то уж точно есть все причины для радости.

Пока Исанн пожирала влюбленными глазами новоявленного императора, Бертрам смотрел на нее, добродушно посмеиваясь про себя: все, вот и первая влюбленность, теперь ни одному прыщавому пареньку из числа сверстников ничего не светит. Что ж, ничего удивительного: Исанн - девочка умная и не по годам развитая, вот и кумиры у нее поинтереснее малолетних красавчиков из мужских гимназий и звезд эстрады.

"Вот только вряд ли Арманд обрадуется, если лет через десять этот старый шельмец действительно обратит внимание на его красавицу".

Интервью продлилось еще около получаса, после чего сменилось дебатами экспертов-политологов. На счастье Бертрама, девочке они быстро наскучили, и она милостиво позволила увести себя на кухню - отпраздновать "папину победу" загодя купленным тортом. За столом Исанн трещала без умолку, делясь впечатлениями и надеждами на будущее. В числе последних, наряду с миром во всей галактике, подозрительно часто мелькала казнь Мейса Винду и, почему-то, Мон Мотмы. На вопрос, откуда у маленькой девочки такая кровожадность, маленькая девочка ответила просто и гениально: "А что, разве они не заслужили?". И ведь не поспоришь. Но поговорить с Армандом насчет того, что воспитывает дочку он несколько не так, как это делают нормальные люди, определенно стоило.

- А когда папа вернется? - спросила Исанн, когда от торта осталось лишь несколько крошек на тарелке. Бертрам потянулся было положить ей еще, но девочка отрицательно помотала головой. - Он же обещал, что приедет сразу же, как разберется с делами.

- Значит, еще не разобрался. Ты подумай, сколько на него сейчас свалилось.

- Да, наверное.

Девочка погрустнела и принялась смущенно колупать ложкой второй кусок торта, который Бертрам ей все-таки положил. Похоже, ее мучил какой-то другой вопрос, но она не решалась его задать. Старик посмотрел на нее понимающе, хитро прищурив глаза: дескать, говори, не стесняйся.

- Дядя Бертрам, - наконец подала она голос, набрав в грудь воздуха и приняв до смешного самоуверенный вид. - А как вы думаете, я бы смогла работать на благо Империи? Ну, как вы или папа?

"Ну, начинается... Эх, Вандрон, конечно, тот еще жук, но пропаганду развернул такую, что любо-дорого посмотреть. А у маленьких девочек из-за нее глупые мысли в голове появляются".

- Тебе-то зачем? - снисходительно улыбнулся он. - Исанн, наша работа на сказку не похожа. Думаешь, она действительно такая интересная и благородная, как показывают в фильмах?

- Я не дура, - обиженно насупилась девочка. - И побольше многих знаю, чем вы на самом деле занимаетесь. Может, это и не так здорово, как в кино, но уж точно интереснее, чем распоряжаться каким-нибудь благотворительным фондом, как мама. И гораздо важнее! Я хочу настоящим делом заниматься, понимаете? Приносить пользу Империи, а не просто пользоваться тем, что она мне дает. Иначе чем я буду лучше глупых куриц, которые учатся со мной в одном классе?

Она выглядела очень забавно в этот момент: огромные глаза сверкают, щеки горят, вид такой одухотворенный, что хоть сейчас в пропагандисткий фильм о правильном воспитании молодежи... Бертрам не смог сдержать снисходительной улыбки.

- А может, ты прирожденный сенатор? - спросил он полушутя-полувсерьез. - Вот вырастешь и будешь продвигать правильные законопроекты, помогать императору делать Империю лучше... а папа твой - охранять тебя от политических противников, завидующих твоему влиянию, уму и красоте.

- Издеваетесь, - резюмировала Исанн, разочарованно вздохнув. - Ладно, я поняла... можно еще чаю?

Судя по хитрому блеску в глазах и упрямо сжатым губам, девочка твердо решила, что будет работать в госбезопасности. Бертрам нашел это очень милым и забавным: чем бы дитя не тешилось... ничего, еще год-полтора подонимает отца этой глупостью, а потом перебесится. Так со всеми детьми бывает.

* * *

Арманд приехал за дочерью ближе к ночи. К этому времени Исанн уже спала, утомленная долгим, богатым на события и переживания днем. Бертрам постелил ей в одной из спален, клятвенно пообещав разбудить, как только приедет отец, а сам дожидался друга, ученика и начальника в гостиной. На кофейном столике высилась бутылка отборного кореллианского виски, пока еще плотно закрытая, - напиток стоил примерно пятую часть от месячного жалования старика и потому бережно хранился до особого случая. Такого, как становление Империи, например.

- Я уже думал, что ты собрался ночевать в офисе, - приветливо улыбнулся Бертрам, когда Арманд переступил порог.

- И бросить тебя с моей маленькой фурией? Я слишком дорожу твоим здоровьем.

Он тяжело опустился в кресло и с наслаждением запрокинул голову, разминая затекшие мышцы. Даже в неярком свете торшеров было видно, что выглядит директор не лучшим образом: он казался бледным и осунувшимся; куда-то исчезли его привычные моложавость и энергичность - сейчас Арманду можно было не просто дать все его пятьдесят с небольшим, но и прибавить по ошибке с полдесятка лет.

"Ударный труд еще никогда не шел никому на пользу".

- Не наговаривай на маленькую, - с напускной строгостью проворчал Бертрам, разливая виски по стаканам. - У тебя прекрасная девочка, воспитанная, красивая и умная. Не пойму только, за что тебе досталась.

Он наполнил стаканы (скрюченные артритом руки дрожали, но Бертрам все же умудрился не пролить ни капли) и предложил один Арманду. Тот усмехнулся:

- И сам не знаю. Везение, Бертрам, чистое везение. Как она?

- Спит. Очень за тебя переживала. Проблем с ней не было... если не считать принудительный просмотр пропаганды. Исанн в восторге от Палпатина, и мне приходилось восторгаться вместе с ней.

Арманд хрипло рассмеялся, да как-то невесело. Кажется, у каждого, кто знал Палпатина достаточно близко, с годами вырабатывался иммунитет к его почти сверхъестественной харизме.

- Маленькая еще, впечатлительная... потом поумнеет.

- Что-то ты не очень рад триумфу.

- Отчего же? Рад... только сил никаких уже не осталось. Хоть бы день не видеть все эти рожи.

- За что боролся, Арманд. Лучше меня понимаешь, что покой тебе в этом году разве что сниться будет.

Они выпили молча - ни нужды, ни настроения для тостов не было. Некоторое время сидели в тишине: Арманд в ней отчаянно нуждался после прошедшего дня, а Бертрам хорошо это понимал. В который раз старик порадовался про себя, что ему в свое время хватило ума отказаться от директорского поста: страшно представить, сколько нервных клеток и лет жизни он себе сберег.