Свет дня

Когда настала очередь десерта, Харпер остановил на мне пристальный взгляд:

— Артур, как только Хамулы уйдут к себе, начинайте сносить вещи вниз. Они думают, что мы собираемся на пару дней в Анкару, так что можно от них не прятаться. Но нам надо оставить себе достаточно времени, чтобы почистить все в комнатах.

— Почистить все в комнатах?

— Стереть отпечатки пальцев. Если повезет, никому и в голову не придет связывать нас с этой виллой. Хозяевам заплачено за весь срок вперед, так что они не будут возражать, даже если больше нас никогда не увидят… Конечно, Хамулы и сами здесь все протрут, они, как я заметил, это любят, но кое-что могут и пропустить. Например, оконные ручки, зеркала в шкафах… Вот о них-то нам и следует побеспокоиться самим.

К двум часам я снес вниз все вещи и спросил у Харпера, можно ли мне сходить к себе в комнату, чтобы «почистить» все и там тоже. Он кивнул, но предупредил, чтобы я там не задерживался, потому что потом мне надо будет помочь мистеру Фишеру.

Я торопливо, чуть ли не бегом отправился наверх и первым делом в туалете дописал свое сообщение. Затем изобразил видимость «подчистки» комнаты — ведь мои отпечатки у Туфана уже имелись — и с чистой совестью отправился помогать Фишеру.

Без четверти три Харпер вывел машину из гаража во двор, и я сложил в нее все наши вещи. В багажнике места для них оказалось мало, поэтому кое-что пришлось поставить на пол у заднего сиденья.

Ровно в три Миллер, Харпер и я зашли в комнату Миллера. Там мы с Миллером сняли с себя рубашки и начали обматываться шнурами и прочими атрибутами экипировки. Харпер помогал нам, а когда мы закончили, тщательно проверил, все ли сделано как надо, не бросается ли в глаза что-либо необычное в нашем виде… Даже заставил меня несколько раз пройтись туда-сюда по комнате. Поскольку под правой брючиной у меня были спрятаны пружинные крючки, то походка вышла не очень-то естественная. Сразу же заметив это, Харпер сказал:

— Артур, вы выглядите так, будто совсем недавно обмочились в штаны. Неужели нельзя постараться ходить хоть чуть-чуть более естественно? Хотя бы недолгое время…

— Нет, вряд ли… Даже если очень стараться. Эти чертовы крючки все время цепляются друг за друга.

— Ну тогда поменяйте их местами: один выше, а другой ниже.

Я последовал его совету, снова прошелся по комнате, и на этот раз Харпер был в общем-то доволен. После чего мы спустились вниз, где нас не менее внимательно осмотрела мисс Липп. Она заметила у Миллера такую же проблему с блоками, какая была у меня с крючками, и, пока они меняли их местами, я ухитрился незаметно переложить сигаретную пачку с донесением из заднего кармана брюк в верхний кармашек своей рубашки. Так будет намного легче достать ее, когда настанет время выбросить в нужном месте. Как можно естественнее.

К этому времени Фишер начал уже заметно нервничать. Бинты не позволяли ему носить наручные часы, поэтому он то и дело хватал Миллера за руку, чтобы посмотреть на его. Но Миллеру это скоро надоело. Он выдернул свою руку и раздраженно сказал:

— Слушай, если ты не можешь ничем помочь, то хотя бы не путайся под ногами.

— Нам пора трогаться в путь. После половины четвертого там начинают считать всех входящих и выходящих. И тогда…

— Я сам вам скажу, когда будет пора, Ганс, — перебил его Харпер. — Миллер прав: если не можешь помочь, то сядь вон в то кресло и молча жди своей очереди.

Фишер обиженно засопел. Минуты через две, когда Миллер вернулся к себе в комнату, чтобы сделать там последние приготовления, Харпер повернулся ко мне:

— Вы уже вспотели, Артур. Со всем этим добром под рубашкой сегодня вам лучше за руль не садиться. К концу поездки вы будете мокрым как мышь. Кроме того, мисс Липп тоже совсем неплохо знает дорогу… Вы поедете на заднем сиденье. Так будет надежнее.

— Как скажете, сэр. — Вообще-то я, конечно, очень надеялся, что, сидя на водительском сиденье, смогу подать агентам Туфана в светло-сером «опеле» знак рукой, когда буду выбрасывать им «пустую» сигаретную пачку с крайне важным донесением, но ведь с Харпером не поспоришь. Противоречить ему дело и бессмысленное, и просто опасное. Так что придется ждать, когда представится более удобная возможность…

Ровно в три тридцать мы все вышли из дома и сели в машину. Миллер, само собой разумеется, залез на заднее сиденье первым, затем мне жестом приказали следовать за ним, Фишер сел последним, а сам Харпер захлопнул за нами дверь. Таким образом, я оказался практически отрезанным и от окна.

Мисс Липп вела машину, Харпер сидел рядом с ней…

С моего места мне не было видно, что происходит сзади нашей машины, поэтому, когда мы выехали на дорогу, я, сделав вид, будто хочу дать Фишеру, с его раненой рукой на перевязи, чуть больше пространства, ухитрился полуобернуться назад и бросить быстрый взгляд через заднее стекло. Да, темно-зеленая «пежошка» была на месте. Не приближаясь ближе чем нужно, преданно следовала за нами.

Мисс Липп вела машину ровно, не быстро и очень аккуратно, но, поскольку движение на дороге было довольно редким, мы без особых трудов добрались до города практически вовремя. Без десяти четыре мы уже проезжали вдоль трамвайной линии мимо дворца в сторону площади Таксим. Я предполагал, что гараж, о котором совсем недавно говорил Харпер, находится где-то совсем рядом с испанским консульством и минутах в пяти неторопливой ходьбы от отеля «Караван-сарай», о котором также упоминал агент Туфана. Сначала так оно и казалось, но потом все вдруг переменилось. Причем буквально в одну секунду.

Вместо того чтобы повернуть на площади Таксим направо, мисс Липп вдруг ее пересекла, а затем поехала вниз по холму в направлении моста Галата… Я был настолько удивлен, что чуть было не потерял голову и не закричал, что она не туда едет! Слава богу, в самый последний момент я все-таки опомнился и не сделал этой чудовищной глупости. Однако Миллер успел заметить мое невольное движение и не преминул тут же поинтересоваться, в чем, собственно, дело.

— В том чертовом пешеходе. Мне показалось, он будто нарочно лезет прямо под колеса нашей машины.

Такие ремарки ведущие машину иностранцы делают в Стамбуле каждую вторую минуту.

Он довольно хихикнул:

— Пастухи, деревенские пастухи, что с них возьмешь? Они напрочь отрицают даже саму возможность существования техники.

В этот момент мисс Липп резко повернула влево, и мы покатились по наклонному пандусу куда-то вниз… Оказалось, это был гараж. Небольшой, всего машин на двадцать-двадцать пять, не больше. С ямой и смотровой эстакадой. На ней в данный момент стоял микроавтобус «фольксваген», из пассажирского салона которого почему-то были вынесены сиденья. А прямо перед ним находился мужчина средних лет, в рабочем комбинезоне и с грязной тряпкой в правой руке.

Когда мисс Липп медленно подъехала к эстакаде и остановилась, Харпер сказал:

— Все, приехали. Выходим.

Неторопливо вылезая из машины вслед за Миллером, я незаметно переложил пустую сигаретную пачку с сообщением Туфану из кармана рубашки в ладонь руки.

А Харпер тем временем уже садился за руль «фольксвагена».

— Шевелитесь, шевелитесь! — громко крикнул он нам, одновременно поворачивая ключ зажигания. — У нас не так много времени. Влезайте сюда, и, пожалуйста, поживее.

Следуя за Миллером, я сделал вид, что споткнулся, и незаметно выбросил свою «пустую» сигаретную пачку. Она упала на замасленный бетонный пол. Затем дверь за моей спиной резко открылась, и до меня донесся приглушенный стон Фишера, которого она больно задела по плечу. Когда он поднимался на эстакаду, чтобы сесть в машину, его левая нога задела пачку, и та упала на дно расположенной по соседству ямы. Это было сделано не нарочно. Он даже не посмотрел вниз…

Миллер закрыл дверь и запер ее.

— Держитесь покрепче, — предупредил нас Харпер и включил скорость.

Мы снова поехали по пандусу — только теперь наверх, — на несколько секунд остановились, пропуская рейсовый автобус, затем свернули влево и направились в сторону моста Галата. Через заднее окно нашей машины я успел заметить темно-зеленую «пежошку», аккуратно припаркованную рядом с въездом в гараж, из которого мы только что выехали.