Свет дня

Фишер сидел на стуле в умывальне с мраморным полом, справа от главного холла. Харпер и мисс Липп перевязывали его окровавленные руки полотенцами; Миллер пытался остановить кровь, сочившуюся из раны на лице, Хамулы суетились рядом, не зная толком, что делать…

Увидев меня, Харпер кивком указал на них:

— Спросите у старика, где здесь можно найти ближайшего врача. Только не перепутайте: не больницу, а именно ближайшего частного врача!

— Не надо, я сам спрошу, — слабым голосом пробормотал Фишер, лицо которого стало уже темно-серого цвета.

Я схватил Хамула за руку и подтащил к нему поближе.

В Сариере есть не один, а даже два врача, объяснил турок, но ближайший к нам находится не здесь, а около Биликдере, в противоположной стороне отсюда. Если он дома, его можно хоть сейчас вызвать на виллу по телефону.

Когда Фишер перевел его слова на французский, Харпер отрицательно покачал головой.

— Нет, нет, мы сами поедем к нему, — решительно заявил он. — Заплатим ему пятьсот лир и скажем, что ты случайно наткнулся на лезвия электрического вентилятора. Этого, полагаю, будет достаточно. — Он повернулся к мисс Липп: — Ну а вам с Лео, думаю, лучше остаться здесь, дорогая. Чем меньше нас там будет, тем лучше…

Она кивнула.

— Честно говоря, я совсем не знаю туда дороги, — признался я. — Может, в качестве проводника возьмем с собой старика Хамула?

— Хорошо, пусть едет с нами.

Прихватив с собой сумку со свежими полотенцами, Харпер и Фишер сели на заднее сиденье, а старый Хамул устроился впереди, рядом со мной.

Дом врача находился всего милях в двух от нас. Когда мы туда подъехали, Харпер приказал нам с Хамулом ждать их в машине, так что у меня не было никакой возможности подойти к незаметно сопровождавшему нас светло-серому «опелю» и сообщить людям Туфана о том, что, собственно, у нас происходит. Что ж, будем надеяться, несколько позже они сами узнают все от врача… Старый Хамул сначала какое-то время тупо тер пальцем кожу сиденья, а затем, когда это занятие ему, очевидно, попросту надоело, свернулся калачиком и решил немного поспать. Я попробовал было незаметно для него выбраться из машины, но Хамул тут же проснулся и снова сел прямо. Не глядя на меня. Но проснулся и сел! После этой неудавшейся попытки я остался в машине и закурил. Вообще-то мне следовало бы написать письменное донесение о «содержимом за обшивкой дверей», вложить его в пустую сигаретную пачку и на обратном пути к вилле, на повороте выбросить ее в окно — старик наверняка ничего не заметил бы, потому что все время смотрел в боковое окно, то есть в противоположную сторону, — но в тот момент мне почему-то казалось, что позже я наверняка смогу как-нибудь передать им все это лично, собственными словами.

Фишер и Харпер пробыли в доме врача чуть больше часа, и, когда, наконец, вышли, Фишер выглядел совсем не так уж плохо, как можно было бы ожидать. Во всяком случае, на первый взгляд. Порез на лице закрывала аккуратно приклеенная корпиевая повязка, а левая рука покоилась в легкой перевязи, которая годилась скорее для растяжения связок, чем для сколь-либо серьезного ранения. Однако когда он подошел ближе, то стало заметно, что и руки, и предплечья у него тоже основательно перебинтованы, причем не в одном, а во многих местах. Не говоря уж о том, что пальцы левой руки были прочно зафиксированы на мягкой подушечке… Я немедленно выскочил из машины и открыл ему заднюю дверь. От него пахло чем-то обеззараживающим и медицинским спиртом.

Они с Харпером молча сели в машину и за всю дорогу на виллу не проронили ни слова.

Миллер и мисс Липп уже ждали нас на террасе. Как только я остановил машину у входа и открыл для Фишера заднюю дверь, они тут же спустились по ступенькам вниз. Он вышел, молча прошел мимо них в дом. Никто по-прежнему не произносил ни слова. Впечатление было такое, будто прямо у меня на глазах происходит некое таинство… Старый Хамул заковылял к себе «домой», Миллер и мисс Липп подошли к Харперу.

— Ну, как он? — вроде бы озабоченно спросил Миллер.

Хотя никакой заботой тут и не пахло. Просто мрачное желание узнать о возможных последствиях для их общего дела, только и всего.

— Левая рука: семь швов на одном серьезном порезе, четыре на другом, еще несколько на предплечье; правое предплечье: семь швов. Остальные порезы не такие глубокие. После перевязки и наложения швов врач сделал ему несколько уколов и заставил выпить пару болеутоляющих таблеток. — Харпер перевел глаза на мисс Липп: — Где повар?

— Скрылся, — спокойно ответила она. — Немного проспавшись, он попросил разрешения сходить к себе в комнату. Мы разрешили. Там он быстренько собрал свои пожитки, сел на свой мопед и тут же уехал. Мы не пытались его остановить.

Харпер кивнул.

— Ну а как теперь с Фишером?.. — начал Миллер, оскалив зубы так, будто хотел кого-то съесть. — Ведь…

Харпер не дал ему договорить.

— Давай-ка лучше пройдем в дом, Лео, — решительно предложил он. Затем повернулся ко мне: — Артур, пока можете поставить машину в гараж, но она, возможно, снова понадобится мне попозже для поездки в Пендик. Сварите себе кофе там, на кухне, и, пожалуйста, никуда оттуда не уходите. Тогда, если мне вдруг срочно понадобится, я буду точно знать, где вас найти.

— Хорошо, сэр.

Зайдя на кухню, я сразу же заметил, что кто-то — несомненно, миссис Хамул, кто же еще? — уже перемыл посуду и вычистил все вокруг. Угольки в кухонной плите еле тлели, но я даже не попытался вновь их разжечь. Вместо этого нашел в шкафу бутылку красного вина и тут же ее открыл…

Сказать, что я спокойно выпил хорошего красного вина, сел за стол и наслаждался жизнью, было бы большим преувеличением, ибо меня крайне беспокоил тот простой факт, что стрелки часов уже подходили к десяти тридцати, а сеанс связи был ровно в одиннадцать, и ни секундой позже. Хотя, честно говоря, меня беспокоила не столько перспектива пропустить сам радиосеанс, сколько невозможность предупредить Туфана о пустых дверях машины! Неожиданное ранение Фишера, само собой разумеется, существенно нарушило планы «шпионов» и, скорее всего, вынудит их срочно внести в них определенные коррективы. Ну а что, если эти «коррективы» приведут к тому, что мне придется весь вечер — а может, даже и всю ночь — возить Харпера в этот чертов Пендик и обратно? Значит, тогда надо срочно написать донесение, вложить его в пустую сигаретную пачку и пытаться незаметно выбросить ее рядом со светло-серым «опелем». Другого варианта вроде нет и не предвидится… Я прошел в смежный закуток для мытья посуды — на тот случай, если Харперу вдруг придет в голову зайти за мной на кухню, — и на обрывке оторванных мной обоев быстренько написал коротенькое сообщение: «За обшивками дверей уже пусто. Проверьте гараж рядом с испанским консульством»… Проделав все это, я неожиданно почувствовал себя намного лучше. Моя вторая задача на этот вечер, а именно поиски этой загадочной карты, меня вообще не волновала. Более того, учитывая последние драматические события, я, как это ни покажется смешным, попросту о ней забыл. Забыл, и все тут!

Стрелки часов показывали половину двенадцатого. Я уже почти прикончил всю бутылку вина, когда в кухню стремительно вошел Вальтер Харпер собственной персоной. Я тут же вскочил на ноги.

— Простите, что заставил вас столько ждать, Артур, — сказал он, — но, видите ли, у нас с Миллером неожиданно возник, так сказать, дружеский спор, поэтому мы хотели бы попросить вас помочь нам его разрешить. Не возражаете?.. Вот и прекрасно. Тогда будьте любезны, пройдите со мной…

Я, естественно, без малейших возражений и даже не поинтересовавшись, в чем, собственно, дело, проследовал за ним через столовую и вдоль прохода, в ту самую угловую комнату, в которой видел их всех в окно предыдущим вечером.

Она оказалась Г-образной формы и даже намного больше, чем мне тогда показалось. И неудивительно: ведь в окно я видел только ее «короткую» часть. Длинная же тянулась почти до самого холла. Там был низенький помост, на котором стояло концертное пианино. И вообще вся эта часть комнаты выглядела так, будто в свое время ее использовали исключительно для некогда весьма модных «музыкальных» или «званых» вечеров.