Дары Кандары

Сенсор кают-компании мигал красным. Так… ещё один любитель истории решил поискать подлинный дневник команданте или рубашку, испачканную в крови героя. Сняв с пояса разряженный лазер, Арчи скорчил свирепую мину и ворвался в помещение.

За шахматным столиком сидел невысокий парнишка в старомодной джинсе, без браслетов, наушников и дурацких серег «грустно-весело». Он задумчиво двигал магнитные фигуры, разбирая отложенный эндшпиль. Ферзь на d-4, белые выигрывают преимущество, но рискуют оставшейся пешкой.

Знакомая партия. У Генри тоже была привычка размышлять за шахматами, забравшись с ногами в неуютное корабельное кресло. Хулиганка Марисабель, сдав вахту, любила игрануть партию и отчаянно мухлевала, взглядом смещая позицию. Казначей Лео играл основательно, но слышал одно и то же «вам мат, сэр».

Только боцману удавалось иногда добиться ничьёй.

— Отставить, юнга! — вырвалось у Арчи.

— Простите сэр, — паренек виновато поднялся. (Как похож, дюзы и двигатели, как похож!) — Я отстал от экскурсии и задумался. Мне показалось… не сочтите, что я вам не доверяю, но ваши истории я читал в школьной энциклопедии, а они всегда врут.

— Яйца в одной корзине тоже не отличаются друг от друга, — против воли улыбнулся Арчи.

— Да, сэр, снаружи они одинаковы, но в одном таится птенец, а в другом вонючая жижа. Прошу, расскажите мне правду.

…Генри в семнадцать был таким же. Настырным, любопытным, жадным до справедливости. С ума сойти, в этом году юнге стукнуло бы уже сорок — если б он выжил.

— Что ж, приятель, слушай и запоминай. Если кто-то скажет тебе, что Верный Генри рос пай — мальчиком, не пробовал крейзи-колу и не целовался с девчонками — плюнь тому дураку в лицо. Он был юнгой на витальере, сыном нищенки и солдата. Он научился драться раньше, чем читать и писать. Он любил свой фрегат, мороженое с ванилью, штурмана Марисабель — её все обожали, а она обожала звезды. А ещё он любил свободу. Больше жизни. И это — чистая правда…

Таймер заверещал «вахта! вахта!», за бортом уже стемнело. В двустороннем иллюминаторе было видно — полуголые девки в обнимку с раскрашенными «под землян» мажорами уже толпятся у входа, ожидая, когда подъедут диджеи. Сиамских близнецов Флаффи наняла управляющая компания и не ошиблась: дискотека «Дорога в космос» с тех пор не жаловалась на плохие продажи. До выхода к дорогим гостям оставалось совсем немного. Арчи выпроводил паренька через грузовой люк, козырнул и поспешил в гримерку. Славный пацан, непохожий на сверстничков. Хорхе пожалуй взял бы такого на борт.

Тугой воротничок костюма сдавил горло. Боцман расстегнул пуговицу, глянул в экран и показал язык своему отражению. Бессмысленное старьё. И отважные витальеры уже не молоды и женщины не сражают наповал красотой. Где ты, Марисабель, штурман, который не умел ошибаться? Смуглое от космического загара лицо, пышные кудри, скрученные в пучок, талия, которую можно охватить ладонями, узкие щиколотки, колечки на мизинцах, запах табака и смолы. После разоружения она подалась в пограничники, подралась с кем-то на вахте, стала эскорт-девицей, охраняла трусливых болванов. Потом отошла от дел — как и прочие. Арчи попробовал вспомнить, когда в последний раз беседовал хоть с кем-то из команды и не смог. Стыдно. Пора.

Когда он в расшитом алом камзоле с обнаженной шпагой и парой лазеров за поясом, вышел на пятачок сцены к орущей толпе, веселье уже кипело вовсю. Вспыхивали и гасли световые пушки, пол вибрировал от звуковых волн, сниженная гравитация позволяла танцорам выкидывать невероятные коленца.

Кто б мог подумать — в трюме боевого фрегата станет отплясывать бесстыжая школота? А он, Арчибальд, боцман «Хелены» и друг самого команданте, словно клоун, запрыгает перед идиотами. Ненависть подступила к горлу. Арчи вздохнул и поправил микрофон в лацкане:

— Мы с тобой — пираты до конца!

Мы с тобой попляшем умца-ца!

…Если бог милосерден, он даст шанс пристрелить человека, сочинившего эти строчки.

Как всегда после первого сета, страшно хотелось выпить. Но врачи давно запретили. Трезвый и злой Арчи бродил по коридорам, гонял роботов чистить блевотину и подбирать банки от крейзи-колы. И за этих паршивцев стоило воевать? Таких, как давешний пацан, неравнодушных, чутких, стремящихся к правде почти не осталось, они вывелись, словно снежные волки. А овцы сыты и пьяны.

Пусковый медальон завибрировал: аларм. Тревога. Капитанская рубка.

Арчи спешил, как мог, но увиденное пригвоздило его к порогу. Они сняли флаг. СНЯЛИ ФЛАГ. И обдолбанные, счастливые, кувыркались прямо на нем — бритый наголо, увешанный серьгами гаденыш и белокожая, рыжая дрянь. Круглые ягодицы и раскрашенная спина парня блестели от пота. Девица, постанывая для виду, безостановочно крутила браслет: смотрите, френдята, смотрите и лайкайте — витальерский флаг это вау!

Один из двух лазеров чудом оказался заряжен. Арчи выстрелил прямо в витрину. Осколки стекла разлетелись, царапая стены. Паршивцы вскочили тотчас.

— Вы не посмеете! — дрожащим голосом проблеял гаденыш и попытался прикрыть собой даму. — Я сын самого пре…

— Сукин ты сын, — сказал Арчи. — Вон отсюда. И все твои дружки — вон.

Он гнал их пинками до самого трюма. В грохоте танцпола никто не обращал внимания на раздетых юнцов и свирепого старика — пока Арчи вторым выстрелом не подбил световую пушку. После третьего выстрела предложение немедленно покинуть фрегат А-класса «Хелена» было встречено с бурным энтузиазмом — Арчи даже открыл запасные люки, опасаясь свирепой давки.

Когда последний гуляка скатился с трапа, по трюму уже сновали уборщики — боцман успел отдать приказ. Глупое сердце попробовало сбойнуть… но мы же его поправим, таблеточку под язык и как новенький. Как молодой — столь буйного гнева Арчи не помнил с того дня, когда убрал в кладовую прежний мундир и на неделю ушел в запой. И в крупные неприятности ему не доводилось влетать давно, очень давно.

Полиция будет нескоро — пока примут вызов, снимут все показания, отберут у юнцов наркоту, свяжутся с их родителями — господину президенту скандал не нужен, пока вскроют два шлюза и по сенсорам вычислят координаты преступника, пройдет время. Скорее всего, управляющая компания решит дело без шума — уволит на заслуженный отдых, отправит «Хелену» на переплавку, поставит макет с танцполом и рестораном на двести мест, как давно собирались. Обшивку раздергают на сувениры, дневники запрут в музей, ему, как почетному ветерану, обеспечат уютное место в тихом пансионате для героев борьбы за независимость. Каждый год на персональной коляске с фигуристой сиделочкой позади будут вывозить на столичный парад, по воскресеньям выдавать по бокалу вина, если врач разрешит, каждый вечер таблетку снотворного… И мир останется лживым.

Сколько там бишь у нас пушек? Запросто не возьмут, с веселым гневом понял Арчи. Если пора тонуть, «Хелена» пойдет на дно с поднятым флагом. Пусть мальчишки посмотрят, как дерется старый пират — вдруг кто-то из них вырастет человеком, способным закрыть пробоину. Где валяется чертов браслет, дюзы и двигатели?

— Марисабель, это я. Есть выгодный фрахт, штурман.

Зеленый стремительный флаер обогнал полицию. Он ввинтился в шлюз, словно пуля в беззащитное тело. Скрипнули тормоза, откинулся яркий купол. Арчи зажмурил глаза, зная, что он увидит — подтянутую нарядную куклу, раскрашенного болванчика. Но седая жилистая старуха обняла его так же сильно, как обнимала прежде. У неё были те же глаза — быстрые, жаркие, те же духи — смола, табак и мятая кожа. И бранилась Марисабель как раньше, не переводя духа. Головоногие подлицаи не любят отстирывать штаны от собственного дерьма, в которое сядут мозолями после профуканного штурма, факт. Этим поротым трясогузкам кровь из ануса нужно нырнуть в гальюн и вылезти чистыми. Сперва на борт вышлют мозгокрутов и болтократов, потом попробуют газы и сон-машинку. Ты уверен, старый мошенник — никто кроме вас с капитаном не знает, что двигатель на ходу?! Ферзь d2 — d4? Поехали!