Страница 26 из 63
Путешествие началось вполне благополучно. Первые три недели обошлись почти что без приключений. Нашли в бочке из-под вина девицу, припрятанную Подлячеком, и высадили красотку на остров, благо отплыли недалеко. Взяли на абордаж какого-то маленького креола-контрабандиста, отняли груз превосходного табака. Юнга Фикс утопил ведро, а нырнув за ним с перепугу, раскричался, что видел в волнах девицу с вот такими пышнющими буферами. Команда начала было ржать, мол мальчишки находят баб даже в дохлых акулах, но старик Ботаджио остановил насмешников и долго рассказывал о сиренах — морских девах с ангельскими голосами — они заманивают моряков на острые камни и топят. Бельяфлорес приказал всей команде залепить уши воском, а себя привязать к мачте — любопытство разобрало. …Так себе оказались девки. Вроде грудастые, а зады с чешуей и поют скучно — то ли дело рыжая Пенни в старой портлендской портерной…
А море оставалось спокойным. Ровный ветер гнал баркентину строго на юг — ни затишья, ни шторма.
Ни вершины, ни берега, ни паруса на горизонте. Воздух полнился шумом, будто где-то далеко-далеко звонили серебряные колокольчики. По ночам волны стали светиться молочным, переливчатым светом.
Парни пробовали трясти Ибн Гвироля, но студент отмалчивался — с первых дней плаванья он сделался странно неразговорчив и все чаще молился, перебирая четки. Зато Ботаджио тешил команду рассказами о дивных островах и таинственных землях.
Воздушный налет меднокрылых птиц оказался отнюдь не так страшен, как твердили о нем легенды.
Пара пушечных выстрелов — и от стаи только перышки полетели. Порвали парус, на всю жизнь перекрестили шрамом ягодицу бедняги Фикса — и все дела. С песьеглавцами оказалось куда сложнее.
Первый остров, к которому причалила «Вальядолида» оказался пустынен. По долине лениво бродили откормленные быки с золотой шерстью, редкие ласточки таились на горных склонах — и все.
Предупрежденные мудрым старцем, матросы споро таскали воду, остерегаясь даже браниться в присутствии синеглазых волооких красавцев. Капитан Бельяфлорес рискнул приблизиться к одному из быков — и поразился солнечной мудрости взгляда зверя. Да, пожалуй, мысль забить и сварить на костре это чудо, сравнима с грехом человекоядения.
На второй матросы тоже сошли без страха. Тропический лес кишел жизнью, экзотическими плодами и животными, столь странными с виду, что не сразу и догадаешься — с какой стороны его есть. Но матросы не церемонились — за время путешествия им настолько опротивела солонина, что в первые дни в котел шло почти все, что попадало под выстрел. В азарте охоты Рыжий Фриц случайно застрелил детеныша с длинной собачьей мордочкой и ничтоже сумняшеся оставил тушку в лесу, сочтя несъедобной. Той же ночью кинокефалы пришли мстить за родича.
…Казалось, вопит и воет весь берег. Песьеглавцы налетали на лагерь нескончаемой смрадной волной.
Билл Акула с парой матросов оставшийся караулить «Вальядолиду», хотел стрельнуть из пушки на шум, но испугался задеть своих. А дела команды были плохи — из оружия сукины дети великолепно освоили камнеметание, а когда под рукой не находилось снарядов, с успехом пользовались ветками, кокосовыми орехами и собственным зловонным пометом. Чуть подумав, Ботаджио предложил парням выдать Рыжего Фрица на растерзание — тогда мол, мстительные твари успокоятся и отстанут. Самым вежливым из того, что услышал старик в ответ, была просьба отправиться вплавь до Тортуги, используя собственный череп, объеденный вшами, в качестве судна. Наконец Подлячека осенила идея. Весь оставшийся порох ссыпали в глиняные горшки, побросали в костры, и пока оглушенные кинокефалы терли уши и выли, матросы пользуясь передышкой, столкнули шлюпки в воду и уплыли с негостеприимной суши к акульей матери.
Остров ведьмы Цирцеи показался вполне уютным. Зеленые склоны холмов, стада свиней, возглавляемые миленькими сисястенькими пастушками, очаровательные беседки в тени дерев, роднички и полнейшая пастораль. Сама правительница встретила пиратов в гавани, встретила так, как в ином захолустье не встречают и королей. Поклоны, восторги, подарки — всем от капитана до последнего юнги.
Омовение ног в прохладных источниках, умащение благовонными маслами, пиршества и чудесные танцы для услаждения взоров. В одном лишь отказывали прекрасные жительницы Острова Дев своим дорогим гостям… но обещали, что и эта мелочь будет разрешена, стоит лишь лунному серпу десять раз утонуть в волнах их священного озера. И капитан и матросы не смели возражать очаровательным дамам. Они отдыхали вволю, отлеживали бока на зеленой травке и хорошо кушали — с каждым утром все лучше. Спас их Ботаджио — на седьмую ночь он пинками разбудил Бельяфлореса, сунул ему в руки добытое из сундучка зеркало и успел заткнуть рот, когда капитан заорал, увидев свиной пятачок на месте курносого английского носа. Разъяренный Бельяфлорес захотел было поступить с ведьмой так, как она ему намекала в нежных беседах, но увидев на ложе бесстыдно улыбающуюся старуху, только плюнул ей на подол. Всю команду удалось увести на корабль, лишь у Фикса так до конца дней и остался закрученный свиной хвостик пониже спины — отчего бедняга и умер девственником.
Следующий остров отдельные паникеры предлагали обплыть стороной. Но Бельяфлорес уперся — ведь сам Ботаджио толком не мог сказать, на какой именно суше располагается остров Рай. Войти в бухту оказалось нелегкой задачей — кольцо красного рифа казалось сплошным, буруны так и кипели. Стоит ветру рвануть — и баркентину размажет о скалы. «Вальядолида» обогнула остров и наконец обнаружила подходящий проход — узкий, словно игольное ушко. На берегу уже толпились люди — золотисто — коричневые, почти голые, с венками из белых цветов на курчавых головах. Увидев фигуры женщин, матросы взвыли. С большим трудом Бельяфлоресу и Акуле удалось удержать их от мысли тут же перестрелять всех туземных мужчин, а женщин забрать себе. Но никогда еще с такой скоростью не опускались на воду шлюпки и не шлепали так согласно длинными веслами принаряженные матросы.
На берегу ждал пир. Аппетитные поросята (их команда пробовать не рискнула), черепахи, тушеные в собственных панцирях, рыба во всех видах — печеная на углях, жареная на палочках, вареная с какими-то ароматными овощами в больших горшках… Свежие фрукты — пираты из них узнавали только бананы, свежая зелень, кокосовое, прохладное молоко и слегка перебродивший сок пальмы. Стоило команде утолить голод — начались танцы. Под музыку толстых свирелей, трещоток, бубнов и маленьких барабанчиков, выскочили вперед молодые девицы и начали извиваться, покачивать бедрами и трясти роскошными волосами. То одного то другого матроса вытаскивали в круг. Бельяфлорес держался до последнего, но когда пышногрудая дама с огромной гривой красных словно закат волос подошла к нему, зазывно тряся боками — он не выдержал и показал этим сухопутным крысам, что такое настоящая портлендская джига. Что было потом… матросы молчали, только цокали языками, возводя глаза к безмятежному небу.
Так и пошло — пир за пиром, танцы за танцами. Туземцы жили спокойно, ловили рыбу, растили овощи на маленьких огородиках, пасли свиней и не боялись никого, кроме акул в заливе. Единственным их богатством были розовые раковины, связанные в ожерелья. Детей умирало не меньше, чем в доброй Англии, но те, кто перешагнул порог пятнадцатилетия, жили долго и старились так величественно, как не снилось и королям. Наконец, в одно славное утро капитан Бельяфлорес понял — или «Вальядолида» завтра отчаливает отсюда, или он останется без команды. Пушечным выстрелом он перепугал всех туземцев, а когда матросы собрались, приказал всем немедля подняться на борт — плыть к острову Рай, за золотом и удачей.
Обескураженная команда поворчала, но приказание выполнила. Только дурак Вилли Вилкин уперся — он прилюдно послал капитана ловить треску в Темзе и даже под дулом пистолета отказался уплывать с острова. …Что с дурака возьмешь — не стрелять же его в самом деле. Мир плоский, до конца уже недалеко.