Страница 9 из 18
Неужели только ей всё это противно?
Ещё пара тостов, и некоторые расслабились настолько, что захотели танцевать. Атмосфера на самом деле изменилась, люди перестали присматриваться друг к другу, скупо улыбаться, тщательно фильтруя вопросы и собственные ответы. Вспомнили прошлое, посмеялись, выпили на брудершафт и созрели для танцев. Грянул «Тополиный пух» в исполнении «Иванушек», и эта песня вызвала просто бурю восторга у присутствующих, например, у той же Алёнки. А Саша лишь улыбнулась ей, допила вино, а сама смотрела на причину всех своих… нет, не бед, а душевных метаний. Разве она может назвать своего сына бедой? Да у неё язык не повернётся.
А Толя по-прежнему разговаривал с её сестрой, сидел в расслабленной позе, рука на спинке её стула, посмеивался, слушая Лику, а смотрел на неё с явным удовольствием. Как там говорится? Она услаждала его взор. Вот именно это читалось на лице Ефимова в данный момент. И это опять же противно и здорово раздражало. Анжелика за весь вечер ей, Саше, ни одного слова не сказала, будто и не замечала её, а ведь Саша на этом вечере лишь по одной причине — Лика её сестра. Но та забыла об окружающих, она смотрела на Ефимова, и попросту ела его глазами, как он её когда-то.
— Анжелика хвост распушила, — озвучила её мысли Алёна, правда, в её голосе, недоставало разочарования и праведного гнева, которые могла бы себе позволить Саша. Но всё-таки не удержалась, ответила на замечание подруги.
— А дураков, Алёна, жизнь не учит. Она хвост распушила, как павлин, а он вновь ослепнет. И оглохнет.
— Мужики, — отмахнулась Каравйцева, но без злости, просто ради констатации факта. На стуле покрутилась. — Пойдём танцевать?
Саша через силу ей улыбнулась.
— Иди. Я посижу.
— Саш, ну чего ты?
Саша наклонилась к её уху и шепнула:
— У меня коленки трясутся, — призналась она. — Я опьянела.
Алёна схватила её за подбородок, заглянула в глаза.
— Мутненькая ты, да. Ладно, посиди. Компотика попей. А я с Новиковым потанцую. — Довольно улыбнулась. — Он на меня смотрит.
— А у кого фотоаппарат? Саня, ты с собой не взяла?
— Ты же всегда наши пьянки фотографировала. Компромат на всех собирала, — рассмеялся кто-то.
— Ну, и где теперь это компромат? Затерялось во времени.
Саша, всё это время удерживающая на губах улыбку, заверила:
— Кое-что я сохранила.
— Самое обличающее и пошлое, да?
Саша таинственно улыбнулась, и вдруг снова натолкнулась на взгляд Ефимова. Даже не заметила, когда он оторвался от прекрасной Лики, и теперь её, Сашу, разглядывает. Правда, с насмешливой улыбкой. Голову на бок склонил, приглядывается к ней и улыбается. Саша вдруг ощутила непреодолимое желание запустить в него пустым бокалом, что в руке держала. Но вместо этого из-за стола поднялась. Секунду помедлила, оценивая своё состояние, после чего решила:
— Надо воздухом подышать.
Обрадовалась, когда за ней никто не увязался. Прошла мимо танцующих, всё с той же приклеенной улыбкой, вышла из зала, и ненадолго замерла, ощутив прохладу и оставшись, наконец, одна. Прошла по коридорчику, продолжая прислушиваться к себе, к своим ощущениям и лёгкому гулу в голове. Ноги всё-таки были, как ватные, но это скорее от волнения и перенапряжения, чем от излишка выпитого.
— У вас всё хорошо? — спросила её официантка, что попалась ей встреч.
— Да. Захотелось воздухом подышать.
— У нас балкон крытый, — сообщили ей. — Там же можно и курить.
— Спасибо.
Саша прошла к дверям из затемнённого стекла, распахнула их и вышла на балкон. Там оказалось не так уж и холодно, даже фикусы росли и, судя по густой зелени, прекрасно себя чувствовали. Саша рукой до листвы дотронулась, но прошла мимо, к окнам. Сюда доходила музыка, и из банкетного зала, и из общего, но никто из посетителей сюда пока не добрался. Правда, в одиночестве она пробыла недолго. Хлопнула дверь, Саша обернулась и увидела Ефимова. Он помедлил у дверей, но совсем не из-за того, что её увидел и с шага сбился (с чего бы, правда?), он сигарету прикуривал. Щёлкнул зажигалкой, его лицо озарил всполох пламени, а Саша нервно сглотнула. И не зря. Когда Толя глаза на неё поднял, посмотрел по-особенному. И сказал:
— Привет, малыш.
— Привет, — негромко отозвалась она. — Только я уже не малыш.
Он улыбнулся, очень знакомо.
— Малыш вырос?
Ему невдомёк было, что то, что он говорит, уже давно написано и даже снято. Сцена из фильма «Зимняя вишня», который Саша наизусть знала, именно из-за пресловутого «малыш».
— Повзрослел, — поправила она его.
— Повзрослел, — повторил за ней Толя, будто пробуя это слово на вкус. Окинул её взглядом. — Красивая, взрослая, уверенная в себе Саня.
Она сделала вид, что удивлена его словами.
— Я произвожу такое впечатление?
Поймала себя на том, что избегает его взгляда. Краем глаза улавливает его передвижения, как он дым рукой разгоняет, а Саша смотрит в сторону и задыхается. Но совсем не от дыма, а от его близости.
— Как ты живёшь? — спросил Ефимов.
— Лучше всех. По мне же видно.
Он хмыкнул. Стоял рядом, плечом почти касаясь её плеча, и на Сашу со стороны поглядывал. Взгляд скользил по её волосам, щеке, аккуратному ушку со скромной серёжкой. Снова поднялся к тёмным волосам. Никаких тебе легкомысленных хвостиков, всё по-взрослому, с завитками и хитроумной заколкой. Помнится, когда-то Саша смеялась над всем этим, а сейчас повзрослела. Слово-то какое дурацкое.
— Тогда я тебе завидую, — сказал он. — Круто жить лучше всех.
Саша незаметно сцепила руки за спиной, привалилась спиной к стене, потому что ноги по-прежнему отказывались держать.
— А у тебя что-то не так? Не верится.
— Почему?
— Хорошо выглядишь. Совсем не изменился.
Ефимов даже рассмеялся.
— Серьёзно?
Саша кинула на него якобы оценивающий взгляд, вот насколько осмелела.
— В плечах шире стал, — сказала она, в конце концов.
Он дым в сторону выпустил, кивнул со значением.
— Хоть что-то.
Саша помолчала, затем решила кое-что прояснить.
— Ты надолго приехал?
— Понятия не имею, если честно. Не думал, что такие проблемы возникнут.
— Какие проблемы?
— Со строительством.
— А-а.
— А ты где? В школе литературу преподаёшь?
Он повернулся к ней и снова принялся разглядывать с любопытством. Саше же очень неловко стало.
— Нет. Как-то не сложилось. С литературой, в смысле.
— У тебя ребёнок, да? Я слышал.
Кашлянула.
— Да, сын.
Ефимов вздохнул. Уж слишком выразительно.
— Ну и правильно. К чёрту эту работу, дети важнее.
Саша зажмурилась на секунду.
— А ты… жена, дети?
— Детей нет. А жена… вроде как была, но до загса так и не дошло. Может, и к лучшему.
Саше в его голосе послышался намёк на мечтательность, и она мрачно усмехнулась.
— Может быть, — проговорила она, глядя в пол.
Они помолчали, Саша призадумалась, и не поняла, что Толя снова её разглядывает. А он вдруг заметил:
— Что-то малыш какой-то грустный.
Она голову повернула, и они столкнулись взглядами.
— Я не малыш, — повторила она.
Он оценил её тон, осторожно усмехнулся. Проговорил:
— Всё очень серьёзно.
— Ты на самом деле не изменился, Толя. По-прежнему считаешь, что можешь на «малыша» любую развести?
Такого выпада он от неё не ожидал, точно. Заметно было, как удивился. Задержал взгляд на её лице, и взгляд этот был поистине оценивающим. А потом он позвал, как когда-то:
— Саня.
Она сделала резкий вдох, от стены оттолкнулась и торопливо оправила платье.
— Пойду в зал.
— Я никого никогда на «малыша» не разводил.
Она не удержалась и усмехнулась.
— Оказывается, это только для меня. Честь, — пробормотала она себе под нос в нешуточном возмущении. Не сбавила шаг, не обернулась больше на него, направилась к двери, и почему-то совсем не удивилась, оказавшись нос к носу с Ликой. Та заглянула на балкон, увидела Ефимова и изобразила недовольство пополам с расстройством.