Пионерский подарок

— Видите, дядя Дима?

Трубицын подносит лампочку близко к глазам и видит тусклое маслянистое пятно.

— Вот, дядя Дима, — продолжает объяснять Лара. — Планшет прозрачный. А на пластинке — мастика. Она не пачкает, не бойтесь! Проведите по ней рейсфедером… А теперь я подсвечу снизу лампочкой… видите? Ну, видите?

— Вижу!!! — вдруг закричал Дмитрий. — Вижу! Погоди, девочка, не торопи… Дай всмотреться!..

Он боялся поверить себе, боялся сшибиться. Вот эта линия, что он нанес на пластинку, она рельефная — можно ощутить пальцем. И ее же он видит… да, да, видит! Прямая светящаяся черта, проведенная его рукой!

А если он проведет еще одну черту, перекрещивающуюся с первой? Видит! Получился угол… А если еще одну? Треугольник… Видит!!!

— Где ты взяла это, Лара?

— Да я же рассказывала вам: папа одного мальчика…

— Да, да, помню! Не повторяй! Слушай, ведь это же великое изобретение! И как просто! Все гениальное — просто! Теперь я могу чертить! Неужели — могу?!. Хочешь, я нарисую самолет, на котором я летал?

И он действительно начертил контур самолета, распластавшего в полете свои крылья.

— Нет, лучше это… — И медленно, еще неуверенно, но все же довольно точно он нарисовал — именно нарисовал — угловатые прямоугольные буквы, сложившиеся в слово «Проект».

Проект! Вот с чего начнется его новая- вторая жизнь!

Лара, раскрасневшаяся от радости, блестящими глазами следила за его рукой, водившей по волшебной пластинке. Кажется, так бы и повела сама, помогла ему…

— Где же эта ветрогонка Талька? — волнуется Лара. — Сейчас как раз подходящий момент сказать дяде Диме все! Ведь так и условились…

Наконец в саду, под верандой, послышались шаги. Лара крикнула:

— Таля! Тебя сколько можно ждать?!

Таля запыхалась, видно, бежала всю дорогу. Типтоп вприпрыжку вбежал за ней.

— Здравствуйте, дядя Дима.

— Здравствуй, Таля.

— Дядя Дима, — сказала Лара, — мы вам еще один подарок приготовили…

— Подарок? Какой подарок? — отозвался Дмитрий, не вникая в смысл ее слов. Он продолжал с увлечением водить рейсфедером. по пластинке: чертил, стирал и чертил вновь.

— А вот…

Таля подвела к Трубицыну Типтопа. Летчик машинально провел рукой по спине собаки: рука наткнулась на какой-то предмет. Будто дуга на шее у лошади, только в миниатюре.

— Что это?

— Шлейка. Возьмитесь за нее.

Дмитрий взялся за шлейку, обтянутую кожей. Вот из-за этой штуки и задержалась Таля. Пришлось заказывать ее специально мастеру; а ему все некогда да некогда, еле дождалась.

— Теперь идите.

Трубицын не сразу понял, чего хотят от него девочки.

— Почему — идите?

— Типтоп поведет вас.

— Куда поведет?

— Куда хотите. Хотите, он найдет вам дверь?

— Ну, дверь я и без него найду.

— Тогда он поведет вас по улице…

— По улице? — на лице Дмитрия отразилось недоумение: «Поведет по улице… Неужели?» — Что ты хочешь этим сказать?-растерянно спросил он.

— Типтоп — собака-поводырь,-опережая сестру, отчеканила Таля. — Мы его выучили. Теперь он всегда будет водить вас.

— Всегда? Как же всегда? — Дмитрий понимал и не понимал. — Это же ваша собака…

— Типтоп — ваш!-в один голос воскликнули сестры. — Мы и взяли его для вас!

И они наперебой принялись рассказывать ему, спеша выложить столь долго скрываемую тайну: как решили вырастить и выучить для дяди Димы собаку-поводыря, как ради этого записались в кружок юных собаководов и взяли маленького эрдельчика…

— Вы.,.. для меня?!

Пот выступил на лбу летчика. Он вынул платок — отер; стал засовывать в карман и уронил. Типтоп сейчас же поднял платок и ткнул носом в колени. Девочки немедленно подсказали:

— Вы скажите: «Дай».

— Дай.

Типтоп отдал платок Трубицыну.

— Ну, пойдем… — Дмитрий взялся за шлейку.

Слепой и собака спустились по лестнице, прошли по двору. Типтоп именно вел Дмитрия, а не просто семенил рядом. Огибая угол дома, он отошел подальше от стены, и Трубицын прошел, не задев ее.

Дмитрий крепко сжимал шлейку левой рукой. Когда надо было остановиться, шлейка толкала его руку назад, потом снова тянула за собой.

Обойдя двор, Трубицын и Типтоп вернулись в квартиру. Девочки с напряженными лицами безмолвно следовали позади.

— А теперь что?

Дмитрий все еще не мог опомниться от неожиданности.

— А теперь пойдемте гулять! На улицу! На улицу, дядя Дима!

— Да, да, на улицу, — заторопился он, но, почувствовав внезапную дрожь в ногах, вынужден был опуститься в кресло.

— Мы только переоденемся. Мы сейчас! — сказала Лара.

— Сегодня же воскресенье, праздник! — добавила Таля.

Девочки ушли. Следом ринулся и Типтоп: пес еще не знал, что отныне у него другой хозяин.

«Пускай, — Дмитрий улыбнулся. — Пускай. Не сразу. Привыкнет постепенно».

«Тип-топ, тип-топ»… — Трубицын любовно повторял эти два слога, прислушиваясь к топотанию собачьих лап за перегородкой. Слабость в ногах проходила, и его уже самого неудержимо тянуло на улицу.

Все шло по плану, намеченному девочками. Сначала небольшая практика во дворе, потом более дальняя и сложная прогулка — в город. Одновременно это испытание и для Типтопа. Одно дело — ходить с девочками, только изображающими, что они нуждаются в помощи поводыря, и совсем другое — с настоящим слепым. Сказать откровенно, и Лара, и Таля ожидали этого дня с тревожным нетерпением. И сейчас у обеих беспокойно колотились сердца. Ведь это экзамен и для них: как они справились с дрессировкой собаки… Ну, держись, Типтоп, покажи, на что ты способен! Да, смотри, не подведи, мохнатый поводырь!

— Мы готовы! — донеслось из-за стенки.

Дмитрий встал, застегнул пуговицы кнтеля, пробежав по ним пальцами сверху донизу, надел фуражку и громко позвал:

— Типтоп, ко мне!

Улица.

Они идут двумя группами. Впереди летчик. Правой рукой он опирается на палку, а левой сжимает подергивающуюся шлейку на шее Типтопа. Позади-девочки в ярких праздничных платьях. Они постепенно отстали от Трубицына, чтобы не отвлекать Типтопа, не мешать ему выполнять свои обязанности.

Очутившись среди людского потока, Дмитрий вновь ощутил ту растерянность, близкую к боязни, которая мучила его все время. Усилием воли он заставил себя успокоиться. Теперь он не один, теперь с ним есть надежный друг, который ведет его. И стоило только внушить себе эту мысль, нервное напряжение сразу стало ослабевать, высохли взмокшие ладони, рука уже не так сильно стискивала шлейку. Ох, и тяжело учиться ходить заново!

Перекресток. Равномерное покачивание прекратилось, шлейка толкнула руку — Трубицын остановился.

Мимо несется поток автомобилей, слышится шуршание шин по асфальту. Пес терпеливо ждет. Можно подумать, что он понимает, что значит красный сигнал светофора или взмах руки постового милиционера!

Шлейка дрогнула, потянула вперед. Путь свободен. Вместе с толпой они переходят улицу. Девочки сзади подталкивают друг друга локтями. «Хорошо, хорошо, Типтоп! Молодец, рыженький!»

— Дядя Дима! — догоняя, окликает Лара. — Поедемте на трамвае!

В самом деле, улица — уже не проблема. На улице Типтоп ориентируется превосходно. Сам отвернет, чтобы не столкнуться с встречными пешеходами, сам остановится, когда надо. Ведет так искусно, что не нужна и палка.

Они садятся в трамвай. Типтоп со своим спутником — с передней площадки, девочки-с задней. В вагоне собака подводит Трубицына к одной из скамеек. Она занята, сидит какой-то паренек. Типтоп бесцеремонно толкает его носом: освободи! Паренек с недоумением посмотрел на собаку, на человека в темных очках, понял и тотчас уступил место.

Девочки и здесь держатся в отдалении. Пусть Типтоп делает все самостоятельно.

А куда они едут? Дмитрий молчит, не спрашивает. Типтоп спокойно сидит рядом. Взоры всех пассажиров устремлены на слепого с собакой. Многие улыбаются доброжелательно. Типтоп невозмутим. Он пристроился у ног хозяина, карие глаза умно поблескивают.