Страница 3 из 4
— След, след! Ищи!
Джек тревожно забегал по комнате, заскочил передними лапами на подоконник, лязгая зубами и чутко настораживая уши, затем метнулся к двери. Витя взял его на поводок, и вместе с Алексеем Ивановичем они бросились из комнаты.
След начинался под окном, у цветочной клумбы, и вел со двора на улицу. Шли люди, звенели трамваи, но Джек оставался равнодушным ко всему. Вывалив из пасти большой красный язык и громко, учащенно дыша, он тянул все дальше и дальше, не отрывая носа от асфальта. След был свежий, его еще не успели затоптать, и пес легко находил нужный запах среди тысяч других.
Они пробежали один квартал, другой… На пересечении улиц Джек беспокойно закружился на месте, затем направился прямо к трамвайной остановке, где стояла кучка людей.
У Вити перехватило дыхание…
Но тут их постигла неудача. У остановки след терялся. И сколько ни искал его Джек — все было напрасно. Джек кончил свои поиски тем, что сел, с виноватым видом глядя на хозяина.
— На трамвае уехал, — хмуро произнес Алексей Иванович.
— Джек, ищи! ищи! — кричал Витя, но Джек не двигался с места, только слабо дергал хвостом.
Вокруг них уже начал собираться народ.
— Пошли, — коротко сказал Алексей Иванович и зашагал в обратном направлении.
Они вернулись домой. Попробовали повторить все сначала, но теперь Джек отказался брать след. Он улегся на свое место и, положив свою тяжелую голову на передние лапы, ждал дальнейших приказаний. Алексей Иванович, хмурясь и покручивая свои короткие седые усы, ходил из угла в угол. Витя готов был зареветь от досады: Джек не оправдал его надежд! Опечаленная Настасья Петровна молча следила за ними.
— Все-таки надо в милицию заявить…
— Надо…
Шевченко опять принялся расспрашивать ее о подробностях, интересуясь главным образом внешностью незнакомца.
— Я его и разглядеть-то как следует не успела, — отвечала старушка. — Такой… невидный из себя… Правая рука перевязана, нос кривой, глаза впалые, сам худой и в ремнях…
— Сейчас тысячи людей в ремнях, — заметил Алексей Иванович, — а руку он мог и нарочно замотать.
Нет, найти человека по таким приметам в большом городе было мудрено!
Алексей Иванович подошел к окну, из которого выпрыгнул неизвестный, заглянул вниз, как бы измеряя глазами расстояние до земли; затем вторично обследовал клумбу, где явственно виднелись отпечатки двух ног. Но осмотр нового ничего не дал, и Алексей Иванович вернулся со двора еще более помрачневший.
— Обязательно его изловить надо, — бормотал он в усы. — Такую гадину оставь на свободе — сколько напакостит…
— Попробуем по-другому, — сказал он громко и сел к столу. — Зачем он сюда приходил? На завод ему надо, вот зачем. Какой отсюда вывод получается? Получается, что искать его нужно на заводе. А как его там найдешь? Стоп. А это что? Платок. Чей платок? Его, бандита. Значит, по платку его и будем искать.
Алексей Иванович рассуждал как заправский шерлок-холмс. Фуражку он сдвинул на затылок, седые усы его топорщились, лицо покраснело от волнения.
Рассказывали (Витя слышал), что до прихода в клуб служебного собаководства Шевченко работал в уголовном розыске (кем точно, Витя не знал, да это и не имело значения); по возрасту ему уж давно следовало быть на пенсии, — а он вон еще как, решил изловить преступника.
— А через ту остановку какой трамвай идет, девятый? — обратился он к мальчику.
— Девятый, — ответил Виктор.
— Точно! — с довольным видом хлопнул Алексей Иванович себя по коленке. — Платок у тебя? Завернутый?
— У меня.
— Настасья Петровна, и вы тоже с нами, — поднимаясь, поманил он ее рукой.
— А Джек? — спросил Витя.
— Обязательно!
Через заводскую проходную будку шло столько народа, что Витя уже на второй минуте ожидания потерял надежду обнаружить неизвестного. Джек сидел за деревянными перилами, разделяющими коридор на два узких прохода, и не проявлял никаких признаков беспокойства или любопытства. Люди шли в ту и в другую сторону, Джек, вытягивая шею, принюхивался к каждому и равнодушно отворачивался.
Может быть, запах уже потерян, платок выветрился и они понапрасну сидят тут, в то время как шпион орудует где-нибудь в другом месте? — тревожно спрашивал себя Витя каждый раз, когда очередной человек проходил мимо.
Вооруженный вахтер монотонно повторял:
— Пропуск? Проходите.
Впрочем, пропуск показывали и без напоминания.
Шумел завод, слышались пронзительные свистки бойких маневровых паровозиков, сновавших по узкоколейным путям, черный дым валил из высоких кирпичных труб, подпирающих небо. Все это очень интересно, но сегодня Вите было не до того. Так удачно начавшаяся проба «Джека» «в боевых условиях» ни к чему не привела. Джек потерял след. Может быть, у него недостаточно тонкое чутье-обоняние, а может, шпион применил запах-глушитель, сбивающий ищейку с толку…
Витя снова и снова давал Джеку нюхать платок, но пес равнодушно отворачивал нос и опять безразличным взглядом смотрел на проходящих.
— А может, он через забор? — нетерпеливо спрашивал Витя.
— Через забор не попадешь, там везде охрана, — отвечал Алексей Иванович. — И сигнализация. Мимо нее не проскочить. Обязательно он здесь у проходной должен быть… Проходите, товарищ, не бойтесь, собака не тронет.
Алексей Иванович сидел у самой двери и терпеливо ждал. Тут же, в углу, сидела Настасья Петровна. Предупрежденный обо всем вахтер время от времени вопросительно поглядывал на них.
Витя и Настасья Петровна не знали, что Алексей Иванович успел позвонить куда следует и теперь действовал не как частное лицо, наобум, а по заранее продуманному плану. «Пес достаточно надрессированный, не подведет?» — спросили его. «Не должен».
У него на все короткий ответ: «не должен», «точно», «обязательно». Не терпит многословия.
Но оттого, что Шевченко проявлял такую уверенность в способностях Джека, беспокойство Вити только еще больше увеличивалось. Он уже не мог сидеть спокойно и то вставал, то присаживался на корточки перед Джеком и принимался гладить голову собаки, но тут же, поймав взгляд Алексея Ивановича, возвращался на свое место. «Не отвлекай», — говорил этот взгляд, а Витя привык слушаться своего наставника.
Гудок. Кончилась смена. Шумный человеческий поток хлынул через проходную. Маленькое тесное помещение наполнилось шарканьем ног, людским говором. Люди шли плотной массой, и Витя отчаянно боялся, что Джек не сможет обнаружить в такой толпе нужного запаха. Так продолжалось минут двадцать. Наконец движение и толчея стали уменьшаться, цепочка людей редеть; вот уже только одиночки идут через проходную…
— Пропуск. Проходите, — как заводной, твердил вахтер.
Вот и ночная смена прошла; в проходной снова стало тихо. «Ошибся Алексей Иванович, ошибся», — думал мальчик. В глазах Шевченко тоже появилось беспокойство и нетерпение. Неужели, неужели…
Совсем стемнело. Длинные тени от труб легли поперек заводского двора, а тот, кого ждали, не появлялся.
— Говорил я, что не придет он… — со сдержанным упреком в голосе и не глядя на Алексея Ивановича произнес мальчик.
— Подожди…
Поторопились они, размышлял мальчик, лишка доверились Джеку. Неопытный он, много от него захотели. И на фронт он попадет не сразу. Еще в школе учить будут. В школе военного собаководства.
И вдруг… что это? Шерсть на Джеке поднялась дыбом, в глазах зажглись недобрые огоньки, и глухое ворчание вырвалось из ощеренной пасти…
Через проходную, не глядя по сторонам, походкой занятого человека быстро шел невысокий, худощавый незнакомец в кепке и рабочей блузе. Он предъявил пропуск, и вахтер уже приготовился сказать свое обычное «проходите», но в эту минуту Джек, рванувшись из рук мальчика, издал такой злобный и протяжный рык, что все невольно обернулись.
— Одну минуточку, гражданин…
Алексей Иванович загородил собой дорогу незнакомцу. Тот метнул быстрый взгляд назад: вахтер стоял в дверях.