Страница 41 из 241
Обычный красочный завод T.N.T в Леверкузене, производящий 250 тонн химикатов в месяц, был перепрофилирован на взрывную продукцию в течение всего шести недель [375]. Уже через несколько месяцев после объявления войны все заводы «Bayer» были переведены на «военные рельсы» и начали производство мощной взрывчатки — тринитротолуола [35]. В мае 1915 г. «BASF» стал получать азотную кислоту, а из неё взаимодействием с содой стали производить синтетическую селитру [33]. Частная промышленность, в свою очередь, зависела от поставок. Как отмечает Стивен Боун: «Когда разразилась Первая мировая война, её участники в первую очередь постарались закрепить контроль над нитратами и преградить доступ к ним противнику». Захват 20 тыс. тонн нитратов, хранившийся в бельгийском порту Антверпена, не решил проблему для Германии, особенно с учётом того, что интенсивность сражений сильно возросла: за первые 35 минут сражения у Нев-Шапель было выпущено больше снарядов, чем за всю англо-бурскую войну. Все британские заводы производили меньше 20 тонн тротила в неделю, а немцы взорвали за эти полчаса около 2,5 тыс. тонн [2], то есть вся британская промышленность за неделю работы могла обеспечить боеприпасами лишь четыре с половиной часа ведения боя. Кроме всего прочего из-за потребностей войны цена на нитраты к 1917 г. подскочила в четыре раза [2].
«В период Первой мировой войны коалиция держав, возглавляемая Британской империей, смогла одержать победу благодаря блокаде старого типа: нефть и каучук имеют большое значение для войны, Германия же не имела внутренних источников снабжения этими натуральными продуктами, а от внешних источников снабжения её отрезали, установив морскую блокаду».
По свидетельству историка Барбары Такман, «Германия, не строившая расчётов на длительную компанию, имела в начале войны запас нитратов для производства пушечного пороха всего на шесть месяцев, и лишь открытый тогда способ получения азота из воздуха позволил ей продолжить войну» [44]. На первый план вышло обеспечение военной промышленности ресурсами. Из-за трудностей с получаемой из хлопка нитроклетчаткой Германия разработала процесс получения её из древесины, что легло в основу современного производства бездымных порохов [275]. Закончившийся глицерин немцы отчасти пытались производить, ферментируя пивные дрожжи с сахарозой, нитратами и фосфатами, что давало дополнительно 1 000 тонн глицерина в месяц [37], но и это не решало проблему. В связи с нехваткой глицерина для производства динамита было начато производство использовавшегося для алкидных смол этиленгликоля в промышленном масштабе [278].
Все эти сложности из-за блокады заставили немцев постоянно прибегать к различным ухищрениям, примером чему мог служить «фенольный заговор». Производство аспирина требовало фенола, но фенол применялся также в производстве взрывчатки, его доставка в США стала затруднительна из-за эмбарго Великобритании. Оказавшись на грани закрытия завода, «Bayer» пошёл на уловку, позднее известную как «Большой фенольный заговор». Фенол поставлялся известному изобретателю Томасу Эдисону, использовавшему его для производства грампластинок. После этого торговый агент «Bayer» Уго Швайцер (Hugo Schweitzer) использовал различных известных светских персон для сделок по закупке фенола у Эдисона и перепродаже его «Bayer» [5]. Для взаимодействия с подрядчиками Швайцер организовал «Chemical Exchange Association», которая заработала на его сделках около миллиона долларов, половина из которых досталась самому организатору. При этом Швайцер действовал совместно с финансовым советником в США д-ром Альбертом (Dr. Albert), связанным с немецкими спецслужбами. За время войны они совместно потратили 1,5 млн. долларов на пропаганду и шпионаж в пользу Германии. Кроме того, их усилиями тайно скупался бром как необходимый компонент химического оружия. Д-р Альберт в своём письме Швайцеру выражал надежду, что им удастся скупить весь производимый США бром [375].
Другим примером ухищрений стало появление у компании «Hoechst AG» первой коммерческой подводной лодки, поставлявшей в США сальварсан [139]. В конце концов на блокаду со стороны стран Антанты Германия ответила прекращением поставок анестезирующих средств, на которые у неё была монополия [12], после чего длительное время хирурги в США проводили, по их определению, «болгарские операции», то есть оперировали без анестезии, что отбросило американскую хирургию на полвека назад [375].
Всё-таки главным экспортным грузом подводных лодок по-прежнему оставались красители. Когда английский флот отрезал Германию от заокеанских рынков, председатель Американского объединения красильных фабрик заявил в Конгрессе: «Теперь американцам придётся ходить в белых костюмах!». Отставание в изготовлении красителей было столь очевидным, что когда правительство Англии заказало одной из фирм США изготовление 100 тыс. флагов для армии, то условием было использование красок исключительно немецкого производства. Из-за блокады американская компания применила отечественные, но качество было столь разительным, что подлог был моментально вскрыт [286]. Английские исследователи П. Гордон и П. Грегори отмечают: «Ситуация стала критической, когда выяснилось, что Англия не имеет достаточного количества красителей для крашения военной одежды, которые она была вынуждена закупать у Германии!». До последнего времени внимание британского правительства концентрировалось преимущественно на текстильной промышленности, и только теперь ситуация подтолкнула его к созданию крупных предприятий, которые англичане стали выстраивать по примеру передовых немецких концернов «Bayer» и «BASF». В числе правительственных мер, приведших к 40 %-ному росту производства красителей за 1913-14 гг., стало слияние нескольких мелких компаний под управление «British Dyestuffs Corporation», впоследствии ставшей основой для компании «Imperial Chemical Industries» [305].
Но немцы в части укрупнения промышленности продумывали уже следующий шаг. В это время из-за эмбарго будущий министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау пробил идею тотального учёта стратегических сырьевых материалов с переходом немецкой экономики к «долгой» войне и стратегическому планированию в масштабах страны. В министерстве был создан соответствующий отдел военных ресурсов с ним же во главе [5].
«На деле, самой крупной фигурой германской военной промышленности является д-р Вальтер Ратенау из “A.E.G. " — человек, которому в начале войны была поручена мобилизация германской военной промышленности. Так как он в качестве банкира, электрического короля, производителя станков, сталезаводчика и химического фабриканта уже находился в самом сердце всемогущего национального и международного осьминога, то эта задача не представила для него особых трудностей».
Ратенау как нельзя лучше подходил к этой должности, так как был родом из семьи банкиров, в то же время являясь учёным. Его отец, воспользовавшись купленным у того же Эдисона патентом, основал немецкий аналог «General Electric» — «Allgemeine Elektricitats-Gesellschaft», дававшую свет всей Германии, а за счёт инвестиций зарубежных банков — и таким городам, как Мадрид, Лиссабон, Генуя, Неаполь, Мехико, Рио-де-Жанейро, Иркутск и Москва. В 1889 г. он получил степень доктора, представив работу о поглощении света металлами, а в 1893 г., используя собственное открытие, основал электрохимические заводы в Биттерфельде и Рейнфельде. В 1899 г. Ратенау стал членом правления отцовской «AEG», а к началу войны входил в наблюдательные советы уже 80 германских и иностранных компаний. Кроме того он являлся доверенным советником кайзера Вильгельма II, который даже заходил к Ратенау в гости [38; 39].