Страница 24 из 241
Барону помогли японцы, весьма подозрительно смотревшие на намерения Москвы в Азии. Они предоставили ему оружие, средства и несколько десятков военных советников. Выдвинутая Унгерном идея Великой Монголии отвечала их идее паназиатизма; его будущую империю они видели своим протекторатом. Барон уже «прославился» жестокостью, и при приближении его армии (по разным оценкам, от 1200 до 6000 человек) население Урги впало в панику. По пути к барону присоединялись остатки разбитых белых армий, так как не видели другого выхода. В октябре 1920 г. Унгерн напал на Ургу, но китайцы хорошо подготовились и отбили четыре приступа. Командующий китайским гарнизоном не стал его преследовать, что было ошибкой.
Когда в январе 1921 г. барон вернулся к Урге с более внушительными силами, обитатели неожиданно взглянули на него как на освободителя, поскольку жизнь в городе становилась всё тяжелее, китайцы ужесточали контроль. Унгерн пошёл на хитрость: ночью велел разжечь на холмах вокруг Урги большие костры. Это создало впечатление, будто Урга окружена со всех сторон почти сотней тысяч русских, тогда как у барона была всего 1700 человек, а китайский гарнизон Урги доходил до 12 тыс.[74] Если бы люди Унгерна не взяли города, мало кто из них пережил бы зиму, и это придавало им силы. К середине следующего дня они взяли верх и разграбили город, насилуя и убивая. Унгерн был убеждён в собственном военном гении и хвастал, что построит от Монголии до Москвы дорогу из виселиц.
Между тем стратегия Ленина по вырыванию уступок у Британии путём давления на Индию стала приносить плоды. В марте 1921 г. Лондон и Москва заключили сделку, которая позволила большевикам закупать оборудование. Это англо-советское торговое соглашение по сути принесло Советской России частичное признание со стороны крупнейшей империалистической державы (военный министр Черчилль и министр иностранных дел Кёрзон были против соглашения). Взамен премьер-министр Ллойд Джордж потребовал гарантий, что Москва прекратит всякую тайную деятельность против Индии.
В связи с этим Ленин был вынужден отменить грандиозный план Роя по вторжению в Индию и закрыть военную школу в Ташкенте. Впрочем, это не означало отказа Коминтерна от притязаний на Британскую Индию. Как писал Рой в мемуарах, начатая в Ташкенте работа должна была продолжаться в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ). В режиме глубокой тайны Ташкент продолжал функционировать как центр по разжиганию восстаний.
В Монголии в мае 1921 г. Унгерн повёл войска на север, на советскую территорию. Первые бои с Красной армией окончились неудачей, но Унгерн повторил вторжение, одержав две победы. Однако большевики к тому времени взяли Ургу. С остатками войск Унгерн направился к Китайскому Туркестану. Его люди разуверились в нём, на него совершили покушение. Наконец в пути барон соскользнул с седла и упал на землю без чувств, а его людям удалось уйти за китайскую границу. Унгерна нашёл красноармейский патруль, его судили в Новосибирске и 15 сентября 1921 г. расстреляли.
В Индии революционный призыв Роя к массам не достиг цели и даже, возможно, заставил Индийский национальный конгресс отказаться от радикализации действий, чтобы не быть обвинённым в связях с большевиками. В результате, по данным «The Times» от 1 января 1923 г., среди членов Политбюро ВКП(б) был распространён тайный меморандум за подписью Сталина. Хотя Роя в это время чествовали на IV конгрессе Коминтерна, тон меморандума был пессимистичен: «Теперь ясно, что на нынешнем этапе развития коммунизм полностью неприемлем для индийцев и предварительное условие — независимость. Наши пропагандисты не отдавали себе в этом отчёта и не сообщали об этом, а продолжали работать в совершенно ошибочном направлении»[75].
8 мая 1923 г. лорд Кёрзон прислал в Москву ультиматум: если в течение 10 дней она не отзовёт всех агентов, работающих против британцев за рубежом, двусторонние торговые отношения будут разорваны. В британской ноте были перечислены случаи нарушения большевиками торгового соглашения, включая просачивание агитаторов в Индию. Большевистские лидеры не поняли значения недавней смены правительства в Британии и были ошеломлены нотой Кёрзона. В своём официальном ответе они отрицали причастность к антибританским интригам на Востоке и указали на деятельность британских агентов на границах Средней Азии (включая помощь басмачам). Впрочем, тон советского ответа был примирительным. В конце концов Советская Россия уступила.
Вскоре британцы увидели угрозу Индии с другой стороны — из Китая, где военные советники из Советской России во главе с Михаилом Бородиным серьёзно укрепили Гоминьдан, куда просачивались китайские коммунисты. В подготовленном политическим департаментом министерства по делам Индии отчёте говорилось о «постепенном окружении Индии на суше большевизированными политическими организмами (entities)», причём указывалось на особую угрозу со стороны Синьцзяна. Во время консульства в Кашгаре Этертона (1918-22) британцы сдерживали влияние большевиков, но после его отъезда китайцы ослабили противодействие и позволили открыть советские консульства в Урумчи, Кашгаре и других городах Синьцзяна. Британская разведка выяснила, что согласно тайной сделке Гоминьдана с Москвой китайские провинции Синьцзян и Ганьсу с помощью советских денег образуют то, что политический департамент Индии считал «более или менее красной республикой». Находясь под «покровительством» милитариста Фэн Юйсяна, эта новая центрально-азиатская республика вытянулась бы в сторону Индии как ятаган[76]. Аналитики опасались, что последует просачивание в Северную Индию советских агентов с пропагандистскими материалами, средствами и небольшими партиями оружия для подрывной деятельности.
К весне 1927 г. отношения Москвы и Лондона серьёзно ухудшились, и в Кремле опасались, что капиталистические державы собираются напасть на СССР. В это же время большевики потерпели крупную неудачу в Китае. В 1925 г. умер Сунь Ятсен, завещавший соратникам продолжать сотрудничать с Москвой. В борьбе за власть победил начальник штаба Гоминьдана генерал Чан Кайши. Он опасался роста влияния китайской коммунистов в своей партии и, получив обещания щедрых займов от шанхайских банкиров, перешёл в её правое крыло. Сначала Чан Кайши ещё нуждался в помощи коммунистов во время Северного похода на Пекин. Именно благодаря советским военным инструкторам под началом Бородина армия Гоминьдана одерживала победу за победой. Однако в 1927 г. Чан Кайши перестал нуждаться в коммунистах и устроил их резню, которая началась в Шанхае. Бородину и другим советским специалистам пришлось спасаться бегством.
В Москве Бородина и Роя сделали козлами отпущения за события, которые выходили за рамки их контроля. Бородин признал приписываемые ему ошибки перед следственной комиссией, и его оставили в покое (в 1951 г. он умер в ГУЛаге). Роя исключили из Коминтерна, и он быстро покинул СССР.
В январе 1928 г. с юга Туркестана во время охоты бежали в Иран два советских чиновника, одним из которых был Борис Бажанов; он не только служил личным секретарём Сталина, но и одно время исполнял обязанности секретаря Политбюро. Британская разведка в Иране быстро узнала о бегстве двоих русских и взяла их под покровительство. Их доставили в Шимлу, где их допросил глава индийской разведки Фредерик Айсмангер. Бажанов рассказал, что в СССР смотрят на войну с Британской империей как на неизбежность, но в ближайшем будущем стратегия заключается в её ослаблении изнутри. По иронии, через 18 месяцев к британцам перебежал человек, которому было поручено ликвидировать Бажанова, — глава советских подпольных операций в Иране Георгий Агабеков. По его словам, одной из его задач было подготовить племена курдов и бахтиаров к грядущей войне с Британией.
Британские власти Индии восприняли угрозу серьёзно, и были проведены аресты коммунистов. Результатом стал судебный процесс в Мератхе, целью которого было показать миру зловещие намерения Москвы в отношении Индии. Процесс растянулся на четыре с половиной года. В ходе процесса в Бомбее в Индии арестовали Роя, который приехал туда, чтобы попытаться поднять революцию. Его признали виновным и приговорили к 6 годам заключения. Позднее он разочаровался в борьбе и посвятил остаток жизни философскому течению, которое назвал «радикальным гуманизмом». Рой умер в 1954 г. в Дехрадуне.
74
Ibid. Р. 131.
75
Ibid. Р. 166.
76
Ibid. Р. 186.