Страница 171 из 241
Отмечая проникновение КГБ в заграничные организации, В. Максимов писал: «Думаю, куда разрушительнее их деятельность сказывается на родине»[1058].
Глубокое проникновение КГБ в диссидентское движение признавал бывший член Политбюро ЦК КПСС, один из ближайших сподвижников М.С. Горбачёва А.Н. Яковлев. 29 июля 2001 г., характеризуя в эфире радио «Свобода» деятельность Ю.В. Андропова, Александр Николаевич заявил: «Он постепенно диссидентское движение насыщал своими работниками… Я читал эти бумаги, я всё знал, что происходит в диссидентском движении по их запискам — кто за что, кто к кому приставлен, кого надо выслать за границу, кого вместе с ним послать, чтобы он за ним глядел… И так далее»[1059].
Наличие влиятельной агентуры КГБ в диссидентском движении отмечал другой достаточно осведомлённый на этот счёт человек — бывший сотрудник, а затем заместитель заведующего Международного отдела ЦК КПСС, позднее помощник М.С. Горбачёва как генерального секретаря ЦК КПСС, Анатолий Сергеевич Черняев[1060]'.
Доказывать сейчас причастность КГБ к диссидентскому движению уже не нужно[1061]. Проблема заключается в выяснении того, зачем это ведомство насыщало его своими людьми?
Диссидентство, т. е. инакомыслие, как умонастроение существовало на протяжении всего советского периода, в том числе при Сталине. Диссидентство как движение зарождается и получает развитие после его смерти. По всей видимости, не будет ошибки, если сказать, что у его истоков стоят малоизученные волнения студентов Московского университета, произошедшие осенью 1953 г.[1062]
Следующей важной вехой стал 1956 г. Это был не только XX съезд КПСС, но и то, что последовало за ним: чтение закрытого письма ЦК КПСС с изложением доклада Н.С. Хрущева, мартовские события в Грузии, Постановление ЦК КПСС о культе личности Сталина, события в Польше и Венгрии, публикация и обсуждение романа Дудинцева «Не хлебом единым», появление за границей романа Б. Пастернака «Доктор Живаго».
Именно с этого времени берут свое начало два явление: самиздат и тамиздат. Причём, как это было признано и КГБ, и историками диссидентства, именно распространение самиздатовской и тамиздатовской литературы привело к складыванию неформальной организационной структуры диссидентства.
Важной, можно даже сказать, поворотной вехой в его истории стал 1965 г., когда были арестованы, а затем преданы суду два писателя — Андрей Синявский и Юлий Даниэль[1063]. Эти два события сыграли важную роль в возникновении так называемого правозащитного движения, а имя А.Д. Синявского приобрело знаковый характер.
Андрей Донатович Синявский родился в Москве в 1925 г. Его отец, в прошлом эсер, дважды (в 1924 и в 1950 г.) арестовывался. В 1943–1945 гг. А.Д. Синявский служил в армии, в 1945 г. поступил на филологический факультет МГУ. Закончив университет (1949), а затем аспирантуру (1952) и защитив кандидатскую диссертацию по роману А.М. Горького «Жизнь Клима Самгина», работал в Институте мировой литературы, в 1957–1958 гг. преподавал в МГУ на факультете журналистики, с 1958 г. — в Школе-студии МХАТ, был одним из ведущих литературных критиков журнала «Новый мир». В 1960 г. вместе с И. Голомштоком издал книгу «Пикассо», в 1964 г. — написанную вместе с А. Меньшутиным книгу «Поэзия первых лет революции. 1917–1920». С 1956 г. начал печататься за границей под псевдонимом «Абрам Терц», за что в сентябре 1965 г. был арестован вместе с Ю. Даниэлем и предан суду, отбыл в заключении шесть лет, после чего получил возможность уехать за границу. Жил в Париже, преподавал в Сорбонском университете, издавал журнал «Синтаксис», который стал одним из духовных центров антисоветской эмиграции[1064].
Прошло время, и в 1984 г. А.Д Синявский со страниц своего автобиографического романа «Спокойной ночи» поведал о том, как ещё в студенческие годы его вербовали советские спецслужбы[1065], а затем признал данный факт в полемике, которая развернулась вокруг его романа[1066]. Разногласия в возникшем споре вызвали два вопроса: удалось ли органам госбезопасности завербовать Андрея Донатовича и, если удалось, сотрудничал ли он с ними?
В романе А.Д. Синявский писал, что его главный герой, прототипом которого являлся он сам, был завербован[1067], но в упомянутой полемике заявил лишь, что его «пытались» завербовать, не конкретизируя, как, кто и когда[1068]. По свидетельству его жены М.В. Розановой (Кругликовой), в 1948 г. её муж, будучи студентом филологического факультета МГУ, не только получил со стороны органов госбезопасности предложение о сотрудничестве, но и «согласился» на него. Оправдывая этот шаг, она отмечает: «В сталинские времена могущественной Лубянке не отказывали»[1069]'. Поэтому первый вопрос можно считать решённым.
Сложнее обстоит дело со вторым вопросом. По свидетельству А.Д. Синявского, когда органы госбезопасности вербовали его, перед ним ставилась одна задача — следить за однокурсницей Элен Пельтье, бывшей дочерью адмирала, французского военно-морского атташе в Москве. Однако Андрей Донатович сообщил Элен о сделанном ему предложении, и они разыграли сцену размолвки, после которой отношения между ними прервались, возможность слежки за нею со стороны А.Д. Синявского исчезла и органы госбезопасности оставили его в покое. Снова вспомнили о нём только в 1952 г. В романе описывается, как главный герой на военном самолёте был доставлен в Вену, куда именно в это время должна была приехать Элен. Цель его необычного путешествия заключалась в том, чтобы свести Элен в ресторане с одним из сотрудников Л.П. Берия. Эту случайную встречу предполагалось зафотографировать, чтобы затем шантажировать или саму Элен, или её отца. Но главный герой романа снова поставил свою подругу в известность о планах советских спецслужб, на чём его контакты с этими службами прекратились[1070].
Вскоре по выходе романа в свет оба факта были подтверждены Элен Пельтье (в замужестве Замойска)[1071]. На основании этого защитники А.Д. Синявского утверждают, что ни о каком его сотрудничестве с органами госбезопасности не может быть и речи[1072].
Вывод явно поспешный.
Прежде всего необходимо отвлечься от истории с Элен Пельтье и установить, в каком качестве Андрей Донатович был завербован: как доверенное лицо или тайный агент? Если органы госбезопасности пытались использовать его как доверенное лицо, то нарисованная им картина вполне вероятна. Если же он был завербован как агент, то его деятельность в таком качестве не могла ограничиваться одной Элен и разыгранный разрыв отношений между ними не мог быть основанием для прекращения его отношений с органами госбезопасности.
Как мы уже знаем, агента от доверенного лица в советское время отличало не только то, что сотрудничество первого с органами госбезопасности было регулярным (а не от случая к случаю), но и то, что оно закреплялось специальными документами, из которых нам известны по крайней мере два: подписка о сотрудничестве и расписка о неразглашении[1073]. Были ли отношения студента А.Д. Синявского с органами госбезопасности оформлены документально? Да. По словам М.В. Розановой, согласившись на сотрудничество, её муж «дал» необходимые «подписки» и «расписки»[1074].
1058
Максимов В.Е. Открытое письмо председателю КГБ при Совете министров СССР В.В. Бакатину. 25 августа 1991 г. //Синтаксис. 1991. № 31. С. 156.
1059
Наши гости: Лицом к лицу. Александр Яковлев. 29 июля 2001 г. // Радио «Свобода»
http://archive.svoboda.org/programs/FTF/2001/FTF.072901.asp
1060
Черняев А.С. «Хочу сказать правду» // Еврейское слово. 2005. № 18 (241) (электронная версия: http://archive.is/nucAK)
1061
Щаранский Н. Не убоюсь зла. М., 1991. С. 74–75, 97-105, 128–129, 173–174; Граждане, все мы жертвы // Литературные новости. 1992. № 7. С. 12–13.
1062
Таранов Е. «Раскачаем Ленинские горы»: Из истории «вольнодумства» в Московском университете (1955–1956 гг.) // Свободная мысль, 1993. № 3.
1063
Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля. М., 1990.
1064
Синявский А. Д. 127 писем о любви: [В 3 т.] / Предисл. Л. Флейшмана и М. Розановой, подгот. текста и примеч. М. Розановой; Изд. подгот. при участии О-ва «Мемориа». М.: Аграф, 2004. Т. 1. 464 с. Т. 2. 576 с.; Т. 3. 480 с.
1065
Терц А. (Синявский А.Д.). собрание сочинений в двух томах. Т. 2. Спокойной ночи. М., 1992. С. 544–610 (глава «Во чреве китовом»).
1066
Вместо колонки редактора: О «руке КГБ» и прочем // Континент. Париж, 1986. № 49. С. 337.
1067
Терц А. (Синявский А.Д.). собрание сочинений в двух томах. Т. 2. Спокойной ночи. М., 1992. С. 544–610.
1068
Вместо колонки редактора: О «руке КГБ» и прочем // Континент. Париж, 1986. № 49. С. 337.
1069
Розанова-Синявская М.В. Кто за кого решает // Московские новости. 1990. 20 января. В печати упоминается рукопись М.В. Розановой «Некоторые уточнения к статье С. Хмельницкого», в которой она подтвердила данный факт (Заключая разговор // Континент. Париж, 1986. № 50. С. 381–382), однако при подготовке этой статьи к печати обнаружить её не удалось.
1070
Терц А. (Синявский А.Д.). Собрание сочинений в двух томах. Т. 2. Спокойной ночи. М., 1992. С. 544–610.
1071
Письмо Э. Пельтье (Замойска) первоначально было напечатано в газете «Монд» 26 октября 1984 г. (Литературные новости. 1992. № 9. С. 10–11), а затем — в журналах «Время и мы» (1986. № 91. С. 218–237), «Двадцать два» (1986. № 49. С. 221–222) и «Континент» (1986. № 49. С. 338–339. № 50. С. 380–381).
1072
Эткинд Е.Г. Андрей Синявский чист перед богом и людьми // Время и мы. № 91. (перепечатано: Литературные новости. 1992. № 9. С. 10–11). Розанова-Синявская М.В.: 1) Кто за кого решает // Московские новости. 1990. 21 января. 2)…надцатый суд над Синявским // Литературные новости. 1992. № 9. С. 10–11.
1073
Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 6. М., 1991. С. 227–231.
1074
Розанова-Синявская М.В. Кто за кого решает // Московские новости. 1990. 21 января. См. также: Терц А. (Синявский А.Д.). Собрание сочинений в двух томах. Т. 2. С. 586.