Ключ к Бездне

И вдруг завеса исчезла, словно её и не было. На скользком камне, склонив голову к коленям, сидела Оксанка. Девушка была абсолютно обнажена и лишь длинные волосы, разметавшиеся по телу, служили ей неким подобием одеяния. На камне лежала чёрная книга и Ксюха изучала её, поглаживая ладонью пожелтевшие листы. Когда я попытался подойти, девушка, не поднимая головы и не прекращая своего занятия, сказала:

— Посмотри под ноги.

Я опустил глаза и сообразил, что небольшое чёрное озерцо, на берегу которого я остановился, состоит из массы Тёмного Пожирателя, лениво плещущего о блестящие бока камня. Я попятился назад и пробормотал:

— Ты же умерла…

Оксана, не отвечая мне, подняла чёрный том, на обложке которого горела золотая надпись: «Некрономикон» и прочитала нараспев:

— И что это означает? — спросил я, озадаченно.

Девушка подняла голову, но вместо лица я увидел колышущуюся чёрную плёнку Пожирателя. Мгновение — и тело Оксаны превратилось в оплывающий фантом, соединившийся с общей массой тёмного озера. Тотчас я ощутил чьё-то присутствие за спиной и обернувшись, увидел Шведа, забрызганного кровью с ног до головы.

— Нормальным здесь не место, — сказал он и толкнул меня в грудь, — покойся в мире.

С коротким воплем я рухнул в озеро Тёмного Пожирателя.

— Какого хрена ты орёшь? — осведомился Круглый, наклоняясь надо мной, — хочешь, созвать всех местных тварей?

Чёрт побери! Последний кошмар оказался реалистичным до ужаса. Сердце колотилось так, словно кто-то пытался пробить мою грудь отбойным молотком. Тяжело дыша, я привстал с мешка, на котором лежал и вытер мокрый от пота лоб. Странное дело, я помнил сон от начала и до конца, во всех мельчайших подробностях. В памяти остался даже тот нерифмованный стишок, который прочитала мне Ксюха. Вот только, что всё это могло означать?

Пока я приходил в себя, мне сунули осточертевшую консерву и кусок хлеба, который, в скором времени, можно будет использовать в качестве наступательного оружия. С трудом отгрызая крошки каменного ломтя, я пропихивал в глотку склизкие ошмётки тушёнки, понимая: ещё немного, и я просто не смогу глядеть на эту мерзопакость. В попытке хоть как-то отвлечься от неприятного процесса, приходилось занимать своё внимание осмотром хмурых спутников, ещё уцелевших, на данный момент. Крутые выглядели, как обычно, вот только Швед цвёл и пахнул, с хлюпаньем опустошая свою банку. При виде его хари, я ощутил чувствительный приступ тошноты и спешно отвёл взгляд. Двое уцелевших учёных и Юра, едва ли не прижавшись друг к другу, молча жевали свою пищу. Более или менее нормальным из них, выглядел только Жуковский. Могучий старикан, покряхтывая, макал в банку кусок хлеба и методично, словно выполняя некий ритуал, уничтожал его. Кошкарёв, со свежими царапинами на осунувшейся физиономии, поедал хлеб, точно осторожная мышь: торопливо, ежесекундно вздрагивая и озираясь по сторонам. Юрик и вовсе выглядел существом не от мира сего, будто вместо парня посадили какого-нибудь зомби. Бледное, до синевы, лицо ничего не выражало, а в полуприкрытых глазах зияла жуткая пустота. На мой взгляд, даже избитый и оттраханый Кошкарёв выглядел намного лучше.

Наш завтрак продолжался совсем недолго. Теодор немного поспорил со Зверем, обсуждая сегодняшний путь и в конце концов великан уступил, пожав мощными плечами. Странное дело, только сейчас, когда все начали готовиться к выходу я обратил внимание на оружие. А оно осталось только у крутых. Автоматы, принадлежавшие остальным, перекочевали за их спины. Стало быть, по какой-то причине, нам уже не доверяли. Ну в случае с Кошкарёвым дело ясное — попади автомат ему в руки и неизвестно, сколько протянет ухмыляющийся Швед.

Круглый, как и прежде, обходил всех, помогая влезть в лямки рюкзака и правильно распределять груз. Проделав ту же операцию с моей ношей, он на несколько секунд задержался, прикрыв руки своим коренастым телом и быстро засунул пистолет мне под брючный ремень. На лице его, при этом, расплылась невероятно широкая усмешка, словно он проделывал какую-то, безумно забавную, шутку.

— Надеюсь, ты умеешь им пользоваться, — сказал он, дружелюбно похлопав меня по плечу, — думаю, эта штуковина тебе ещё потребуется. Как и граната.

Гранату у меня действительно не отобрали. То ли посчитали, будто я потратил её на тот злополучный колодец, то ли просто забыли. Скорее всего — последнее.

У нашей цистерноообразной пещеры оказалось два выхода. Один выходил в мокрый зал, а второй оказался завален огромным валуном и его теперь предстояло откатить в сторону. Сил пришлось приложить немало. Восемь человек, с огромным трудом, сдвинули замшелый булыжник, кажущийся частью стены. Какие-то лоснящиеся тысяченожки бросились во все стороны и на некоторое время все оказались поглощены топтанием огромных мерзких насекомых, похрустывающих, под каблуками. Уцелевшие разбежались, спрятавшись в глубоких трещинах стен. Не знаю, сколько их уцелело, но остаться здесь на ещё одну ночёвку я бы не рискнул.

Избавившись от насекомых, мы смогли довести дело до конца и булыжник с грохотом рухнул на пол, освобождая проход. Луч фонаря осветил стены узкого коридора и упёрся в глухую стену.

— Ну и куда дальше? — осведомился Зверь у Теодора.

— Опусти луч, — скомандовал тот, следуя взглядом за пятном света, ползущим по стене.

Как обычно он оказался прав: в полу зияла чёрная дыра.

— Там — спуск, — пояснил Теодор, оборачиваясь ко всем остальным, — горка, подобная гладкому жёлобу и некоторое время вы будете очень быстро скользить вниз. В самом конце спуска находится глубокая яма, поэтому на финише вам придётся каким-то образом снизить скорость. Рекомендую упираться подошвами в края жёлоба. Если кто упадёт в яму — покалечится или убьётся, а это в общем-то равносильно — калека не сможет продолжать путешествие. Будьте осторожнее.

Все несколько замешкались перед тёмным отверстием, ведущим в обещанный жёлоб: всё-таки страшновато нырять в угольно чёрную яму, где может притаиться кто угодно. Даже Зверь очень долго не решался подать пример, а лишь светил фонарём, пытаясь пробить мрак, скрывающий неизвестность. Наконец великан засопел и набычившись, начал медленно спускать ноги в отверстие. Стоило Зверю отпустить руки и его тело молниеносно пропало из вида. Послышался слабый шелест, стихающий с каждой секундой. Следующим в яму нырнул Теодор, только проделал это намного увереннее, чем предшественник. Швед пошёл третьим, причём его лысина, поросшая короткой свиной щетиной, блестела в свете фонарей, от покрывающего её пота. Не могу сказать, что я был менее мокрым, но надеюсь это не выглядело так омерзительно.

— Кто следующий? — осведомилась Вобла, — думаю, жребий кидать не будем. Короче, хватит трахать мозги — ныряйте!

Ближе всего к ней находился зомбеобразный Юрик и не говоря ни слова, женщина согнула его в три погибели и зашвырнула в отверстие. После этого повернулась ко мне, поскольку я стоял следующим.

— Всё понял, — сказал я, поднимая руки вверх и подвигаясь к дыре, — не стоит утруждаться, силы нам ещё пригодятся.

— Ты никак трахаться со мной собрался? — поинтересовалась Вобла и развеселённая этой мыслью, расхохоталась, — давай уже, лезь.

Я осторожно опустил ноги вниз и нащупав твёрдую гладкую поверхность жёлоба, разжал пальцы, которыми держался за край отверстия. Не успел я это сделать, как моё тело, с бешеной скоростью устремилось вниз. Не знаю, кто и чем полировал этот камень, но он оказался выглажен почище, чем поверхность идеального зеркала. Глядя на мелькающие стены, я с трудом удерживал внутренности на месте, пока сорванная крыша пыталась сообразить, как же я буду тормозить.

Внезапно закрытая труба превратилась в тот самый, обещанный Теодором жёлоб, который неизвестно на чём держался. Я скользил на бешеной скорости над бескрайним воздушным пространством и лишь в тысячах километров подо мной, блестел слабый свет. От этого настолько захватывало дух, что некоторое время я не мог дышать вообще. Скорость была просто невероятной и когда навстречу мне метнулась каменная стена, я даже не успел испугаться. Во мгновение ока я провалился в тёмную дыру, ощутив заметное уменьшение скорости спуска. Но всё равно — куда там этим американским горкам! Я понял, как я заработаю кучу денег: открою здесь парк аттракционов. Для выживших — скидки.