Страница 36 из 48
Как и Чатын, Ушба – гора-вызов поклонникам трудных стенных маршрутов. Ценители технически сложных восхождений – англичане, открыв для себя Кавказ, особо прониклись Ушбой. И даже организовали на родине, в Великобритании, элитарный клуб «ушбистов». Не знаю, существует ли он сейчас. Если бы у нас создали такой клуб, его почетным председателем я бы предложил избрать Владимира Дмитриевича Моногарова. Не потому, что он мой старший друг, учитель и вдохновитель побед над гипоксией. Просто Моногаров – самый верный и преданный поклонник этой неприступной красавицы. На Ушбе шесть (!) его именных маршрутов. Однажды в Федерацию альпинизма СССР пришло письмо за несколькими подписями. Текст примерно такой: «Уважаемые товарищи! Убедительно просим вас переименовать вершину Ушба в пик Моногарова. Заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер В. Д. Моногаров сделал столько новых маршрутов на эту гору, столько выиграл на ней чемпионатов страны, что будет справедливо, если она будет носить имя выдающегося альпиниста». Письмо прислали девочки-студентки, с которыми Владимир Дмитриевич, большой поклонник танцев, галантно отплясывал по вечерам в альплагере «Эльбрус». Когда Моногарову рассказали о письме, он хохотал страшно, но чувствовалось – польщен.
Владимир Дмитриевич – уникальный человек. Давно разменял девятый десяток (1926 года рождения), а с горами прощаться не собирается! День рождения у него 25 июля, в разгар сезона восхождений. Моногаров традиционно отмечает его на горе. 50-летие справлял на пике Корженевской. 51-летие – на стене пика Советской Украины. Нас там накрыла свирепая непогода, деваться некуда. И вдруг Моногаров вспоминает: «Братцы, у меня же сегодня день рождения!». 60-летие, 70-летие, 80-летие и последующие даты Владимир Дмитриевич традиционно встречает на вершинах Эльбруса. Вот что такое здоровый, активный образ жизни! В 2011-м с Эльбрусом не сложилось – в Баксанском ущелье проходила контртеррористическая операция, район был закрыт. Моногаров решил сходить на Казбек, но некстати поймал какой-то вирус. Еще раньше в один из юбилеев мечтал взойти на Эверест. Думаю, и взошел бы, но не нашлось спонсора. Он не сомневается, что и в девяносто сможет подняться на обе вершины Эльбруса. Это уверенность профессионала: Владимир Дмитриевич – доктор биологических наук, профессор – уникальный специалист в области физиологии высоких нагрузок. У Моногарова громадный опыт работы со сборными командами СССР по велоспорту, плаванию, легкой атлетике. Созданная им в Киевском институте физкультуры (сейчас Национальный университет физической культуры) проблемная лаборатория высоких нагрузок целенаправленно работала со сборными страны. Сейчас лаборатория выросла в научно-исследовательский институт. Накоплены фундаментальные разработки по методикам тренировки, восстановления, питания спортсменов – плод исследований возглавляемой Моногаровым Комплексной научной группы по подготовке к Олимпийским играм. Подшефные Моногарова без медалей возвращались редко. У нас вошло в традицию после очередной Олимпиады не без ехидства интересоваться у профессора, успешно ли на данном этапе работает спортивная наука. Владимир Дмитриевич нам в тон отшучивался: медали есть – значит успешно, остались без наград – гнать подальше ученых умников.
Моногаров, юный душой человек, всегда с молодежью – и в институте, и в командах, и в альплагерях. У него ярко выраженная потребность передавать, делиться опытом. Это проявилось и в том, как щедро он делился всем, что знал, со мной, Мишей Туркевичем. Мы к нему относились как спортсмены к тренеру – существовала определенная дистанция. Но при этом и глубокое уважение, и понимание: иметь такого старшего товарища – редкая удача. Альпинисты старшего поколения, ровесники Владимира Дмитриевича, относились к Моногарову по-разному. Не всегда его поступки, высказывания находили понимание. Неординарная личность, не вписывающаяся в обычные рамки, вызывает чаще зависть, чем симпатию. Но даже недоброжелатели признавали: разработки лаборатории Моногарова внесли серьезный вклад в успехи советских олимпийцев. И, кстати, не только советских. Результатами делились, например, с ГДР. Старшее поколение болельщиков помнит, какие достижения демонстрировали на международной арене восточные немцы. Конечно, у них и свои имелись разработки, но не стеснялись и результатами исследований наших ученых пользоваться, в том числе и Моногарова.
Конечно, он стремился привнести свои идеи в альпинизм. Еще в первой советской гималайской экспедиции Владимир Дмитриевич предлагал создать Комплексную научную группу. Его предложения как бы принимали, но больше полагались на выводы засекреченных космических специалистов, далеких от альпинизма. Тогда как Моногаров – не только серьезный ученый, он и альпинист высокого класса. Создатель одной из сильнейших в Советском Союзе альпинистских команд. В скольких чемпионатах Союза побеждал, сколько сделал блестящих восхождений! Из них – 18 первовосхождений и первопрохождений (напомню, треть из них – на Ушбу). Много лет возглавлял Федерацию альпинизма Украины. Проблемы подготовки к гималайским экспедициям он представлял и понимал значительно лучше, чем спецы из Института медико-биологических проблем, для которых мы были, главным образом, удобным экспериментальным материалом.
Моногаров старался максимально поставить на службу альпинизму олимпийские наработки. И, кстати, его предложения, реализованные в 1982-м, очень помогли успеху первой советской экспедиции на Эверест. Например, его детище – восстановительный лагерь в лесной зоне. Когда между выходами на гору мы спускались вниз, то за два-три дня восстанавливались физически, психологически так, как никогда бы не восстановились в базовом лагере. К тому же это был не просто отдых на значительно более комфортной высоте, а отдых в движении. Ты сбегаешь вниз, в лесную зону (в сказочной красоты горные джунгли), гуляешь среди ароматов цветущих деревьев, пения птиц и бегущих ручьев, активно восстанавливаешься, хорошо спишь. Потом плавно поднимаешься в базовый лагерь… Вторая советская гималайская экспедиция на Канченджангу идеи Моногарова использовала со значительно большим КПД. Были созданы и эффективно работали Комплексная научная группа, восстановительный центр в зеленой зоне. В экспедиции на Лхоцзе уже все было поставлено на серьезную научную основу. Моногаров с его огромным опытом альпиниста и ученого работал на успех экспедиции с отборов и до финиша. В первых двух гималайских экспедициях временной интервал между отборами и восхождениями был огромный. По два года готовились! Перед Лхоцзе на все про все у нас оставалось 10 месяцев. Работа велась на серьезном олимпийском уровне во многом благодаря Моногарову, его колоссальному опыту. В зеленой зоне Владимир Дмитриевич развернул замечательный «санаторий» – палатку, в которой я перед решающим выходом три ночи провел – бесподобно! Прекрасно восстановился…
Вообще, если брать три гималайские экспедиции, к которым Владимир Дмитриевич имел непосредственное отношение… Тот факт, что эти маршруты до сих пор не пройдены, мне кажется, беспрецедентный. А хоть бы и пройдут их какие-то суперкрутые ребята! Это же будет мировая сенсация! Какая реклама восходителям – спустя 30 лет пройти путем, который когда-то полтора месяца готовили! Но маршруты пока не пройдены. Это говорит не только о реальном месте наших восходителей в мировом альпинизме, но и о правильной подготовке, которая благодаря Моногарову была поставлена на четкие научные рельсы.
Это ж не скалолазание, где успех определяют стрелки секундомера. Дальше шли уже нормально, сменяя друг друга. И я понял – все просто. Сухая стена. Через каждые четыре-пять метров забит и оставлен крюк. Слава уже видел эти крючья и побежал от одного к другому. Мол, смотри, вот это и есть Альпы. Через много лет, в 1991 году мы приехали в Италию после Южной стены Лхоцзе как гости нашей фирмы-спонсора «Самас». Офис и предприятие фирмы находились в Лекко – сердце Доломитовых Альп. С этим городком связаны имена многих прославленных восходителей, в частности Рикардо Кассина. Его маршруты, пройденные еще в тридцатые годы, и сегодня остаются для альпинистов показателем уровня мастерства. Конечно, мы не могли не встретиться. Рикардо было тогда уже за восемьдесят (Кассин умер, перешагнув столетний рубеж, а в девяносто еще ходил в горы). Я рассказал, что мой первый маршрут в зарубежных горах был маршрутом Кассина на пик Бадиль. Он в ответ: «А я прошел этот маршрут через 50 лет после первопрохождения – в семьдесят с чем-то». – «Читал об этом в наших газетах. Я вас поздравляю. Великолепный маршрут!». Рикардо каждому из нас вручил по небольшому рюкзачку «Кассин» – у него была фабрика по производству альпинистского снаряжения. Этот рюкзачок до сих пор жив, исправно служит.