Страница 20 из 48
На высотах за 8500 м большинство наших ребят не бывали, то есть настоящей гипоксии не пробовали. Для восхождения на Эверест это не просто минус – отягчающее обстоятельство. Но руководство экспедиции думало иначе. Похоже, как раз из-за «кислородных» разногласий для него основным отягчающим обстоятельством оказался… я. Во время первого сбора кандидатов в экспедицию в альплагере «Узункол» старший тренер команды Мстислав Горбенко поставил вопрос ребром: «Поднимите руку, кто пойдет на Эверест без кислорода». Ребята переглядываются и – кто бы сомневался? – дружно тянут вверх руки. Когда все разошлись, я предложил Горбенко: «Слана, может, по-другому подойти? Сначала обсудим, кто может без кислорода подняться, а кому лучше с 02 идти». Ответа так и не получил. Хотя руководитель экспедиции, президент Национальной федерации альпинизма и скалолазания Украины Валентин Симоненко как будто соглашался с моими доводами, что на Эвересте к кислородной проблеме нужно подходить гибко. Я убеждал: если наша экспедиция будет успешной, через год никто не вспомнит, с кислородом ходили или без него. А если что-то, не дай Бог, случится, это все будут помнить. Такое не забывается. Как в воду смотрел…
Нельзя было превращать «бескислородность» в догму. А тем, кто первый раз шел на такие высоты, нельзя было отказываться от кислорода. Пусть и в составе национальной сборной. Мы, например, с Игорем Свергуном сразу решили, что пойдем с кислородом, и запаслись личными баллонами (небольшой экспедиционный запас предназначался только для медицинских целей). Потому что хотим ходить в Гималаях снова и снова. Правда, когда уже стартовали, наши баллоны еще не поднесли в АВС носильщики. Так что, скорее всего, пришлось бы на восхождении обходиться без 02. А это всегда потеря темпа. Но шут с ним, с темпом, все обернулось потерями куда большими.
Резонный вопрос: если не был согласен с концепцией руководства, почему не отказался от участия? А почему, собственно, член сборной страны должен отказываться от шанса снова взойти на Эверест? Тем более, с севера я еще не ходил. Правда, меня как «инакомыслящего» руководители экспедиции попытались убрать из команды. Просто вычеркнуть фамилию Бершов из списка не могли. В альпинистском мире это вызвало бы недоумение. Кроме того, будучи профессиональным спортсменом (за удовольствие ходить в горы еще и зарплату получал), я считал, что обязан поддерживать себя на соответствующем уровне. Работал над этим. Ежедневно не только утренняя зарядка-тренировка, а и бег на лыжах, кроссы, велосипед. Плюс футбол, бассейн, баскетбол, скалолазание. Потому на всех отборах показывал высокие результаты, не уступая молодым. Тогда нашли формальную причину – возраст (в 1999-м мне исполнилось 52). Летом на Кавказе, в Узунколе, проходил очный этап чемпионата Украины в скальном классе восхождений. В его рамках состоялся заключительный этап отбора претендентов в национальную гималайскую сборную. Первое место за восхождение на вершину Далар по маршруту Ворбуртона заняла команда харьковчан в составе Сергея Бершова (руководитель), Игоря Свергуна, Михаила Бадыгина и Евгения Будрина. Ну как исключать из гималайской команды чемпиона страны? Мои «доброжелатели» были очень разочарованы. Следующим, окончательным этапом отбора стали тренировочные восхождения в Гималаях на соседние с Эверестом «небольшие» вершины Пумори (7161 м) и Ама-Даблам (6812 м). Для меня они не представляли сложности ни в техническом, ни в физическом плане. Хорошая тренировка перед главной Горой. Плюс огромное удовольствие от красоты обеих гор, будто ограненных руками ювелира-великана. Ама-Даблам даже удостоился чести быть изображенным на непальских рупиях.
Накануне отъезда в Катманду выяснилось, что от идеи ехать на Эверест без меня руководство экспедиции не думает отказываться. На самом последнем сборе в Конча-Заспе под Киевом для участников предстоящего восхождения организовали 25-километровый кросс по зимнему лесу. Уже был заготовлен черновик приказа о моем отчислении из сборной по результатам забега… Сегодня я даже благодарен за тот «сюрприз» – очень интересный получился тест, полезный опыт. Кросс должен был стать неожиданностью для всех, но главным образом – для неугодного меня. Сначала предупредили, что на сборе в Конча-Заспе мы проходим медицинское освидетельствование в спортдиспансере. За две недели узнаем: будет кросс – проверка на выносливость. Говорю Свергуну: так, снимаем лыжи и бегаем ногами. Изменили план тренировок. В равнинном Харькове кроссы – лучший способ нарабатывать выносливость. Для нас это дело привычное. Так что особых проблем не возникло. Бегали по просекам лесопарка. Не много, километров по 15-18. Длительный забег, может, один раз устроили. О том, что предстоит бежать 25 км, не знали. Но готовились добросовестно. Если обычно трусцой где-то или на лыжах, длительная, плавная тренировка на выносливость, то здесь немножко по-другому поработали, более интенсивно. Причем Игорь, который ногами не очень много бегал, ему «марафоны» не слишком нравятся, в итоге занял третье место. Тоже показатель правильности нашей системы тренировок. А я пришел на финиш первым. Но это я вперед забежал. По инерции бегу даже в собственной книге. Привычка!
В общем, приезжаем в Конча-Заспу. Днем разместились. Ближе к вечеру вышли всей компанией на воздух подвигаться. Начали играть в футбол, и Володя Дидора в азарте игры малость меня травмировал. Врезал от всей души по надкостнице. Случайно, не нарочно. Но от этого не легче. В ходе отборов травмоопасные игры, конечно, нежелательны. Но уж очень подвигаться хотелось. Вот и подвигались. На ноге вздулась опухоль размером с хорошее яблоко. Что я сразу сделал – приложил ледяной компресс. Весь вечер его менял. Наутро опухоль превратилась из яблока в сливу. Хорошо, в тот день мы проходили медицинское обследование. Для меня это уже был плюс, потому что «слива» оказалась болезненной. Продолжал прикладывать, лед и когда вернулись на базу. Утром третьего дня мы побежали. Я, несмотря на травму, – с решимостью доказать: не дождетесь! Двадцать пять км по снегу – не хило. Но соревнования есть соревнования. Я, понятно, завелся. Продумал тактику, рассчитал силы. На первом круге никуда не рвался. Тем более, еще не утоптана была тропа, снег глубокий. Кружок пробежали, протоптали, а на следующем можно обходить соперников. В отрыв пошел уже на третьем, последнем круге, когда стало ясно, кто что здесь может. Вижу, народ не очень спешит к финишу, тогда и ускорился. Сколько мне лет было? «Полтинник» с хвостиком. А получилась игра в одни ворота. Со мной бегут молодые ребята, и я у них выигрываю. Как же это расстроило руководство! Спрашивают: ну кто выиграл? И тут оказывается, что почти что списанный Бершов привез второму 8 минут или 10. В общем, много. Игорю Свергуну – 12, а остальным – по полчаса и больше. Снова не удалось от меня избавиться. Так с интервалом в 17 лет я опять оказался у Эвереста. Только с тибетской стороны.
НИЧЕГО, КРОМЕ ПЕЧАЛИ…
В базовый лагерь прибыли 31 марта, в мой день рождения. Вместе с поздравлениями руководители огорошили новостью: назначаем тебя тренером. Когда отбирались, готовились, я как тренер (впрочем, и как участник тоже) их не интересовал. Теперь вдруг ветер переменился. Ну нет, коней на переправе не меняют. Я заявил, что готов выполнять любую работу как участник, но не тренер. Тогда нас с Игорем, постоянных партнеров, попытались разъединить. Поставили в разные группы – его в первую, меня – в третью. Свергун послушал-послушал разговоры про то, как сборная Украины взбежит без кислорода на Эверест, и отказался. Далеко не новичок в Гималаях, он понимал, что здесь шапкозакидательство не пройдет. Третьим в нашей команде стал 27-летний киевлянин Коля Горюнов.
Вместе с американскими альпинистами (теми, что искали следы Мэллори с Ирвином) наша команда установила лагерь ABC на высоте 6400 м. Потом занялись обработкой маршрута на Северном седле. Установили лагерь-1 на 7050 м, переночевали там, спустились на отдых. Затем второй выход с выносом грузов в промежуточные лагеря и ночевкой в лагере-2 на 7800 м, третий – акклиматизационный, с выходом на 8300 м (я тогда поднялся до 8200 м и повернул вниз, плохо себя почувствовал). Скромно, но весело отметили Пасху и Первомай. Ничто не предвещало беды. Мы были отлично акклиматизированы, прекрасно экипированы. Но Эверест не прощает самоуверенности. Как говорил Евгений Игоревич Тамм, ничего в Гималаях не получается наскоком, кроме печали…