Страница 69 из 84
Я пытался выяснить возникшие у Филби мысли, когда он узнал, что она предала его МИ-5 и Моссад, однако он, казалось, был больше склонен поговорить о роли Виктора Ротшильда. Филби сказал: «Хочу рассказать небольшую историю о Ротшильде. Ваше дело, как ее использовать. Однажды во время беседы в 1946 году Виктор неожиданно спросил: «Как долго ты был в коммунистической партии, Ким?» Я ответил: «Я, Виктор?» Ротшильд сказал: «Это просто маленькая шутка. Я так шучу со всеми».
СИС и МИ-5 подготовили заключение прокурора по делу Филби, и Николас Эллиотт вызвался поехать в Бейрут предъявить его Филби и, пообещав освобождение от наказания, добиться от него полного признания. Как заявил Ле Карре, полное признание со стороны Филби было бы самым ценным товаром на разведывательном рынке. Эллиотт прибыл в Бейрут 10 января 1963 года, поселился на частной квартире и, позвонив Филби, пригласил его к себе. Филби явился к нему с повязкой на голове. По его словам, в свой день рождения он много выпил, упал, ударившись головой о радиатор в ванной комнате своей квартиры.
Эллиотт с ходу пошел в атаку. Он изложил основные моменты дела, сказал о новых уликах, которые дали Голицин и Соломон. Затем Эллиотт заявил: «Я знаю тебя в течение многих лет. Теперь я должен получить правду, даже если придется выбивать ее из тебя. Было время, когда я гордился тобой. Боже мой, как же сейчас я презираю тебя. Я надеюсь, что у тебя осталась хоть какая-то порядочность, чтобы понять это». Филби был поражен. Придя в себя, он заявил, что действительно в течение многих лет работал на русских. Но он не готов сказать что-либо еще. Эллиотт предложил Филби освободить его от наказания в обмен на полное признание и согласие возвратиться в Лондон для проведения необходимых опросов. Филби выяснил условия освобождения от наказания, в принципе принял их, но попросил дать время, чтобы обдумать все дело. Он отклонил настойчивое требование Эллиотта изложить все на бумаге, но согласился возобновить дискуссию.
На следующий день Филби принес две страницы написанного на машинке текста, в которых он пытался снять подозрения с Энтони Бланта в том, что он якобы работает с Филби, а также написал фамилии других работавших на русских агентов (все оказалось выдумкой). (Несомненно, Филби до второй встречи с Эллиоттом обсудил все вопросы со своим советским коллегой.) Затем началось противоборство между Эллиоттом и Филби. Эллиотт всячески пытался убедить Филби во всем признаться, а Филби тянул время. Эллиотт даже согласился пообедать вместе с супругами Филби, с тем чтобы убедить Элеонору в том, что все в порядке. В конце концов, Эллиотт должен был признать, что встреча с Филби нужных результатов не дала: ему не удалось получить от Филби полного признания, которое выдержало бы проверку в суде. Кроме того, Филби наотрез отказался возвратиться с Эллиоттом в Лондон. Через неделю после приезда в Бейрут Эллиотт отбыл в Лондон практически с пустыми руками.
Я спросил Филби в Москве, почему так все получилось. Его ответ: «Мне кажется несколько странной идея с организацией встречи со мной в Бейруте. В ноябре 1962 года, как раз за пару месяцев до приезда Эллиотта в Ливан, я написал Астору в газету «Обсервер» письмо с просьбой предоставить мне на несколько дней отпуск, поскольку нужно было решить некоторые семейные дела в Великобритании. Я спросил, могу ли я сделать это в июле следующего года. В своем ответе Астор указал, что он согласен с моей просьбой. Другими словами, в июле 1963 года я планировал быть в Лондоне, в пределах юрисдикции британского суда и в полном распоряжении британских спецслужб, если они действительно хотели арестовать меня. Тем не менее руководство СИС приняло решение в январе направить Эллиотта на очную ставку со мной в Бейрут, где у него вообще не было никакой юридической поддержки. Как все это можно понимать?»
На момент я задумался. «Можно предполагать, что Астор не информировал СИС о вашем приезде в Лондон в июле 1963 года, поскольку он отрицает свою осведомленность о вашем прикрытии», — ответил я. (Позднее Астор сказал мне, что не припоминает получение от Филби такого письма.) «Я зачислил его на работу и сам платил ему зарплату, — сказал мне Астор. — Но после этого отношений с Филби не поддерживал. Вполне вероятно, что он написал письмо редактору газеты по иностранному отделу. Но мне он не писал. Я не помню об этом».
«Конечно, такой вариант возможен, — заметил Филби. — Но Астору не нужно было никому ни о чем сообщать. У многих людей ко мне в то время были подозрения, поэтому МИ-5, несомненно, контролировала мою переписку (вскрывая ее в Лондоне). Они прочитали мое письмо Астору. СИС знала, что через несколько месяцев я прибуду в Лондон, и тем не менее решила послать ко мне в Бейрут Эллиотта. Эллиотт предложил мне сделку — освобождение от наказания в обмен на информацию, но это никакая не сделка. Я должен был рассказать все, что я знаю о КГБ, и назвать его людей в Бейруте. Эллиотт упомянул ряд фамилий, и некоторые из них вызвали у меня тревогу. Мне стало ясно, что освобождение от наказания не будет снято, если я не стану давать информацию о людях. Поэтому для меня предложенная сделка была неприемлемой».
Теперь возьмите эти два факта — выбор Бейрута для очной ставки со мной и неприемлемое предложение об освобождении от наказания, и вам придется задать себе вопрос: для чего все это было сделано? Моя точка зрения, которую разделяют мои коллеги здесь, в Москве, состоит в том, что все это задумано намеренно, чтобы принудить меня к побегу, поскольку британское правительство меньше всего хотело видеть меня в то время в Лондоне — позорящий спецслужбы скандал и сенсационный судебный процесс!
Возможно, Филби прав. После побега Берджесса-Мак-лина СИС всеми силами стремилась сохранить свои особые отношения с ЦРУ. Если бы Филби доставили в Великобританию, арестовали и судили, выяснилось бы, что он никогда не выводился из штатов СИС, несмотря на данное американцам обещание, и фактически в качестве сотрудника СИС был направлен на работу в Бейрут. Следует учитывать также, что в то время консервативное правительство, возглавляемое Гарольдом Макмилланом, тем самым человеком, который реабилитировал Филби, переживало серию скандалов в сфере обеспечения безопасности страны. Прежде всего, дело Джорджа Блейка, затем принятое 13 ноября 1962 года специальным трибуналом страны решение провести расследование причин неспособности британской контрразведки МИ-5 раскрыть шпионскую деятельность сотрудника Адмиралтейства Джона Вассала. В декабре того же года сотрудница Центрального информационного управления была приговорена к двум годам тюрьмы за передачу секретов своему любовнику из числа граждан Югославии. И наконец, по Флит-стрит уже начали циркулировать слухи, явившиеся преддверием скандала Профью-мо [28]. Дело Филби могло бы явиться последней каплей для находившегося в трудном положении правительства.
Возможные доводы другой стороны: побег Филби мог вызвать даже больший скандал, чем его арест. Но в данном случае британскому правительству удалось сдержать масштабы этого скандала до 1968 года, когда Макмиллан уже ушел со сцены. Другое объяснение состоит в том, что у Эллиотта был отступной план: если ему не удастся принудить Филби к признанию, он должен подтолкнуть его к побегу, что будет свидетельствовать о его несомненной вине, а затем в сотрудничестве с ливанскими властями схватить его до того, как ему удастся бежать. Косвенным свидетельством в пользу такого предположения является тот факт, что в январе, когда уже стало ясно, что миссия Эллиотта провалилась, новый резидент СИС в Бейруте передал Филби указание явиться в посольство. Поскольку это была уже британская территория, там Филби можно было схватить и арестовать. Однако Филби сослался на болезнь в связи с травмой головы и в посольство не пошел.
Возникает еще одна мысль при внимательном изучении рассказа Филби о предложенных ему условиях освобождения от наказания. Он сказал мне, что несколько фамилий в списке Эллиотта, указанных в качестве подозреваемых агентов, вызвали у него тревогу, что британские власти имели все основания относиться к этим людям с подозрением. Если бы он сказал «один из названных лиц», тогда, возможно, это относилось бы к Бланту, который был разоблачен в следующем году. Но тот факт, что Филби употребил слово «несколько» и отказался назвать их поименно, вызывает подозрение и наводит на мысль о том, что указанные в списке лица не были разоблачены и действуют до сих пор.
28
Джон Профьюмо — военный министр Великобритании, дал в палате общин ложные показания по поводу своих отношений с женщиной легкого поведения Кристиной Килер, заявившей, что она одновременно является любовницей помощника советского военно-морского атташе, сотрудника ГРУ Евгения Иванова. 5 июня 1963 года Профьюмо признался в своей лжи и был вынужден уйти в отставку. — Прим, авт.