Страница 5 из 84
Прямого ответа на это предложение Филби не дал, но в письме одному из своих детей сообщил, что получил мое предложение, но вынужден ответить отказом.
Относительно телевидения он повторил свое мнение, высказанное ранее в одном из своих писем ко мне: «У меня снобистское неприятие тележурналистики. Жужжание камер, бесчисленные провода и маленькие человечки, согнув тела в три погибели и пятящиеся задом, — все это снижает торжественность или трогательность события».
И Филби добавляет: «Только Найтли и его записная книжка — это еще приемлемый вариант».
Узнав об этом, я написал Филби письмо, в котором указал, что разделяю его мысли о телевидении, что намереваюсь поехать в США, Австралию и Индию и, возможно, на пути домой мы, наконец, могли бы встретиться. Филби не ответил, поэтому я вновь написал ему из Индии. Я сообщил, что мы с женой будем в СССР в составе туристской группы по случаю 70-й годовщины Октябрьской революции. В письмо я вложил маршрут нашей поездки, список гостиниц, где будем останавливаться, и вновь указал, что, если у Филби есть время и он достаточно здоров, мы могли бы встретиться.
Во время ноябрьской поездки по СССР я о Филби ничего не слышал, но по возвращении в Лондон получил от него письмо, датированное 13 ноября 1987 года. Филби писал: «Дорогой Найтли! Ваше письмо из Индии шло шесть недель, так что о возможности за рюмкой поболтать с вами узнал слишком поздно. Если вы еще не передумали, в недалеком будущем мы могли бы встретиться и обо всем поговорить.
Мы пришлем вам телеграмму с приглашением прилететь на несколько дней в Москву. Естественно, что вы прибудете без этих телекамер и магнитофонов. Только вы, ваша жена и ваша записная книжка — в таком порядке.
Договоримся еще о некоторых деталях. Я очень дорожу своим уединением и не хочу, чтобы вы оказались перед дверью моей московской квартиры в сопровождении всего корпуса московских иностранных журналистов. Кроме того, утечка с вашей стороны информации о целях поездки поставит договоренность под вопрос.
И наконец, я благодарю вас за то терпение и благожелательность, с которыми вы вели переписку со мной.
Передайте привет и наилучшие пожелания вашей супруге. Ваш Г. А. Р. Филби».
2 декабря я получил телеграмму: «Можете ли прибыть в Москву во второй половине января? Ответ телеграфируйте. Филби». Я ответил, что эти сроки нас устраивают. Наконец 8 января пришло приглашение: «Ожидаем прибытия вас с супругой. Телеграфируйте дату и номер рейса. С приветом Филби».
Я представил эту телеграмму и другие документы на получение визы в советское консульство на Бейсуотер Роуд. Помня предупреждение Филби о том, что «утечка с вашей стороны информации о целях поездки поставит договоренность под вопрос», я никому не говорил о поездке и старался избегать контактов с коллегами.
Но, войдя в консульство, я увидел двух журналистов из лондонской газеты «Дейли миррор», спорящих с консульским работником по поводу получения виз для поездки в СССР. К счастью, они не знали меня. Я специально подошел к дальнему от них окошку. Но дальнейший ход событий пошел по непредвиденному мною неблагоприятному пути. Просмотрев мое заявление на получение виз и внимательно изучив телеграмму Филби, сотрудник консульства громко спросил: «Кто такой Филби и где он работает?» В предупредительном жесте я поднес палец к губам, кивнув в сторону журналистов из «Дейли миррор», жестом попросил дать ручку и листок бумаги, на котором начеркал: «Филби — это генерал КГБ». Просунул этот листок сотруднику консульства под решетку окошка. Прочитав, он с удивлением посмотрел на меня и исчез в соседней комнате. Появившись через несколько минут, он шепотом сказал мне, что «виза будет готова завтра утром».
Мы прилетели в Москву в понедельник вечером 18 января. В тот год зима была очень мягкой. В течение нескольких недель температура колебалась около нуля градусов по Цельсию, улицы города были покрыты не снегом, а грязной жижей. Мы прошли через паспортный контроль, вместе со всеми постояли в очереди к сотруднику таможни, затем женщина из Интуриста направила нас к такси, на котором мы доехали до гостиницы «Белград». Мы находились в номере не больше двадцати минут, когда зазвонил телефон. Поскольку это был мой первый разговор с Филби, я его хорошо запомнил. После небольшой паузы послышался голос:
— Это вы, Найтли?
Я. Да.
Филби. Говорит Ким Филби.
Я. Здравствуйте, господин Филби.
Филби. Рад вас слышать и рад, что вы прибыли благополучно. Очень устали, или хотите провести вечер с нами?
Я. Мы предпочитали бы последнее.
Филби. Будете ли готовы поехать к нам минут через 20?
Я. Конечно.
Филби. Хорошо. Минут через 25 спускайтесь в фойе, мой сосед заберет вас.
«Соседом» Филби оказался Владимир, крупный, жизнерадостный молодой человек, в черном кожаном пальто. Возможно, он и жил по соседству с Филби, но, как позднее признал сам Ким, Владимир являлся офицером КГБ из административной секции. Он проводил нас к маленькой автомашине черного цвета. За рулем сидел еще один сотрудник КГБ, Борис, который потом регулярно возил нас на встречи с Филби. Поскольку Филби ранее предупредил, что свой домашний адрес он никому не дает, мы ожидали, что на пути к его квартире мы будем петлять. Однако нас повезли прямо к Филби. Иногда машина притормаживала, и Владимир указывал шоферу дорогу. Поскольку дело происходило ночью, а для левого поворота в Москве приходилось делать большие объезды, я не запомнил дороги к Филби. Но понял, что он живет в центре города.
Последняя часть поездки проходила по узкой тупиковой дороге. С одной стороны виднелся небольшой сквер с несколькими деревцами, с другой — большое здание довоенной постройки. Спустившись по ступенькам вниз, мы в сопровождении Владимира подошли к довольно старому лифту (как позднее шутил Филби, «однажды вечером приходившие ко мне генералы застряли в нем на несколько часов»). На пятом или шестом этаже мы оказались перед обычной, обитой по русскому обычаю дверью с кнопкой и глазком, но без таблички с фамилией владельца. (Точно определить этаж невозможно, так как лифт останавливался на каждой площадке и всякий раз Владимир нажимал кнопку, чтобы продолжить движение. Указателей этажей на лифте не было.) Владимир позвонил. Небольшая задержка, пока нас рассматривали в глазок, затем появляется Филби, сам разведчик — ас, который пожимает нам руки, улыбается, представляет свою жену, снимает с нас пальто — очаровательный английский хозяин во всех отношениях.
— Проходи, дружище, — сказал Филби, провожая нас в прихожую. — Чувствуйте себя как дома. Что бы вы хотели выпить?
После первой стопки я заметил Филби, что он отлично выглядит (ранее я видел фотографии Филби, снятые его родственниками два или три года назад, на которых он выглядел очень плохо: обрюзгшим, располневшим, старше своих лет). Сегодня перед нами был другой человек: стройный, энергичный, моложавый, очаровывающий нас добродушным юмором. «Я чувствую себя очень хорошо, — сказал он, — это одна из причин моего согласия на ваш приезд в Москву. Появились слухи, исходившие, очевидно, из Канады, что я дошел до точки: болен, всеми брошен на произвол судьбы, жажду возвращения в Англию. Убедитесь сами, что это не так. Начнем работать?» Я ответил, что сегодня хотел бы отдохнуть, насладиться компанией. А работать можно начать завтра. Ответ, очевидно, устроил Филби: «Подайте ваш бокал,
Найтли. Мне нравятся люди, которые могут отдыхать».
Филби жил в очень хорошей благоустроенной квартире. Ранее она якобы принадлежала сотруднику МИД. Когда этот сотрудник переехал в новый дом, КГБ предложил ее своему асу, который до этого проживал в более скромной квартире на окраине города. «Я сразу же согласился, — сказал мне Филби. — Центральный район города и настолько тихо, как будто вы живете в далеком пригороде. Окна выходят на восток, юго-запад и запад, поэтому круглый день у меня солнце». За квартиру Филби платит в целом 80 рублей в месяц.