Страница 97 из 113
— Понял, спасибо. До связи!
Никита порадовался мудрости Серого. Правда, насколько он помнил из сочинения Белкина, вдоль берега, до спирали Бруно мин не было. Но вспоминались ему и лекции ныне покойного Геры из Бузиновского леса насчет тех мин, которые сползают по склону или «выплывают» из-под земли с вешними водами. К тому же спирали он пока не видел и не был уверен, что она сохранилась. А потому черт его знает, где они сейчас находятся — по «эту» или по «ту» сторону…
Впрочем, когда стали подниматься в горку и Никита уже через три-четыре метра пути увидел припорошенный снегом обрывок спирали, ему подумалось, будто и это не четкая граница. За 55 лет эту проржавелую «пружину» могло куда угодно передвинуть. Тем более что извилистая тропка шла то через кусты, то через елки, все время меняя направление, а иногда и спускалась чуть-чуть вниз. Фиг тут поймешь, где чего. Никита мог бы только посмеяться над Светкиной наивностью насчет того, будто можно по старым писаниям генерала Белкина разобраться в здешнем хозяйстве. Слишком уж все изменилось.
Тем не менее по тропке они благополучно добрались до бывшей прожекторной площадки. То есть до зарослей кустарника, посреди которых обнаружилась кадка-крышка с фальшивым кустом и люк, ведущий в дот № 3.
Первым люк обнаружил парень, шедший впереди. Но, естественно, соваться в него он не решился. Маузер знаками показал, что надо отодвинуться от люка подальше и, грубо говоря, не «стоять у Механика над душой». Стараясь не производить лишнего шума, все четверо спустились по тропе вниз, и здесь, в окружении обсыпанных снегом елочек, Маузер решил проконсультироваться с Никитой:
— Это что за дыра?
— Люк, — сказал Никита. — Там у немцев когда-то был дот в форме русской буквы Г, а поверх него — площадка с прожекторами. Сам дот по идее должен быть примерно тут, где мы сейчас стоим. Только он небось уже весь землей зарос, да и снегом его, наверно, капитально засыпало.
— Другого выхода нигде нет?
— Понимаешь, тут под землей порядочно всего понарыто. Что-то взорвано, а что-то осталось. В общем, не угадаешь…
— А надо угадать, кореш. Тебя, как я понял, сюда за этим и взяли. Не больно клево будет, если мы будем здесь над люком торчать, а Мех в это время из какой-то дырки за озером выползет и помашет нам ручкой.
— Про такой ход ничего не известно. Я знаю, что в дотах были канализационные люки, а от них шли трубы, которые сходились в главный коллектор. В общем, через коллектор, трубы и люки можно было попасть в доты. Но коллектор еще немцы взорвали. В сорок третьем году.
— А где этот коллектор был?
— Где-то там, — сказал Никита, — между третьим и четвертым дотами примерно.
— Этот дот под площадкой третий или четвертый?
— Третий.
— А четвертый где?
— Если стоять лицом к горе, то левее по склону. Почти напротив малининской просеки.
— На одном уровне с этим?
— Ты меня спрашиваешь так, будто я тут сам был… — проворчал Никита. — Я только по чужому описанию прикидываю.
— Да чего вы мудруете, пацаны? — вмешался в разговор охранник с фонарем. — Колодец нашли? Нашли. Фуганем туда гранату для страховки — и вниз. Там скобы есть, я приметил.
— Умный, блин! — вздохнул Маузер. — Если дот действительно буквой Г построен, а люк не в самом углу этой буквы находится, то осколки только в одной «палочке» поработают. А другую даже волна не потревожит. Если Механика не заденет, он тебя на этих скобах как куренка заделает. Туда прыгать надо сразу после гранаты. Сколько там глубины на прикид?
— Метра четыре, не меньше, — наморщил лоб Никита, — но даже если б два было, я б с гранатой экспериментировать не стал. Там, внизу, могли случайно ящики с толом остаться…
— Приятно слышать… — буркнул Маузер. — Ну и что можешь предложить в таком разе?
— Я думаю, надо оставить двоих у люка, а нам с тобой сходить по лыжне. По-моему, она может проходить через то место, где был коллектор.
— Ты ж говорил, что его взорвали?
— Понимаешь, тогда немцы взрывом завалили сток, но ведь его и промыть могло, верно?
— Хорошая мысля приходит опосля… Ладно. Усекли момент, братки? — Маузер обратился к охранникам: — Берете люк на контроль, что делать — знаете… А мы — вниз, на лыжню…
Пока спускались по тропке, Маузер вновь вызвал Серого:
— Нашли люк, куда спустились Механик с бабой, оставили там ребят для присмотра. Идем с Никитой на лыжню.
— На фига она вам сдалась?
— Никита считает, что там может еще ход обнаружиться. На месте бывшего коллектора.
— Осторожнее топайте, раз уж надо, — озаботился Серый.
— Возьми фонарик, — Маузер выдал Никите нечто размером с толстую авторучку. — Первым пойдешь, раз такое дело предложил. Опять же ты в валенках, а я в ботинках, тропу топтать удобнее.
Когда Маузер и Никита дошли до лыжни, то первый шаг сделали с опаской. Сделал его Никита и сразу ушел в снег по колено.
— Тут, пожалуй, поглубже, чем на горке, — заметил он.
— Конечно, — согласился Маузер, — все ведь сюда сползает помаленьку… Без лыж тут хреново.
Тем не менее они шли дальше, утопая в снегу, с усилием выдергивая ноги и вновь ставя их на ломкий наст, под которым было сантиметров сорок сыпучего, как сахарный песок, льдистого снега. Маузеру, конечно, было попроще, потому что он топал по следам Никиты, но он был потяжелее и проваливался глубже.
В общем они прошли по лыжне метров двадцать минут за пять. Если мерить по прямой, то, наверно, и на пятнадцать метров не переместились вдоль берега, поскольку лыжник тоже не прямо шел, а то и дело чего-нибудь объезжал, причем, как показалось Никите, постепенно уклоняясь влево, то есть на горку.
Тем не менее, пройдя всего двадцать метров по лыжне через довольно высокий, хотя и не очень густой ельник, Никита и Маузер оказались на краю совсем неглубокой и узкой ложбинки, резко отличавшейся от этого ельника по составу и возрасту деревьев. Тонкие осинки и березки, заполнявшие эту ложбинку, а также совсем маленькие елочки, местами выглядывавшие из-под снега, как бы разрезали монолитный строй больших елок и узкой, неровной полоской тянулись с горки к озеру.
— По-моему, — сказал Никита, — вот это и есть канава бывшего коллектора.
— Что-то не похоже, чтоб по ней можно было в подземелье зайти, — с явным сомнением произнес Маузер. — А где лыжня-то?
Никита посветил и тут же увидел не только продолжение лыжни, но и сами лыжи. Одну целую, вертикально воткнутую в снег, а вторую сломанную, брошенную с досады под куст. Тем не менее, потерпев очевидный крах, лыжник пошел не к берегу озера, а вверх по ложбинке, на горку. Именно в том направлении тянулась борозда глубоких следов.
— Упрямый мужик, однако! — заметил Маузер.
— Смотри, — сказал Ветров, указывая на косое продолговатое углубление на стволе одной из ближних больших елок. — Пуля отметилась в сорок третьем. А вон еще такое же. И на вон той елке — тоже.
— Ну и что?
— А то, что в писанине, которую я читал, про этот обстрел было написано. Из дота номер четыре стреляли вон с того направления, — Никита показал рукой наискосок влево. — А те, в кого стреляли, прятались в этой канаве. И по ней пролезли в коллектор. Улавливаешь?
— Погоди, погоди… — произнес Маузер. — Стало быть, ты хочешь сказать, что мужик, который сюда полез и лыжи поломал, обо всем этом знает, так?
— Я этого еще не говорил, но похоже, что так и есть.
— Ну, тогда стоит за этим корешком прогуляться…
Они спустились в ложбину и двинулись по следам спешившегося лыжника. Здесь снегу было почти по пояс, и тот товарищ, который тут прошел первым, проламывался сквозь наст как ледокол. При этом он помогал себе лыжными палками. Никите и Маузеру здесь пришлось существенно легче, но и они на этом пути потратили немало пота и мата.
— Смотри! — сказал Никита, переводя луч фонарика вправо.
Там, на склоне ложбинки, сквозь ветки кустов и деревьев, из-под снега просматривалась темно-серая железобетонная конструкция, потрескавшаяся от времени и температурных перепадов.