Страница 35 из 113
«Ну, мать вашу!..» — Юрка, не выпуская березку из рук, перебросил ее через немецкие каски и изо всех сил рванул березку на себя. Ротенфюрер и его подручный, не успев ничего сообразить, полетели с кучи хвороста на снег. Накинутые на плечи расстегнутые шинели не свалились с них, а сковали движения. Юрка не давая опомниться, верхом уселся на березку и всей слабой тяжестью своих почти сорока килограммов вдавил березку в бычьи шеи здоровяков эсэсовцев.
— Х…хильфе… — прошипел ротенфюрер, дико выпучив от удушья бесцветные глаза, ощущая, как на кадык его навалилась смертная тяжесть. Он еще пытался выпростаться из-под шинели и ветвей, когда Юрка, животом лежа на березке, поперек ее гибкого прогнувшегося ствола, изо всех сил вонзил ему нож в шею, в промежуток между квадратным подбородком и корой деревца.
— У-х-х-кл… — то ли икнул, то ли заклохтал немец, и едва Юрка выдернул нож, как яркая кровь фонтаном плеснула вверх, почти в лицо Юрке. Он уже через секунду сместился налево, где барахтался Мюллер. Юрка правильно определил его как разгильдяя. Самая нижняя толстая ветка, придавленная березкой и Юркой, обогнула шею эсэсовца и захлестнула ее как петлей. Этого даже Юрка не ожидал. К тому же Мюллер, оказывается, не только накинул на себя шинель, не продев руки в рукава, но и застегнул несколько пуговиц. Должно быть, боялся застыть… Его ноги угодили в кучу хвороста, и он беспомощно дрыгал ими, пытаясь выдернуть, но только стащил с себя один сапог. Наконец, на груди у него, поверх шинели, лежал его же собственный топорик с острым лезвием, который от судорожных движений скатывался к горлу и уже давно бы вонзился в него, если бы не комель березки. Топор схватил Юрка. Он вдруг решил, что этого немца можно взять как «языка». Он с силой хватил обушком топора по каске, и этого хватило, чтобы и без того полузадушенный Мюллер потерял сознание.
— Сюда! — полушепотом крикнул Юрка, и девушки, треща кустами, подбежали к нему. Втроем ухватились за бессильно обмякшую тушу и выволокли из хвороста. Финкой Юрка отхватил полу шинели ротенфюрера и, разжав Мюллеру рот, запихал туда скрученное в трубку эрзац-сукно. Руки Мюллеру скрутили его же собственным поясным ремнем, а ноги — ремнем ротенфюрера.
— К саням его! — скомандовал Юрка, и ему подчинились, словно он был командиром разведгруппы. Пока девушки, пыхтя, тащили немца через кусты, Юрка наскоро завалил труп ротенфюрера хворостом, снял с куста оба автомата и подобрал топорики — в хозяйстве все сгодится. Подобрал и подсумки — в них было шесть магазинов. Когда он, более-менее убрав бросающиеся в глаза следы схватки, вернулся с трофеями к саням, немца уже уложили в сено и привязали веревкой к розвальням. Мюллер уже очнулся, но то ли еще не совсем понял, что произошло, то ли, наоборот, уже поняв, что сейчас лучше не рыпаться, лежал тихо и только вертел испуганными, поросячьего образца глазками и хлопал белесыми ресницами.
«„Язычок“! — размышлял про себя Юрка. — Как бы его в отряд переправить? Климыч небось на сахарок расщедрится! Ведь он наверняка больше про всю эту систему знает… Эх, если б на том берегу фрицев не было… Уж давно бы ушли! Ведь вся драка была на глазах, что называется… Никого в доте нет! А что, если сейчас уйти как-нибудь за проволоку?» Юрке стало немного страшно и одновременно весело, как в довоенное время, когда он затевал какое-нибудь баловство. «Проволока, дот — это все ерунда! — рассуждал Юрка. — Вот если там мины, то это плохо… А за спиралью Бруно наверняка мины! А может, еще и силки…» Силками Юрка именовал так называемые МЗП — малозаметные препятствия — проволочные петли-удавки, которые летом прячут в траве, а зимой — в снегу. Попади в них ногой — и застрянешь, а пока будешь выкарабкиваться — наступит каюк…
С того берега, где у воды все еще стоял бронетранспортер, долетело несколько автоматных очередей. Юрка подобрался поближе к выходу на лед, пригляделся. «Так, друг друга пугают!» — решил он. Офицер, стоявший у бронетранспортера и куривший сигарету, поманил пальцем солдата с радиостанцией за спиной и что-то ему приказал. Тот поднес ко рту микрофон и забубнил в него, должно быть, вызывал ушедшую в лес группу. Из леса долетело еще несколько автоматных очередей, и, как показалось Юрке, в кашляющий стрекот «шмайссеров» ворвался глуховатый низкий говорок «ППШ». «Кого же это они прищучили? — подумал Юрка. — Климыч сегодня никого на озеро посылать не хотел… Может, Сергеев кого-то послал?» Через секунду он услышал еще одну очередь из «ППШ», потом другую. И снова закашляли многочисленные «шмайссеры». И вдруг откуда-то издалека послышался нарастающий шелест летящей мины, постепенно переходящий в оглушающий свист. Бу-бух! — рванула мина совсем близко. М-я-а-у! — по-кошачьи мяукая, разлетелись осколки, срезая крупные ветки и кусты.
— М-м-м… — проскрежетала зубами Дуська, хватаясь за плечо. Серко дико, не по-обычному заржал, встал в оглоблях на дыбы, прянул в сторону, чуть не опрокинув сани, и вылетел на лед вместе с лежащим в санях Мюллером.
— Вожжи перебило! — прошептал Юрка, глядя на обрывок вожжей, которыми был привязан к кусту Серко.
Немцы у бронетранспортера уже увидели Серко, и выскакивать за ним на лед было нельзя. К тому же со свистом прилетела еще одна мина и грохнулась в лед. Столб воды и ледяного крошева взвился метра на три и обвалился с плеском и шумом. По льду защелкали мелкие и крупные ледышки. Серко рванул в галоп, тяжело трюхая по трескающейся ледяной поверхности. От попадания мины образовалась здоровенная полынья, во все стороны зазмеились трещины. «Пропадет коняка! — с тоской подумалось Юрке. — Провалится!» Серко несся как угорелый, но не поперек пролива, а вдоль, потому что там, на коренном берегу, слышалась стрельба и стоял бронетранспортер, чужой, немецкий, пахнущий вонючим синтетическим бензином из угля, а запаха этого Серко боялся как огня. Немцы, стоявшие у бронетранспортера, уже после первой мины кинулись в снег, поэтому им было не до лошади. Серко скрылся из виду, и Юрке стало как-то легче на душе, потому что мерина он очень любил, почти как человека. Если бы он провалился у Юрки на глазах, то мальчик не смог бы удержаться от плача… А так оставалась хоть какая-то надежда — может, проскочит. Черт уж с ним, с эсэсовцем-разгильдяем, пусть радуется, что не зарезали…
— О-о-ох… — услышал Юрка стон за спиной. Стонала Дуська, зажимая раненое плечо. Зоя подползла к ней и пыталась расстегнуть комбинезон. Еще одна мина грохнулась в лед, потом еще одна. «Кто же это лупит? Куда?! — сжимаясь в комочек при каждом новом свисте мины, думал Юрка. — А ведь так перекурочат они все кусты, и с того берега мы будем как на ладони. Эти свяжутся с теми, что на острове, — и нам амба с музыкой… Да уж и так, наверно, тревогу объявили… Наверняка уже в доте пулеметчики сидят, взяли проволоку на прицел».
— Уходить надо, — сказал он, — пропадем тут! На другую сторону надо! Перебежками…
Неизвестный миномет следующую мину положил точно в немецкий бронетранспортер, стоявший на берегу. Грохнуло гулко, по-железному, лопнул бак с горючим, и из машины повалил черный, с сажей, дым, воняющий резиной… Из леса ударило сразу несколько «ППШ», сухо треснули выстрелы трехлинейных карабинов, огрызаясь, затарахтели «шмайссеры».
— Куда «на другую сторону»? — спросила Клава. — Не видишь, как лед искрошили?
— Да не туда! — с досадой сказал Юрка. — Остров обогнуть надо…
Сверху, с островного холма, послышалось басистое «ду-ду-ду-ду» крупнокалиберного пулемета. Трассирующие пули свистели высоко над кустами и вонзались куда-то в лес, сшибая по пути сосновые ветки и с треском расщепляя стволы деревьев… Юрка вскочил и, пригибаясь, побежал по кустам вдоль берега, напряженно ожидая услышать приближающийся шелест очередной мины. За ним, поддерживая шатающуюся Дуську и навьючив на себя автомат и пулемет, побежала Зоя и наконец Клава с винтовкой и вещмешком. Мина рванула где-то далеко позади, в кустах, но все четверо все равно упали в снег, хотя на сей раз их даже не обсыпало ветками. Несколько шальных пуль с того берега свистнули над головой Юрки, но он бежал не останавливаясь. Совершенно неожиданно за очередным кустом, который обегал Юрка, оказалась глубокая и широкая канава, заполненная талой водой и мокрым снегом. Тяжелый «шмайссер», висевший у Юрки на груди, потянул его вперед, и мальчик, потеряв равновесие, скатился на дно канавы, по колено провалившись в ледяную воду. В теплой одежде и валенках он не сразу почувствовал холод, но все равно ощущение было не из приятных. Юрка попробовал выбраться, но склоны канавы были крутые и скользкие. Подбежали девушки.