Цена бессмертия (сборник)

Не знаю, насколько хорошо я описал этого несчастного неудачника: его, само собой разумеется, мне никогда видеть не приходилось, — но на входе в свою квартиру я чувствовал себя так, как будто меня подстрелили, а уж выражение моей физиономии было в точности такое, как у этого не существующего в природе парня.

Я захлопнул за собой дверь и, не переставая глухо рычать, сорвал с себя изодранный пиджак. Кинул на диван чехол с видеокамерой, прошел к бару и залпом осушил бутылку пива. Рухнул на диван и с наслаждением вытянул ноги. Потом осторожно опустил взгляд и внимательно осмотрел собственный галстук. Выглядел он так, как будто его долго жевала, а потом вежливо отрыгнула какая–то инопланетная тварь. На паре планет Галактического Союза такие твари водятся в избытке — те, которых хлебом не корми, а дай пожевать что–нибудь из твоего гардероба: пиджак, брюки, кашне или галстук или даже ношеные носки — все идет в ход. Но я–то вернулся не из космической командировки — с космодрома Центрального мегаполиса!

Спокойно, Дэнни, сказал я себе. В конце концов, все кончилось хорошо. Просто больше не будь дураком и никогда не соглашайся на уговоры товарищей по «Галактик экспресс». Твоя работа — инопланетные репортажи журналиста галактической квалификации. Ты не можешь подменять никого из «мегаполисников», городские новости — не твое дело, просто рука уже стала не та. Не можешь — и все: пусть у каждого из твоих коллег в день выполнения редакторского задания рожает любимая собака, справляет именины не менее любимая жена, неразумное дитя поджигает дом, а разумный говорящий попугай теряет голос — твое дело сторона, иная планета. Иначе в следующий раз, подменив кого–нибудь из самых лучших дружеских побуждений, ты навсегда утратишь дружественность. И, судя по сегодняшним событиям, не только ее — еще и человечность.

И превратишься в негуманоида. С лицом раненого негодяя…

Я сорвал с себя галстук и раздраженно смял его в кулаке. И тут мои невеселые размышления прервала трель мобильника. Телефон, брошенный мною на диванную подушку, мелодично воззвал к своему хозяину. Компьютер, сонно мерцавший экраном монитора в глубине комнаты, ожил, осветил темный угол яркой картинкой–заставкой и немедленно дал бодрый комментарий:

— Звонок сотового телефона, принадлежащего журналисту еженедельника «Галактик экспресс» Томасу Рою.

Эту фразу мог бы сказать и мобильник, но пока он подавал сигналы вызова, компьютер всегда успевал выложить информацию первым.

Я скривился и взял телефон. Томас Рой был как раз тем, кто попросил меня об услуге и направил вместо себя на космодром.

— Дэн, — раздался в трубке его виноватый голос. — Ты живой?

— Живой, — мрачно ответил я. — Но я больше никогда не буду тебе помогать. С меня хватит одного раза. И, знаешь, я прозрел. Мне теперь плохо верится в то, что у тебя сегодня рожает племянница или кто там еще. Ты просто струсил. Воспользовался тем, что я не слежу за популярной музыкой и ничего не знаю про этих безумных фанатов.

Рой задышал чаще, но ничего не сказал: не стал оправдываться и врать. А я вспомнил все, чего мне довелось стать свидетелем в минувший вечер. Огромную толпу, заполонившую здание космопорта, вопли истеричных девиц, рев обкуренных марихуаной парней, давку, толкотню и потные молодые лица с безумно выкаченными глазами. И — ухмыляющиеся рожи огромных разумных горилл с планеты Какаду. Именно эти двенадцать самодовольных тварей были причиной всеобщего сумасшествия. Они прилетели на гастроли, а их встречали фанатичные поклонники — сопляки и соплячки от тринадцати до восемнадцати лет. Эту встречу я и должен был отснять вместо Роя для видеоприложения к газете.

Гориллы вылезли из звездолета и, не теряя времени, расчехлили гитары и барабаны. Ответом на их действия был восторженный вой толпы. Через минуту весь космопорт сотрясался в такт громовому речитативу гигантских обезьян, а от их ритмичных прыжков и пируэтов трескались бетонные плиты покрытия космодрома.

Как аборигены Какаду играли и пели — можно представить довольно легко, для этого надо просто вспомнить цирк и музыкальный номер с дрессированными макаками. Почему они имели столь ошеломительный успех — загадка молодежного массового сознания. Мне никогда не понять тех верещащих девиц, которые пытались залезть мне на плечи и одновременно сорвать с себя бюстгальтеры. И не понять тех парней, которые собрались разбить мне лицо — только потому, что я соизволил выбираться из толпы раньше, чем закончился концерт их кумиров.

Нельзя сказать, чтобы я растерялся в этой буре всеобщей психопатии. Полураздетых девчонок я благополучно сбросил на плечи какого–то низкорослого крепыша, чему он очень обрадовался, отснял нужное количество материала, а когда завязалась драка с парнями — хорошенько поработал обеими руками. Почему в той буче уцелела видеокамера — для меня осталось тайной. Здесь, наверно, не обошлось без вмешательства высших сил, которым, конечно же, не наплевать на судьбы честных журналистов и отснятый ими материал. Да, камера осталась цела, но я лишился пиджака и галстука, а для меня больше чем достаточно и таких потерь!

Меня прямо распирало желание хорошенько съездить Рою по башке — за ту подлость, что он со мной сотворил. Но сейчас это было невозможно, а потом, я знал, у меня пропадет к мщению всякая охота: долго на людей зла я не держал. Вот даже сейчас виноватое молчание Роя начинало действовать на меня благотворно, и я уже готов был попробовать понять его.

— Какого черта Старику понадобился этот материал? — по–прежнему ворчливо, но уже намного мягче спросил я. — Не было такого, чтобы главный редактор «Галактик экспресс» размещал в видеоприложении репортаж о безумии фанатов.

— Это преамбула к большой социологической статье, Дэн, — охотно откликнулся Рой, уловив, что я сменил гнев на милость. — Старик хочет обсудить противостояние мнений о несовершенстве человеческой психики и абсолютном совершенстве внутренней организации Е–существ. Материал пойдет как демонстрация одного из примеров человеческой ущербности — возрастные комплексы, психологическая неадекватность и агрессивность молодежи. А со статьей он попросил выступить профессора из БЗС Макса Гриппа.

Меня и Макса Гриппа, руководителя лаборатории ментальных исследований Бюро Звездных Стратегий, совсем недавно связывало одно крупное дело, весьма далекое от моих журналистских занятий. Он тогда здорово мне помог, и, наверно, не будет преувеличением сказать, что ему я обязан жизнью. Мне было приятно услышать его имя.

— Прекрасно знаю Макса Гриппа, — сказал я, — но ничего не слышал о Е–существах.

— «Е–существа» — это из терминологии спецов БЗС. Они так называют виртуальные существа, электронные копии человеческих личностей.

— А, — отреагировал я, вставая. — Вроде бы это не принято обсуждать. Электронное копирование человеческого мозга запрещено законом, да и, насколько я слышал, практически неосуществимо….

— Ну, — по–прежнему живо ответил Томас Рой, — ты же знаешь нашего Старика! Если ему что–то ударит в голову и он западет на тему — вынь да положь ему материал!

— Ну ладно, Том, — сказал я, взял видеокамеру, прошел к компьютеру и подключил ее к системному блоку. — Лови видеосъемку, а заметку уж сам напишешь.

— Спасибо, Дэн. — В голосе Томаса Роя слышалась такая искренняя благодарность, что я вдруг понял, как он боялся идти на встречу фанатов и горилл с планеты Какаду. И мне вдруг стало стыдно за свою ворчливость. В конце концов, подумал я, у него семья — жена и престарелые родители. И если бы ему сломали челюсть в толпе юных безумцев — потерпевших было бы намного больше, чем один человек, то есть он. А я…

Во–первых, до моей челюсти не так уж легко добраться, не сломав при этом свою. А во–вторых, на сегодня журналист–межпланетник Дэниел Рочерс тесно связан только с одним человеком на свете — с Глэдис Уолди. И существование прелестной молодой директрисы детского пансиона «Утренняя звезда» мисс Уолди, конечно же, не столь зависимо от состояния здоровья Дэниела Рочерса, как существование родственников журналиста Роя от состояния его дел.