Страница 2 из 137
Вот так они пусть и пройдут над множественными кризисами прошлого века: держа противовес, срываясь и выкарабкиваясь на пути извечной человеческой судьбы.
КНИГА ПЕРВАЯ
Мы судьбою не обласканы,
Но когда придет гроза,
Мы возьмем судьбу за лацканы
И заглянем ей в глаза.
РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
И вот тогда — из слез, из темноты,
Из бедного невежества былого
Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова.
БЕЛЛА АХМАДУЛИНА
Но почему ж тогда, заполнив Лужники,
Мы тянемся к стихам, как к травам от цинги?
И радостно и робко в нас души расцветают,
И роботы тоски мне речь не прерывают…
АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Любая юность — воровство.
И в этом жизни волшебство:
Ничто в ней не уходит,
А просто переходит…
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО
Он переделать жизнь хотел,
Чтоб был счастливым каждый,
А сам на ниточке висел:
Ведь был солдат бумажный.
БУЛАТ ОКУДЖАВА
1968, конец июля
Львиная
Обитатели Львиной бухты стояли у кромки воды спинами к морю, лица задраны вверх, к отвесам Карадага. Наверху, над отвесами, виднелось несколько фигурок физтехов. Намечался спуск на веревках в бухту. Другого пути сюда не было. Погранохрана запрещала использование какого бы то ни было плавательного средства, ну а пешком вдоль горы сюда было не пройти: отвесы уходили сразу на большую глубину, прерывая связь между маленькими бухточками, населенными дикими людьми потухшего вулкана: Львиная, например, была оторвана от Разбойничьей, а та в свою очередь от Сердоликовой. Последняя, впрочем, узкой тропинкой кое-как была связана с Третьей Лягушкой, та со Второй, Вторая с Первой: чем дальше к востоку, то есть ближе к Коктебелю, тем тропинки становились надежнее. Львиную же местные обитатели называли Максимальной. Это был своего рода форпост карадагских насельников-дикарей. Дальше на запад череда бухт обрывалась, и до самой Биостанции тянулись одни отвесы. И вот сегодня в Максимальную пожаловали гости.
Об их прибытии львиных оповестил опущенный сверху камень, к которому была приторочена записка. Она гласила: «Ваше превосходительство господин Президент и вы, достопочтенные члены Парламента СРК, вас приветствуют скалолазы из Курчатовского. Хотим пообщаться. Надеюсь, не возражаете. По поручению отряда, ФУТ». Еще до прибытия этого послания ребята внизу догадались, что там, наверху, появились какие-то свои, по каким-то не вполне ясным приметам — «физтехи», ну а прочтя записку, поняли, что там с ними один из львиных, член парламента, вот именно тот самый ФУТ, который здесь прошлым летом обретался. Тут же началась перекличка. Снизу крикнули:
«Вы тут по делам, ребята, или так, погулять-ять-ять-ять?»
Эхо усиливало голоса.
Сверху ответили:
«Мы тут Герку из расселины вытаскивали».
«Какого Герку?»
«Вы что, не знаете? Весь Коктебель гудит-ит-ит-ит».
«Какой еще Коктебель? У нас тут своя среда».
Сверху: «Своя что?»
Снизу: «Среда-а-а!»
Сверху: «У всех суббота, а у них среда. В среду-то как раз Герка Грамматиков в расселину сыграл».
Снизу: «Это тот Грамматиков, что из Дубны?»
Сверху: «Тот самый-амый-амый-амый».
Пауза.
Снизу: «Спускайтесь, ребята. Помянем Герку».
Сверху: «Да мы ж его вытащили».
Снизу: «Неужто живым-вым-вым-вым?»
Сверху: «Он друга узнал-знал-знал. Вот этого друга, Влада-ада-ада-ада».
Стоящий над отвесом небольшой отряд показал на паренька, который сидел, свесив в пропасть ноги в альпинистских ботинках. Тот помахал рукой жителям бухты. Одна девушка внизу почти мгновенно догадалась: «Да ведь это же Влад Вертикалов из „Таганки“!» Все население — а их было не менее тридцати душ к данному моменту — возопило: «Ура! Даешь Вертикалова!» Не прошло и десяти минут, как этот самый ВВ завис над Львиной на спусковом канате. Благодаря некоторому вращению Влада вокруг своей оси было видно, что за плечами у него приторочена была гитара в футляре. Чем ниже он спускался, тем отчетливее даже сквозь шорох гальки доносилась песенка, что он напевал, снижаясь:
В тот день шептала мне вода:
Удач! Всегда!
А день, какой был день тогда?
Ах да, среда…
Вскоре вся поисковая группа уселась на гальке крохотного пляжа. Население Львиной собралось вокруг, жаждали новостей. Лидер «физтехов», тощеватый экземпляр эдакого вечного студента, а на деле доктор наук, близкий ученик Дау Федор Улялаевич Трубской[3], то есть ФУТ, в лапидарной форме пересказал событие.
Сообщение о том, что Грамматиков загремел с высокого профиля на Карадаге, пришло в институт позавчера как раз к концу концерта вот этого данного товарища Вертикалова. Замдиректора Франкель зачитал телеграмму: «…Поиски не увенчались… приостановлены… просим прислать профессионалов для выемки тела…» Вертикалов, который и так уже всех взвинтил своим репертуаром, завел песню Кукуша, фактический гимн нашего поколения: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке!» Разгорелся фактически стихийный митинг, за который нам еще серьезно вломят на парткоме. Замдиректора Франкель попытался из своего кабинета позвонить в поселковый совет, вернулся в ярости: дозвониться в Коктебель — это все равно что на Папуа — Новую Гвинею! Этот Франкель у нас — ничего себе мужик, просто почти нормальный индивидуум. Он сказал, что лучших профессионалов, чем наша команда скалолазов, в Москве не найдешь. Билетов на самолет мы сейчас, в разгар сезона, не достанем, поэтому давайте, мужики, раз уж веку удалось нащупать брешь у нас в цепочке, в темпе выезжайте на мотоциклах.
В общем, мы помчались караваном, как какие-нибудь hell’s angels. Гнали всю ночь и еще полдня, пытались срезать по карте сотни полторы верст, оказались в диком поле, все тульской грязью заляпались; в общем, все прелести жизни российского путешественника. Пушкин в свое время сказал, что настоящие дороги в России появятся не раньше, чем через триста лет. Этот срок еще не истек, так что правительство может не беспокоиться.
В общем, до Кока мы добрались уже в сумерках пятницы. На террасе литфондовской столовой нам дали остатки ужина, которые были ничем не хуже, а может быть, и лучше самого ужина. Вдруг мы обнаружили, что вокруг нашего стола стали собираться инженеры человечьих огромных душ и члены их семей. Сомнений нет, общее внимание привлек увязавшийся с «физтехами» их кумир, вот этот данный Влад Вертикалов. С этим нашим товарищем нигде не останешься без остатков ужина.
Признаться, нам тоже было любопытно, кто соберется вокруг нас: ходили слухи, что там сейчас скучковалась вся плеяда «Юности». Отчетливо удалось заметить только какую-то красивую особу, которая довольно грубо, ну просто на грани фола, что-то говорила какому-то мужчине и вроде бы даже пнула его ногой. Вообще-то одного этого было достаточно, чтобы возблагодарить Провидение. Такая женщина в принципе опровергает соцреализм. Не знаю, что она утверждает, но только не «Мать» Горького. В принципе, ее промельк на террасе литфондовской столовой просто подчеркнул какое-то некое завихрение природы, подул очень сильный ветер и погасло электричество. В темноте кто-то вошел на террасу с набережной и сказал знакомым голосом, что на Карадаге еще один интеллектуал гробанулся. В общем, вулкан, еще не проснувшись, начал хавать наших: за неделю трое посыпались. В темноте мерцали сигареты, со всех сторон жужжали голоса. Воцарилось какое-то специфическое состояние, сродни осаде, но мы на это как-то неадекватно реагировали из-за усталости; проще говоря, вырубались один за другим. Лично я еще уловил, как тот знакомый голос, по всей вероятности голос Кукуша, громко спросил: «Это правда, что Вертикалов прибыл? Влад, ты здесь?» Но Влад, вот этот самый, что так бодро сейчас десантировался на почву Свободной республики Карадаг, не откликнулся: спал без задних ног на полу, подложив под голову футляр с гитарой. Таким образом, концерт двух бардов не состоялся.