Кривич

   Они продефилировали мимо лотков с овощами, где продавали репу, морковь, какую-то зелень. Дальше находились лотки оружейников - мечи, щиты, топоры, ножи, кинжалы, наконечники копий и стрел. Под одним из навесов, крепкий бородатый мужичонка, восседая за прилавком, молча созерцал прохожих, приценивавшихся к товарам. Кольчужные рубахи мелкого плетения с бляхами на груди, шеломы, наручи, поножи, все лежало перед ним или было развешено за спиной продавца. Наконечники стрел соседствовали с незамысловатыми, без особых украс ножами и кистенями. Отдельно в ряд стояли мечи, на взгляд Ищенко, не самого доброго качества. Да и выйдет ли оно из рук деревенского коваля, так, потуги на столичные штучки, но для боя сойдет.

   -Доброго здоровья! - послышалось приветствие за спиной.

   -И тебе не хворать, Боря, - обернувшись, откликнулся Ищенко. - Что на торгу? Может придется в другое поселение перебираться?

   -Незачем. Здесь скупимся. И цены на все товары вполне приемлемы.

   -Храм божий видел?

   -Это византийское капище-то? Видал. А, что ты хочешь сотник? Погост в уделе княгини Ольги, она здесь верховодит и порядки устанавливает. Святослав на этой земле матери перечить не станет. Вот местный люд и поделился по вере. Теперь одни к волхву, другие к чернецу за напутствием и моленьями бегают. Так и пусть им, нам-то что за дело до ущербных?

   -А и то верно, - согласился с Боривоем десятник, больше рассматривая оружие на прилавке, чем вдаваясь в осмысленный разговор.

   -Ладно. Завтра уходим Боря. Ты и без меня свое дело исполнишь.

   -Сполню, боярин.

   -Вот и хорошо. Пойду, прогуляюсь, погляжу как местная верхушка живет, чем дышит.

   -Мне с тобой, сотник?

   -Не нужно, Судислав. Ты тоже пройдись, осмотрись, может у меня глаз замылится, так подскажешь чего.

   Расставшись с родовичами, Ищенко вышел за пределы базарной площади. Ноги привели его в мастеровую слободку, на самой окраине погоста. Еще на подходе он услыхал из-за тынов и плетней веселый перестук молотков по наковальням и почувствовал запах сжигаемого угля и жженого железа. Кузнецы

   -Наша корчиница, он та, - отставший от ватаги малец в длинной, ниже колен рубахе с вышивкой, указал воину пальцем на одну из кузниц.

   Андрею захотелось побывать в кузнице, направился к указанной пацаном. Протиснулся под навес небольшого помещения, площадью, где-то шесть на четыре метра. Навес почти открытый, лишь огорожен плетнем. На глиняной площадке овальной формы в центре выложен был горн - неотъемлемая принадлежность каждой кузни. Он представлял жаровню, расположенную на каменном возвышении со стенкой у одного из краев. Около стенки в горне имелось небольшое углубление для углей и нагреваемых поковок. Это "горновое гнездо" в форме прямоугольника с полукруглым дном. В углубление, проходя через стенку, выходило глиняное "сопло", через которое к углям подводился воздух от воздуходувных мехов. В Гордеевом городище кузня устроена была несколько по иному.

   Андрей когда-то читал, что кузнечный горн служит для нагревания железа и стали при кузнечной ковке или готовых изделий при термической обработке. Топили здесь древесным углем, присутствие пыли которого явно ощущалось в воздухе, вместе с дымом создавало першение в носу и горле.

   Крыча, хозяина данной "богадельни", отменно характеризовали аккуратно разложенные аксессуары и инструментарий мастеров. Кочерга, пешня, железная лопата и прыскалка -- швабра из мочала для смачивания угля водой, все лежало по своим местам. Основной инструментарий кузнеца состоял из наковальни, молота, молотка, клещей, зубила, бородков. Любопытный Андрюха подметил и специализированные инструменты, дошедшие из-за своей простоты и нужности до слесарей двадцать первого века. Кроме основных средств, у кузнеца имелись гвоздильни, нижние зубила, подсеки, обжимки, подкладки, штампы, напильники, тиски и круговые точила. У самой стены в каком-то одному хозяину ведомому порядке, сложены крицы, куски железа с серыми и темными пятнами пустот и шлаков и уклад - стальной сплав.

   Судя по инструменту и порядку на рабочем месте, кузнец действительно был знатный. Интересно, каким ветром занесло его семейство в захолустный погост на границе двух княжеств?

   Крепкий черноволосый детина лет под сорок, с лицом испачканным разводами сажи, по голому торсу которого струился пот от жара и работы, в фартуке из кожи. Одной рукой клещами удерживал поковку какого-то изделия, нагретую до малинового цвета, на наковальне, поставленной на толстый чурбан, врытый в землю, другой, ударял по ней молотком, показывая напарнику куда шарашить кувалденкой. Умелец давно заметил глазевшего на происходящее в его пенатах пришлого, но отрываться от процесса не торопился, помахивал ручником, окучивая изделие, да покрикивал на подмастерьев, двух парней очень похожих на него ликом, с хорошо развитой мускулатурой.

   -Данила, с оттягом бей! Так, так, добре! Микула! Как там вторая, разогрелась?

   Для усиления горения угля и повышения температуры в горне, второй подмастерье качал мощные меха, две вытянутые сердцевидные планки, объединенные кожей, собранной в складки, чем достигалась возможность раздвигать их. Узкий конец планок оканчивался трубкой - соплом, вставленным в сам горн. Стойки сверху соединялись бруском, к бруску подвесили коромысло, один конец которого соединявшийся верёвкой с нижней крышкой и качал упарившийся второй воспитанник кузнеца. Было заметно, как жар пышет и в его сторону.

   -Дак, готова, батя!

   -Данила, хорош поковку ласкать, пока ее в сторону отложим. Микула, тащи вторую, берешь молоток и проковываете без меня.

   -Добре, батько, зробим! - повеселевшим голосом откликнулся горновой.

   -Что привело доброго человека, к порогу моей кузни? - обратился кузнец, выведя сотника из жаркой кузницы наружу.

   -Шел мимо, услыхал перестук молотков, дай, думаю, зайду на огонек.

   -У меня, воин, как раз по тебе имеется готовая байдана. Возьмешь? Сковал, да вот беда, заказчик погиб.

   -Покажи.

   Когда кузнец вынес свое изделие, Андрей долго и обстоятельно приглядывался к работе, надел на себя, покрутился, поприседал, спросил:

   -Сколько желаешь за нее получить?

   -Э-э! Чего там! Две куны серебром, работа отменная.

   -За байдану дороговато, но так и быть, согласный. Только раз так, я еще во-он тот круглый щит заберу.

   -По рукам!

   Тряхнув мошной, Ищенко расплатился с мастером.

   -Байдану отправишь с посыльным на постоялый двор Весеня, пусть найдет людей сотника Андрея, отдаст ее им. Не досуг мне с железом по погосту ходить.

   Обе стороны остались довольными друг другом.

   Конец на котором жила местная старшина, по своему напоминал подмосковный поселок для новых русских. За высокими заборами из струганного теса, с массивными воротами на железных петлях, по краям дороги в два ряда выглядывали терема, украшенные резными наличниками и ставнями. Однако вместо стекол в рамах окон поблескивала на солнце мутная слюда. Из-за заборов раздавались голоса челядинов и лай дворовых собак. Жизнь кипела, как и везде. По-над самыми заборами, умная голова догадалась проложить канавы. Рассматривая дома местного бомонда, Ищенко вышел к берегу реки, прямо к широкому затону с мостками для лодок и лодий. Сама улица не доходила до него метров сто, и не занятое никем место поросло кустарниками и деревьями. Видно разлив реки в половодье не позволял отстроить еще пару дворов. Противоположный берег порос лесом и радовал глаз спокойствием пейзажа. Светлая листва на березах наполняла радостью душу.

   В одиночестве Андрей посидел на досках одного из мостков, полюбовался на реку. За временем он не следил, спешить было вроде бы некуда. Задумался и только в последний момент направил внимание на происходящее у себя под боком. Два дюжих молодца, щекастых и явно никогда не испытывавших голода, тащили от ворот крайнего подворья к реке упирающуюся бабку. В силу своей немощи, потуги старой женщины пасовали перед силой откормленных парней. Те, с шутками и прибаутками, не слушая стенаний старухи, волочили ее прямиком к мосткам.