Кривич

   На вопрос: "А как же тогда быть?"

   Хмыкнул и продолжил:

   "Как быть, как быть? Вешаться. Шучу. Тут, понимаешь, опять наш русский менталитет срабатывает. Либо тебе невесту дед с бабкой подгоняют, внуки обычно к ним прислушиваются, либо друзья присоветуют, но это редкость. А так идешь в читальный зал, берешь совершенно ненужную книгу потолще, и как тот "горный орел", долго выискиваешь себе жертву покрасивше. Долго охмуряешь ее потом, ну, и наконец, знакомишься с ее родителями. Да, не забудь захватить на встречу валидол".

   "А, это-то зачем?".

   "Иные мамы, узнав, что родному чадушку придется скитаться по гарнизонам, не имея постоянного жилья, могут и кони двинуть. А тут ты с валидолом:

   - Угощайтесь, дорогая теща, берите две, не стесняйтесь. Ну, и таких вариантов знакомства может быть много, только на рынок не ходи".

   "Это почему же?".

   "А, на рынке ты кроме бабы базарной, ничего достойного не найдешь".

   Так что головой Андрей думай, а не головкой".

   Лошадь сама перепрыгнула незначительное препятствие, оторвав Андрея от своих мыслей. Все его подразделение опять перешло на размеренный шаг. Дорога все-также извивалась вдоль русла реки. Андрей углубился в свои мысли снова, вспоминая тот давнишний разговор:

   "А вот вы, Сергей Владимирович, со своей, уж сколько прожили и я не слышал, чтобы ссорились".

   "Да, было по всякому, Андрей, я тоже не ангел, но искать кого-то и разводиться, это для военного последнее дело. Поверь мне, еще не родилась на земле женщина, у которой ниже пупка не вдоль, а поперек выросло, так чего и огород городить?".

   "Ну да, я наблюдаю, вы свою то рыбкой, то птичкой, то зайчонком называете".

   "Ну конечно, люблю свою жену. Но поверь, это не показатель - слова. Вот был у меня в молодости друг - Вовка Каменецкий, так тот, свою жену любя, заметь - любя, знаешь как называл? Так л-а-а-сково "Глупая ты моя обезьяна" или "Дурилка ты картонная" и ничего, жили, душа в душу. А вон возьми хоть нашу с тобой подчиненную Татьяну, она своего ласково "Василю-ю-ша", а он услышит, надуется, на лице ни улыбочки, думаешь сердится? Нет, это он так своеобразно любовь к ней проявляет. Так, что, Андрей, у каждого свой рецепт семейного счастья должен быть. И поверь, в свое время будет он и у тебя".

   Вообще с Семибратовым Андрюхе повезло.

   - Сотник!

   - Чего тебе, Избор?

   - Сотник, вот смотри, лучшего места не найти. И от селища три версты, не более. И дорога между лесом проходит. Свалим сосны справа и слева. Справа круча да обрыв к реке, слева лес непролазный. Печенеги без топоров его не пройдут, а их у них нет в таком количестве. Да и с топорами лошадей не проведешь, бурелом сплошной.

   - Молодец. Так и порешим. Завал здесь делать будем. Сюда смердов из ближайшего селища человек тридцать, не больше, потребуется. Какое тут селище ближе всего?

   - Так, наше.

   - Э-э-э, не пойдет. У нас другая задача будет.

   - Ну, так верст пять отсюда по дороге да в лес, Гадяч.

   - Вот и пусть нагадят в этом месте дороги для пользы дела. Кто у них там старейшина?

   - Третьяк.

   - Ну, вот к нему и поедем.

   Уже сидя в избе Третьяка, в небольшом селище на тринадцать халуп, заблудившихся среди леса, Андрей, угощаясь выставленной на стол нехитрой деревенской снедью, объяснял старейшине, ширококостному мужику с седой окладистой бородой, его задачу:

   - Ты главное, Третьяк Прибыславич, дней через двадцать приезжай к боярину. Собираем вас, старейшин поселений, на разговор. Помощь ваша нам неоценимой оказаться может.

   - Все, что поведал, все сделаем, не сомневайся, сотник. А к боярину нашему я буду.

   - Ну, тогда прощевай, Прибыславич. Недосуг мне, еще всю округу объехать надо.

   - И тебе по здорову, витязь.

   На обратном пути Андрей с воинами, выполняя наказ Монзырева, сделал приличный крюк, заехал к знахарке, бабе Павле. Навестил старую и ее воспитанницу. Ленка за год подросла, вытянулась. Перед Андрюхой предстала нескладным подростком, этаким гадким утенком. Выйдя из избы навстречу приехавшим воинам, засмущавшись, поздоровалась:

   - Привет, Андрей.

   - О-о! Ленка, красавицей стала. Когда и подрасти-то успела? - ответил на приветствие Андрюха, окончательно вогнав в краску девчонку.

   - Проходи в дом, витязь, - зазвала старуха. - А вы, воины, у избы располагайтесь, сейчас медку вынесу и перекусить чего.

   - Эт мы завсегда согласные, - оскалил зубы в улыбке Избор. - Ты, бабка Павла, медку неси побольше, а еды можешь и вовсе не приносить. Мы не обидимся.

   - Смотрите, каков внучек у меня нашелся. Сейчас в хмельное корешок, какой брошу, скалиться надолго перестанешь, в жабу превратишься.

   - Ха-ха-ха!

   С улицы раздался гогот воинов. Андрей, сидя за столом, попытался разглядеть в подслеповатое оконце, над чем смеются его воины. Напротив Андрея уселась на табурет Ленка, обожающими глазами поедая сотника. Ничего не попишешь, первая любовь. Андрюха знал про это и с береженьем относился к девушке, стараясь ничем не обидеть, но и не подавая явных надежд на взаимность, как бы не замечая девичьих проявлений любви.

   - Ну, как тебе тут? Не скучно? А то давай в крепость к нам, отдохнешь маленько от учебы.

   - Что ты! Некогда.

   - А что так?

   - Ведь скоро печенеги придут. Война будет. Нам с бабушкой предстоит людей на ноги ставить, а я еще так мало знаю. Прошлым летом за травами да кореньями ходили. Готовимся. Ведь придется заживлять раны, останавливать кровь. А так, я уже умею лечить людей от укусов змеи и бешенной собаки, выгонять глистов. Могу лечить ушибы, переломы костей.

   - Молодец. А не противно в человеческих болячках ковыряться?

   - Ты знаешь, Андрюша, если бы мы сюда не попали, я бы, скорее всего и там с медициной жизнь связала. А здесь, бабушка так интересно все рассказывает и показывает, ведь в травах скрывается могучая сила. Травы и цветы тоже умеют говорить, но понять их могут только ведуны и знахари. Я сейчас стою на пороге этих знаний. Бабушка говорит, что и я буду все знать и уметь когда-нибудь. Все это просто волшебство, передаваемое из поколения в поколение, и без нас-то людей кто лечить и оберегать будет?

   - Ну, это правильно.

   Скрипнула входная дверь, на пороге появилась старуха, неся глиняную кружку хмельного меда.

   - Твоим, уже налила, да еды принесла. Сам-то голоден?

   - Нет. От вас в городище поедем, там поем. А за медовуху спасибо.

   - Как там боярин поживает?

   - А чего ему сделается? Живет, не тужит.

   - Ну да, вскорости и ворог нагрянет.

   - Вот мы все и готовимся к встрече. Скоро Сашка со своими разведчиками-диверсантами в Дикое поле уйдет. Я старейшин объехал, инструктаж провел. Народ из всех больших селищ в крепость собираем. Бойцы к войне готовы. Продовольствием запаслись. Так что, все хорошо.

   - Ох, нелегко ведь придется!

   - Догадываемся. Ты, бабуля, давайте с Ленкой в крепость перебирайтесь. Да и Николаичу спокойней будет, Галка то его на сносях. Беспокоится он.

   - Переберемся. Скажи там боярину, нехай две повозки за нами присылает. Потребно перевезти в селище травы и коренья, настои и мази. Не с пустыми же руками нам поганых встречать?

   - Скажу. Как переберетесь, мы дорогу лесную эту, завалом закупорим. Чтоб от крепости враги никуда уйти не смогли. Да чтоб сюда не добрались.

   - Добро. Нежить то свою домашнюю я в избе оставлю, нехай охраняет жилище. Только Дрему заберу, Николичу обещала. Скоро дите народится, так чтоб под присмотром было.

   За печью послышалось ворчание. Бабка бросила косой взгляд в сторону беленой печи, хмыкнула, прислонив уголок платка к растянувшимся в улыбке губам.