Кривич

   - Ага, только видим, в горнице от подарков его колдовство исходит. Смерды сумрачными становятся, волками друг на друга смотрят.

   - Дальше, шерстью покрываться стали.

   - И морды, слышь? Морды волчьи вместо лиц у людин проявились. Началась грызня.

   - Многие в окна уже волкодлаками повыскакивали, на родовичей набросились, кои людьми пооставались.

   - Вот их десятка три за колдуном в болото и ушли, а деревня с тех пор пустой стоит.

   - Да-а, десятка три волчар - это серьезно. Им человечинки постоянно хочется. Попробуй такую ораву прокорми. Это выходит, они на других дорогах баловали, а нынешним годом на черниговский тракт перешли, чтоб не светиться.

   Горбыль почесал пятерней лысый затылок, провел ладонью по обросшему щетиной подбородку.

   - Та-ак, значит, по-первых наведаюсь к колдуну, а на обратном пути вас заберу. Устраивает?

   - Ага!

   Подняв отряд, Горбыль распорядился внести тела, включая и давнишних жертв оборотней в соседнюю избу, поджег ее, чтоб не было в дальнейшем никаких проблем. Вернувшийся Жвар, ходивший за лошадьми, угрюмо развел руками.

   - Батька, нет у нас больше лошадей. Порезали их ночью волкодлаки.

   Расстроившийся было Сашка, прикинул по количеству покойников, что отряд уничтожил девятнадцать волчар, а уж с одиннадцатью, в дневное время, они должны справиться.

   - Ладно, - махнул он рукой. - Идем в болота. Воевать придется на голодный желудок. Ничего-о, злее будете. Построились. Жвар, Кветан, в передовой дозор. Остальные, напра-во. Потопали, граждане.

   До болот оказалось, рукой подать. Чуть вступили в лес и вот они, пожалуйста. Когда-то протекающая река, заросла, заилилась, превращаясь в болотину, потянула за собой поросшую разномастным лесом долину. А за десятки лет большую территорию покрыло сеть болот, низменная, переходная и верховая. Лес заболотился, во многих местах высох, повалился в бездонную пучину. Даже с берега виднелись пеньки и обломки стволов берез, выпирающие из плоской поверхности зеленого бархата мхов и травостоя. То тут, то там возвышались кочки, бугры и мочажины. Вдали на бугрившихся островах с твердым грунтом, поросших кустарником и травой, росли сосны и ели, толстые в обхвате, они вымахали в вышину на добрых двадцать метров.

   Проходя вдоль берега, Горбыль заметил у одного из островов открытое водное окно, от основания, к краям которого шла рябь, как будто из глубины всего этого, пованивающего тиной хозяйства сновали рыбы величиной никак не меньше размеров старого сома. Вода на цвет напоминала заварку в забытом заварочном чайнике. Честигнев усевшись на задницу, дотянулся носками поршней до болотного грунта, прощупал вязкую мшистую поверхность, всколыхнувшуюся от прикосновения.

   - Ну и куда тебя черти понесли, дитятко? - возмутился Горбыль.

   - Так, ведь, проверить!

   - Я те щаз проверю. Я тебе щаз так проверю, что ты у меня седмицу на заднице сидеть не сможешь.

   Молодой воин пулей отскочил от кромки болота, а из густого кустарника высунулась хитрая мордуленция Жвара.

   - Нашел, батька, - радостно оповестил он. - Следы на гать вывели, да такую широкую, что телегами по ней ездят. Их по ней и в болото загоняли.

   - Веди. Всем компактно построиться. Идем колонной по два, прикрыться щитами. Еблом не щелкать. Окрысились все! Вперед.

   По широкой гати чапали по щиколотку в воде, не торопясь, обращая внимания даже на незначительный звук из болотных глубин. Гать вывела на наезженную колесами телег тропу. Только поднялись на возвышенность, как из кустов, с разных сторон на них набросились волкодлаки. С зубастых пастей на землю падали хлопья пены и слюней. Глядя на все это, Горбылю в голову пришла мысль о хворобе, называющейся у медиков, бешенством.

   Не смотря на то, что среди нападавших были две матерые особи, с ними разделались за полчаса, поставив жирный крест на всю дорожную банду. Стащив тела в кучу, Горбыль, потирая от удовольствия руки, дал короткую передышку, после которой отряд двинулся дальше. Кроме покусов на руках и ногах потерь небыло. Не радовало только одно - вечерело.

   Между тем, гать спустившаяся с острова уже в сумерки привела их на другой гораздо больших размеров остров. Натоптаная дорожка закончилась у порога терема, окруженного хозяйственными постройками, конюшней, за которой в рост человека стояли пяток стожков пересохшего прошлогоднего сена. Дальше отхожее место, стилизованное под игрушечных размеров избушку, а за ним телеги и повозки, поставленные рядами, они были загружены разномастным добром, разбросанным и неимоверно перемешанным. И ни души, хоть зови, все равно никто не ответит.

   - Я, так понимаю, что пришли, - подвел итог Горбыль, глянув в лица своих пацанов. Сложив ладони рупором, крикнул в них. - Э-эй, мы пришли. Полесун, покажись, чего прятаться-то? Все равно тебе песец припрыгал.

   - Ты сначала меня найди! - эхом разнеслось со всех сторон.

   - Как скажешь. Разобраться по тройкам. Хран, пойдешь четвертым в тройке Кветана.

   - Есть!

   - Жду всех у входа в терем. Первая тройка, забирает вправо, на второй - центр, третья влево. Начали. Не забывайте контролировать друг друга.

   Ожидающий результатов Горбыль, стоя у резной теремной лестницы, во всю отмахивался от пернатых. Болотные комары совсем озверели, тучами мессершмидтов налетели на пропитавшегося потом Сашку, норовили влететь в ноздри и рот, забраться в глаза. Он, как мог, отмахивался от них, потихоньку зверея и сам, нагревался до белого каления.

   Колдун, по возрасту был и сам не старше Сашки, поэтому не стал сразу брать пришлых в оборот. Скучно! Можно сказать, в жопе еще играло детство. Живя на болотах, так мало развлечений. Жаль конечно, взлелеянной стаи волкодлаков, но за три года, они здорово наскучили ему, надо придумать что-то новенькое, веселое, очень неприятное для людей. От болотной нежити он колдонул весь остров и она его больше не допекала, сосуществовали, не вмешиваясь в дела друг друга.

   Полесун с интересом рассматривал юнца делающего обход у крайнего стога. Как раз пятым стожком был он, иллюзия делала его неотличимым от остальных натуральных. Парень остановился в шаге от него, держал клинок в правой руке, прикрыл половину груди круглым щитом.

   - У меня чисто, Кветан, - подал он голос, обернувшись к конюшне, оставляя за неприкрытой спиной свою смерть.

   - Добро, Хран! - откликнулись в ответ.

   Полесун сделал шаг к воину, левой рукой облапил его вокруг груди, ухватил за плечо, правой зажал рот, дав возможность повести подбородком влево. Резкий рывок в сторону. Хруст! Тело человека безвольно оседает под своей тяжестью на землю. Наклонившись над ним, колдун присмотрелся к мертвому юноше. Распрямился над телом уже живой Хран, один в один, похожий на лежащего мертвеца. Примерившись, забросил убиенного на плечо, прошел к избушке-нужнику, открыл дверь и пропихнул в отверстие ямы свою жертву. Вернувшись, подобрал саблю и щит, двинулся к конюшне, веселье переполняло его. Совсем не жалко оборотней, потеха стоила таких потерь. Нет, надо остепениться. Не все сразу. Чашу веселья надо пить по капле, не пьянея от крови. Надо посмотреть на всех со стороны. Это не зрелые рассудительные вороги, это дети. Как же все-таки весело.

   На улице окончательно стемнело. Воины, с неутешительными вестями, группками подходили к сотнику. Сашка присмотрелся. Все!

   - Идем в дом. Может он там, - распорядился Горбыль. - Осветите все комнаты, шерстите второй этаж. Я закрою входную дверь, обожду всех в горнице.

   Реалии десятого века, однажды преподала ведунья Павлина. Сашка прослушал многочасовую лекцию с вплетенным в нее узором примеров из жизни, слухов и небылиц. Переварив информацию, на следующий день, приехав к деревенской знахарке, еще много часов задавал ей вопросы, скрупулезно фильтруя ответы. Сейчас он решил испытать, так сказать, одну из домашних заготовок, припасенных к случаю.