Кривич

   -А много ступеней?

   -Дак не меньше, чем у вас. Лезть наверх захекаешся. Все как в вашей армии, считай сам, - тварь принялась загибать пальцы на руках. - Враг, лукавый, нечистый, шут, черт, ненавистник рода человеческого, демон. Этот уже величина, майор, так сказать. Вельзевул вашему полковнику соответствует. Сатана, князь тьмы, царь тьмы - этот на министра обороны тянет, никак не меньше. И каждый норовит тебя по хлебальнику врезать, с грязью смешать, или на хвост наступить и потоптаться по нему как следует, чтобы побольнее было.

   -Нелегко тебе приходится.

   -А ты как думал, вон, когда ты из Чечни вернулся, да по госпиталям отвалялся, ведь каждый день квасил. Тьфу! Жив остался, так радуйся, а ты водкой травиться. Дурак, прости меня проклятый! Тебе тогда что Василенков сказал?

   -Не помню. Буду я еще каждый пук командира части запоминать.

   -Эх, ты. Он, когда тебе в кабинете задницу словестно развальцовывал, прямо сказал.

   Сашка вздрогнул, вдруг, перед ним предстал настоящий полковник Василенков десяти сантиметрового роста, в полковничьем кителе, при всех регалиях. До боли знакомый голос, стал грозно вещать на всю комнату:

   -Сашка, бл...цкий род, до каких пор я тебя на службе, пьяным в хлам, видеть буду. Если еще раз увижу...

   Далее шла чисто деловая, служебная лексика, где предлоги "в" и "на" чередовались словами профессионального сленга, испокон века употребляемые в государстве Расейском.

   Из личины полковника Василенкова, бес материализовался в себя родимого.

   -Теперь вспомнил?

   -Ну, ты дае-ешь!

   -А то! - прозвучало с гордостью, типа "знай наших!". - А вообще скажи ему спасибо. Если б не твой полковник, давно бы в деграданта превратился, спился, да и сдох под забором, никому не нужный. Давно бы догадался, государству вы все не нужны, так, пушечное мясо, разменная монета, а потом и лишняя обуза. Вспомни, сколько раз вашу армию правительство Борьки - Гаранта Конституции, подставляло? Побольше-б в армии таких Василенковых, глядишь, и люди целее были, и сама армия нормальная была. Да-а, женщин бы из армии убрать, чай не Израиль, - подняв когтистый палец, покрытый редковатой шерстью, кверху,бес акцентировал ударение в названии еврейского государства на второе "и", - Россия. Пусть лучше своими детьми да мужьями занимаются, а не плац сапогами полируют. Давно доказано, все зло от них. Возьмем обратно как пример твоего полковника. Орел, голова, умница, а жена его, незабвенная Полина Юрьевна, пусть она будет здорова, у вас же и служит. С виду ну такая добрая и ласковая, а внутри кремень-баба, кого невзлюбит, со свету сживет, подставит под мужа и не поморщится. Он ее любит, это понятно, даже не замечает, когда ее мнение в его убеждение перекинется. И это в вашей армии повсеместно, когда жены у мужей в частях служат. Скажешь, неправ? А, вот х... на ны! У соседнего командира, начальника гарнизона, в части тоже самое, один к одному.

   -Прав, - признал Горбыль.

   -Во-от! А заметил окружение у Полины? Зайдешь к ним в кабинет, сплошной серпентарий, в глаза улыбаются, отвернешься - шипят, смогли бы, не только языками покусали. Они ж не знают, что когда к нам в чистилище такие попадают, их через день на процедуры к далекой родне водят.

   -Что за родня такая?

   -Да такие же змеи, как они, только натуральные. Гадюки, кобры, аспиды разные, шипят, кусают.

   -А почему через день? День передохнуть дают?

   -Нет. По другим дням раскаленной кочергой им языки прижигают, чтоб помнили, что нельзя людей за спиной осуждать, обсуждать и гадости про них говорить.

   -Бес, ну откуда тебе все это известно?

   -Так я ж говорил, пока ты дрых, я и посмотрел, что у тебя в подкорке запечатлелось.

   Сашка свернул со скользкой темы, ему больше не хотелось слышать, чего еще запечатлелось в его воспаленном алкоголем мозгу.

   -Скажи, а что у русичей, вашего брата тоже хватает?

   -Почти что и нет вовсе. Разве только в местах, где греки поселились, купцы там разные, челядь ихняя.

   -Как это? Почему?

   -Понимаешь, сейчас славяне варвары, люди темные, добро и зло друг от друга не отделяют, при этом их боги, по совместительству, дальние родичи, их еще и крышуют. Ну, ничего, мы обождем, лет через двадцать придет на русские земли вера греческая, укоренится, ну и мы вместе с ней переселимся, эмигрируем, так сказать, для начала гастарбайтерами, а потом уж, со временем, натурализуемся как родные. Ты наливай быстрее, как говорится, пока не началось. Вздрогнем!

   Горбыль очередной раз занюхал выпивку рукавом, лицо покраснело, разгладилось, соловые глаза заблестели.

   -А что должно начаться?

   -Эх, Сашок, друг мой сердешный, я что здесь, по-твоему, дурака валяю. Это ты просто пьешь, а я на работе, трудоголик я. Да и должность у меня такая - мелкий бес. Через минуту сюда зайдет твой Монзырев и за пъянку будет тебя драть. Ха-ха! Нам, мелким бесам, это все равно, что бальзам на душу. Прощевай, Саня. Ежели что не так, прощения просим.

   Бес исчез, как не бывало. Меньше чем через минуту, дверь открылась, и в комнату вошел озабоченный чем-то своим Монзырев.

   Николаич драл долго и со знанием дела снимал стружку. Десяток бойцов из Сашкиного детища - воропа, обливали его холодной колодезной водой. Стоя у колодца, весь мокрый до нитки, подняв глаза, Горбыль увидел сидящего на подоконнике окна второго этажа хихикающего беса, непроизвольно погрозил ему кулаком.

-16-

   Вот он наконец-то и добрался до вожделенной точки своего путешествия. Обида и разъедающая изнутри ненависть к обидчику, человеку нарушившему все его чаяния и планы, связанные с Русью, подгоняла, влекла его за собой. Выбравшись из совсем уж далекой славянской глуши в стольный град Чернигов, он как и ожидалось, опоздал. Его личный враг и враг империи в одном лице, давно уже ушел из города.

   Остановившись в доме у Периклоса Спула, представителя уважаемого в Константинополе купеческого семейства, по совместительству резидента очень хитрого государственного департамента, занимающегося деятельностью отнюдь не связанной с профессией купца. Разведка, подкуп, убийство, интриги - вот основная доменанта деятельности господина Спула в Великом Княжестве Киевском. Прикрывшись благообразной внешностью, богобоязнью и необычайной честностью к партнерам по ремеслу, он создал образ человека далекого от любой политики, при этом имея разветвленную сеть шпионов и убийц в черниговской земле. Нити паутины от его логова тянулись в печенежские степи, в земли Германской империи, в северные леса подконтрольные новгородской вольнице.

   За долгие годы жизни среди славян, Спул, обжившись, научился просчитывать их в большинстве своем бесхитросные планы, стараясь быть хотя бы на шаг впереди фигур, делающих свою игру на шахматном поле государства русов. Да, видимо, года берут свое, за последние четыре года он "проспал" несколько событий, произошедших в стране варваров, из-за самых существенных из них, византийское войско сейчас и терпит поражения.

   Приняв благочинного монаха Иоанна у себя в доме, Периклос на его просьбу, поделился богатой, скрупулезно собранной информацией на родового боярина кривичей. Они с монахом занали друг друга уже много лет, изредка пересекаясь в столице Византии, занимаясь одним и тем же делом, но в разных странах. Купец таиться не стал, рассказал про интриги при дворе, о том, что не смог помешать кривичу, набрать среди бояр и воинов полк для болгарской войны. Упомянул про трех гонцов из Гордеева городища бывших на постое у боярина Ставра, что после их отъезда случилась пропажа его доверенного человека и двух ватаг лихих людей, работающих на него.

   Отдохнув и восстановившись за неделю, Иоанн дальше отправился по следам кривической дружины. Он не воин, он маг, приверженец исихаизма, мистического течения в христианстве, он правоверный монах, посему и дорога в Болгарию растянулась для него на более долгий срок, чем для просто вооруженного всадника. Посетил Киев, Переяславец. Сплавившись по Борисфену до порогов, через земли кочевников и берендеев, ступил на земли болгар. Когда воюют почти на всем пройденном пути, эта дорога для обычного монаха растянулась бы, может быть на пол-года, Иоанн прошел ее значительно быстрей. Встречи с татями, печенегами и венграми оказались для них встречами с негативными последствиями. Кто смог выжить, бежал без оглядки со скоростью, которой не обладал никогда до этого.