Кривич

   Из рядов русов прогудел голос рога и бойцы прикрывая щитами спину отступили, заняли свои прежние позиции, попутно унося раненых товарищей.

   Лактрис оглянулся на воинов своей тагмы, с интересом наблюдавших происходящее действо. Молодежь с нетерпением ждала приказа идти в атаку, желая проявить себя в бою.

   - Кентархам, навести порядок в подразделениях! Наше время еще не пришло. Не вижу дисциплины! - в попытке найти просчеты, вновь вгляделся в строй варваров.

   Снова на равнину, усеянную телами павших, выскочила тяжелая конница империи. Строй славян стоял. Русы отбили удар катафрактариев.

   Взметнулся бело-голубой стяг в рядах императорской армии, базилевс двинул в бой своих "бессмертных". Две тысячи отборных всадников, закованных в броню, неистовым напором смяли левое крыло русов. Неподалеку запела труба, доместик Востока призывал к атаке привычных к стремительным рейдам своих конников.

   - Вперед воины, в атаку-у! - Лактрис первым сорвался в галоп, увлекая тагму следом за собой. Он повел свою кавалерию в тыл неприятеля, отрезая варварам путь к отступлению. Еще пять кавалерийских банд рванулись в бой.

   Ни замешательства, ни беспорядочного бегства русы при отступлении не проявили. Все наскоки на пешие войска славян окончились тем, что всадников в легких доспехах основательно пощипали отходившие строем русы. Цепь Лактрисовой тагмы, выставленная перед строем неприятеля в попытке не пропустить варваров в город, была разорвана мгновенно. Под комитом убили его лошадь, помяли и его самого, а удар чьего-то меча пришелся по шлему плашмя, отправив командира тагмы в небытие. Это-то и спасло Василия Лактриса от гибели.

   Строй русов втянулся в открытые ворота Преслава, заперев их за собой.

   Комита нашли его кавалеристы во главе с Аристофаном Волярисом, с кем Лактрис прошел не один поход. Они в прямом смысле откопали его из-под груды тел. Ран на теле своего командира воины не обнаружили, порезы не в счет, привели в чувство, отвезли к эскулапам. Дальнейшую осаду Преслава комит наблюдал со стороны, да и от тагмы его осталось не более двух сотен воинов, остальные полегли при разрыве варварами живой сети.

   Лактрис не видел, как метательные орудия паракимомена Василия, предводителя вспомогательного войска крушили стены и выжигали улицы города. Не видел, как клубы черного дыма закрыли солнце над Преславом, не видел, как через разбитые ворота стратиоты колоннами врывались на улицы обреченного города, сметая немногочисленные заслоны русов и болгар.

   Утром семнадцатого апреля комита вызвали к самому базилевсу.

   - Я, помню тебя Лактрис еще декархом, - ответив на приветствие офицера, произнес Иоан Цимисхий.

   Перед Лактрисом стоял не тот военначальник, которого он знал когда-то. Диадема базилевса Византии изменила суть Цимисхия. Лактрис видел перед собой уже не человека, а полубога, которому поклонялось полмира. Лицо белое и красивое, русые волосы на голове редели ко лбу. Голубые глаза над тонким носом, словно острые стрелы, пронизывали камита, в попытке заглянуть в душу. Несмотря на свой малый рост, император вглядывался в высокого Лактриса, как бы сверху вниз. Как это получалось у Цимисхия, Василию понять было сложно.

   Камит молча склонил голову, услышав речь императора. Он тоже помнил базилевса молодым турмархом, но молчал, ждал, что последует далее.

   - Так вот, Лактрис, я позвал тебя для особого задания. Быть может от твоих деяний будет зависеть исход военной компании, - император опять замолчал, пристально глядя на комита, как бы в раздумье, определяя стоит ли доверить большое дело стоящему напротив него человеку.

   В шатре кроме них находились полководцы империи. Здесь были и Варда Склир, и паракемомен Василий, и начальник Лактриса доместик Востока, два командующих фемами - стратиги и худой, морщинистый старец, одетый в шерстяную тунику, которая едва виднелась из-под длинного потертого плаща с капюшоном, скрепленного на правом плече медным аграфом. На голову старика был напялен колпак с остроконечной тульей, такой же потертый, как и одежда. Старик никак не вписывался в общество императора и свиты блестящих воинов.

   Иоан Цимисхий задумчиво потер рукой свою рыжую бороду, принимая окончательное решение.

   - Пока ты отлеживался в хоспитале, залечивая синяки и ушибы, войска взяли город. Но сегодня ночью, воевода русов атаковал войска магистра Склира, вырвался из стен дворца болгарских царей. Конечно, варваров окружили и хотя те, надо отдать им должное, дрались храбро и не просили пощады, уничтожили. Придворные историки для потомков запишут, что все русы погибли на дворцовой площади Преслава. Приватно, я могу сказать тебе комит Лактрис, что волк с горсткой дружинников из города все же вырвался. Через сады и виноградники, русы прошли к нашим судам, захватили их и отплыли от берега. Да-а! Они сожгли оставшиеся невостребованными корабли.

   Цимисхий резко обернулся к своим полководцам, молча стоявшим в стороне.

   - Это твоя вина, Склир.

   - Я согласен с твоим упреком, божественный!

   - А, мне не нужно твоего согласия! По вине твоих солдат я остался без флота в этой глухой провинции!

   - Моя вина! - склонился в поклоне Варда Склир.

   Базилевс опять перебросил свое внимание на Лактриса.

   - Но я тебя вызвал совсем для другой цели, комит.

   - Я слушаю тебя, сиятельный.

   - Лазутчики донесли нам, что выходка вожака варваров была лишь акцией прикрытия, устроенная для того, чтоб дать возможность незаметно уйти сыну Святослава - архонта русов, - базилевс опять обернулся к своим полководцам. - Только вопрос. Почему такие вести доходят до нас лишь поздним утром? Кого я должен за это наказывать?

   Нервно пройдясь перед молчаливыми сановниками, базилевс опять обратился к Лактрису.

   - Я поручаю тебе, комит, возглавить отряд преследования. Ты обязан захватить сына вождя варваров живым и невредимым. Привезти мальчишку ко мне или, на худой конец, переправить его в Константинополь и передать на руки Великому логофету. Твой банд еще неделю назад насчитывал четыре сотни воинов, это мне известно. На этот час он составляет менее двухсот, это я тоже знаю. По данным лазутчиков мальчишку сопровождают два десятка варягов. Я думаю, что твоих людей хватит для того, чтобы справиться с русами.

   - Благодарю тебя, великий, за возложенную на меня службу. Я оправдаю твое доверие!

   Базилевс поднял согнутую в локте руку, знаком призывая воина замолчать.

   - Не благодари, - он кинул взгляд на стоявшего обособленно старика. - Лупус, подойди.

   Старик приблизился к императору, молчаливым поклоном завершив шаг.

   - Лактрис, вот тебе помощник в дорогу. Не смотри так удивленно, благодарить будешь потом, и да простит нас с тобой Бог, ведь на службу мы берем помощника самого дьявола. Лупус - колдун. Да, да, комит, не удивляйся, он самый настоящий колдун. Я жалею, что не воспользовался его услугами при штурме города, быть может, потерял бы меньшее количество воинов. Поможет он тебе, Лактрис, при возвращении домой, ну и для того, чтоб княжича русов живым взяли. Я рисковать не хочу.

   Так для Василия Лактриса - командира тагмы легкой кавалерии, начиналась бесконечная дорога. Позади были земли болгарского царства, переправы через Серет, Прут, скачка по степи западных печенегов, давно остался позади Южный Буг и Берендеи. Лишь у порогов Борисфена Лактрисов банд нагнал беглецов. Казалось, еще немного и те ускользнут от преследователей. Помог Лупус. Старикашка знал свое дело, в одной из балок, где ночевали русы, византийцы набросились на спящих колдовским сном варваров. Бой был скоротечным и кровавым. Лактрис лишился еще трех десятков своих кавалеристов, погибли так-же двое декархов и кентарх, который служил с комитом уже больше полутора десятков лет. Обидно! Но княжича взяли живым.

   Дальше фортуна отвернулась от византийцев. То-ли славянские боги, на землях которых произошло это событие, обиделись на них за содеянное. То-ли лимит удачи был сам по себе исчерпан перебором везения до исхода с окраины Руси, но идти по своим следам, обратно в Болгарию, комит не смог.