Кривич

   - Блин, темно как у негра.... Да подсветите кто-нибудь.

   - Чего сказал сотник? Али приснилось чего?

   Андрей пришел в себя после сна, озираясь в потемках. Действительность оказалась банальной. Он полулежал на одной из телег, выстроенных кольцом и привязанных друг к другу. Внутри кольца сидело двое русичей, в глубине поляны за обозом просматривались силуэты лошадей, слышалось пофыркивание, там ночевал конский табун. С наружной стороны повозок увидел выставленную, не спящую охрану.

   - Ну что за бл...во, а так все хорошо начиналось. Иди в подвал. Убери говно. Тфу! Вот ведь приснится.

   К нему подошел Радомир, считай один из соплеменников, выставленный в ночной дозор.

   - Что сказал сотник Андрей?

   - Я спрашиваю, все ли тихо?

   - Да слава богам все спокойно. Ты бы поспал еще. Седни опять весь день в седле проведешь.

   - Поспишь тут, как же. Не дай бог опять по подвалам шариться придется, - прошептал Андрей.

   В дороге они четвертый день. Сама дорога, уходя, от деревни начиналась с узкой тропы, погружаясь в смешанный лес. Песчаная почва южных территорий Руси, и лес делала светлым, не было того бурелома каковой бывает в лесах Подмосковья и Ленинградской области, на пути не встретишь заболоченных торфяных полян. Слух ласкает щебет птиц. Хорошо!

   К вечеру узкая дорога соединилась с дорогой раза в три шире прежней. Вот по ней на северо-восток и вел торговый караван, с приданным ему табуном новоявленный сотник. Вел в город Курск. Задачи, поставленные перед Андреем и его помощником Боривоем, имеющим опыт в торговых делах мужиком, лет тридцати пяти отроду, Монзырев определил. С купцами хотела поехать Галина, но Анатолий Николаевич запретил - по нынешним временам, не бабье дело. Требовалось наработать опыт общения с центром, как сказал он, посетить Курск, потом Чернигов, столицу Черниговского княжества. Наладить связи. Говоря языком двадцать первого века, если получится, попытаться открыть торговый центр в одном из городов.

   Пять телег, нагруженных товарами "народного потребления" и пятьдесят голов лошадей, судя по их виду, совершенно беспородных, но шустрых и прожорливых, позволяли пройти в день километров тридцать пять. Отряд составлял десять человек.

   Впереди, как и положено командиру, скакал Андрей на "лихом" коне, одетый по последней моде десятого века, правда, с элементами военной атрибутики двадцать первого. На брюки от армейского камуфляжа были натянуты сапоги-черевы с высокими халявами. На вышитую рубаху вместо стеганного подклада, по причине летней погоды, Андрей напялил армейскую же куртку, но так-как поверх нее теперь глухо позвякивала, мелким звеном железная "рубашка", по длине доходившая до средины бедра, то от камуфлированной куртки были видны только рукава, потому как рукава самой кольчужки, спускались только до локтей. На офицерский ремень, застегнутый поверх кольчуги, подвешен меч с рукоятью, обложенной рогом, закрепленным бронзой, он покоился в деревянных ножнах, обтянутых кожей. Слева висел нож, за спину под ремень Андрей всунул боевой славянский топор с небольшой оттянутой вниз бородкой лезвия. Экипировку витязя, дополнял круглый щит с медным умбоном, притороченный к седлу с висящим на нем островерхим шлемом с наносником. На груди поблескивала гривна, подчеркивающая высокий социальный статус воина. Растительность на лице, появившаяся за время присутствия в этом мире, была сбрита, остались только светлые усы, успевшие слегка отрасти. Жреца Вестимира, можно смело было объявлять первым стилистом Древней Руси, перекроившего человека из одного образа в другой.

   Остальных русичей, сопровождавших караван, начальство только вооружило, заинструктировав их о мерах безопасности и поведения на дорогах и в городе, до зубовного скрежета.

   Застоявшиеся лошади исправно тянули повозки. Утро, незаметно перешедшее в день, было жаркое, но деревья, тянувшиеся рядом с дорогой, создавали прохладный покров, не позволяющий возницам совсем разомлеть. Иногда они соскакивали с повозок для того, чтобы размять затекшие ноги, иногда помочь лошадям преодолеть крутой подъем па рыхлом грунте песка, подтолкнуть повозки.

   К Андрею, спрыгнув с телеги на дорожную обочину, подбежал Боривой.

   - Сотник.

   - Чего тебе, Боря?

   - Слышь, сотник, - мужик, скосив глаза в зелень зарослей, тревожно прислушивался к окружающим звукам. - Не слышно щебета птичьего. Заметил?

   - Нет.

   - Вот я и говорю. Необычно это. День-то, какой солнечный, а пичуг не слыхать. Не к добру это.

   - Понял тебя. Распорядись по колонне брони вздеть. И пусть оружие держат поближе. Если что, издали сначала стрелами сечь, а уж потом в ближнем бою за мечи и топоры хвататься.

   Сам он надел на голову шлем, застегнув кожаную лямку под подбородком и опустив наносник, соскочил с коня, воевать конным Андрей не умел вовсе. В левую руку взял щит. Скорость движения колонны снизилась. Таким темпом они передвигались еще какое-то время, сторожко осматриваясь по сторонам.

   Как морально не готов был Андрей к неожиданному нападению, но все же, хруст ломаемого дерева привел его в легкий ступор. Ствол огромный сосны перегородил лесную дорогу, с тяжелым вздохом упавшую с левой стороны обочины. Тут же на дорогу полезли вооруженные разномастным оружием люди, судя по лицам и одежде, тоже представители славянской национальности. Лихие люди, охочие до чужого добра, с боевыми криками бросились на походников. Командовать кем либо было бесполезно в этой кутерьме, требовалось только одно защищаться и убивать, погибнуть, если придется. Андрей метнулся к ближайшей телеге, возле препятствия было легче защищаться, чем на открытом, на все четыре стороны, месте. С телег послышались щелчки, это кривичи пустили в дело луки со стрелами. Подбежали первые разбойники и, Андрей принял бой.

   Сразу несколько татей бросилось на него, пытаясь взять в топоры, покромсать мечами. Приняв удары сразу двух топоров на заскрипевший при этом щит и, почувствовав плечом силу ударов, он оттолкнул нападавших и, отодвинувшись слегка в сторону, срубил мечом руку зарвавшегося в своей наглости и настырности, воняющего псиной аборигена. Развернувшись, подставил меч под рукоять топора, ударил носком сапога в коленку очередного напавшего, услышал, бодрящий душу рев, предваряющий атаку сразу с обеих сторон. Ушел перекатом головой вперед, в доли секунды разминувшись со столкнувшимися между собой висельниками деревенского вида. Развернулся к ним грудью, заставил их при нападении на него, своими действиями и неслаженностью, мешать друг другу. Опять принял удары на щит, отмахнулся мечом, прошелся ним по свалке нападающих, разрубив при этом кому-то лицо. Осколки черепа, сгустки мозга и крови брызнули на лицо и грудь. Стереть с лица отвратные влажные комочки, по его ощущениям, теплые и вонючие, не было времени. Пошел в наступление, рубя мечом нападающих и долбя щитом противников с левой стороны. Тати набросились как свора собак на медведя. Щит трещал под ударами. Мысли в голове отсутствовали. Кто-то с телеги ударил его в спину, но кольчуга смягчила удар. От приданного ударом ускорения, снова перекатился через голову, едва успел развернуться к набегающим врагам. Подставил щит. В длинном выпаде пробил грудную клетку заросшего горилоподобного мужика. На обратном движении меч снес кому-то голову.

   Драчка шла по всей колонне. Андрюхины мужички, сойдясь к крайней телеге, оборонялись вчетвером, кольцо разбойников вокруг них сжималось. Один из них стоя на уложеной рухляди, всаживал стрелы в нападающих. Из леса уже никто не появлялся. Бой шел и в стороне сбившихся в кучу лошадей. Из кишки лесной дороги выход был только один - выжить.

   Андрей внезапно почувствовал перемены в себе. Произошло то, во что бы он никогда не поверил. Внезапно увеличился его темп восприятия боя. Нападавшие, действовали так, словно барахтались в киселе, движения их замедлились, и Андрей, обходя их замахи и попытки ударов, на невероятно большой скорости скользил между ними, срубая конечности и головы, будто манекенам. Он отбросил щит, в левую руку схватил нож, стал полосовать им по шеям и лицам нападавших. Вокруг него сразу прибавилось пространства, живых не осталось. Пошел вдоль телег, оставляя за собой трупы. Ему казалось, что он не торопится, нападающие же воспринимали все иначе. Видели как страшный верзила, закованый в доспех, весь покрытый сгустками крови, очень быстро уничтожает ватажников. Гвалт всюду стоял неимоверный.