Отважная провинциалка

– Правда, – ответил он и торжественно нарисовал пальцем крест у нее на груди.

Это было ошибкой, потому что ее тело под тонкой тканью сразу же отозвалось на его прикосновение и его самого тотчас же пронзили огненные стрелы пробудившейся чувственности. Когда он снова пришел в себя, то понял, что она вопросительно смотрит на него.

– Что? – пробормотал он.

– Я говорю, как же мы этого добьемся? Мы. Взволнованный, он подумал, что уже очень давно не включал свое «я» в состав этой восхитительной комбинации…

– Это несложно. Мы станем посещать вечеринки, бывать в модных ресторанах, танцевать на дискотеках. Вас заметят, и ваши фотографии будут украшать газеты.

– Заметят? Кто заметит?

– Все, и Ричи Блейк в том числе. Но я думаю, что первое время вы должны избегать общения с ним. Давайте посмотрим, не станет ли он сам искать встречи.

Сам Макс не сомневался в этом – даже сегодня она выглядела бесподобно, а если ей добавить немного лоска, она станет светской сенсацией. Ни один мужчина не удержиться…

– Почему вы делаете это, Макс? – В ее мягких карих глазах сияли отблески пламени камина. – Только не говорите, будто хотите помочь лучшей стенографистке Лондона, или не хотите потерять толкового работника. Я не поверю.

– Какая разница, Джилли! Вы же видели, как на вас смотрела Петра – она вполне поняла, какое соперничество ей предстоит. Разве вам не интересно узнать, какова будет реакция Ричи Блейка, когда он поймет, что Джилли Прескотт больше не намерена дожидаться, пока он будет в настроении позвать ее, чтобы в последнюю минуту заполнить какую-нибудь брешь в своей передаче?

Макс видел, что его речь не увлекла ее. Улыбка изогнула уголки ее губ, и Джилли уронила голову ему на грудь:

– Какой вы злой, Макс! Вы будите во мне самые низменные инстинкты.

– А ваши низменные инстинкты еще в состоянии прислушиваться ко мне? – Он обнял ее за плечи, еще теснее прижимая к себе.

Джилли рассмеялась и подняла глаза к его лицу. Она права, он действительно злой. Почему, спрашивается, при первой встрече он решил, что ее рот слишком велик? Нет, он был теплым и зовущим.

Он осторожно отвел прядь непокорных густых волос с ее лица, с восторгом пропуская сквозь пальцы их шелковую волну, стараясь не думать, что ему так хочется прижаться к ее губам и заставить навсегда позабыть о существовании Ричи Блейка.

– Первым делом надо заняться вашими волосами, – пробормотал он.

– Волосами? Вы шутите! Если я подстригусь, мою маму хватит удар.

– Вы уже взрослая девочка, Джилли, а это… – он снова не смог удержаться, чтобы не погладить ее волосы, – в этом не хватает стильности, которая вам необходима. Завтра вы еще раз навестите гардеробную Шарлотты и выберете себе какое-нибудь платье. Вечером мы пообедаем в одном из ресторанов, где бывают знаменитости, а потом отправимся в модный ночной клуб. Будем действовать наверняка.

– Ну, я не знаю… Я не уверена, Макс… Он отмел ее возражения:

– Надо попробовать, Джилли. Если завтра вы решите, что вам это не нравится, мы забудем о нашем плане. Вы просто доработаете у меня до возвращения Лоры. Договорились?

– Договорились, Макс.

– Давайте выпьем за это. Он подал ей бокал и, подняв свой, провозгласил:

– За исполнение ваших сердечных желаний.

Она ответила ему долгим взглядом, потом подняла бокал и выпила то, что там оставалось.

– Спасибо, Макс.

– Не стоит благодарить меня, Джилли. Что бы ни произошло, вы остаетесь пока моей секретаршей, так что я в любом случае в выигрыше.

– А я?

Он почувствовал, что боится посмотреть ей в глаза:

– Вы не можете проиграть, Джилли, я вам уже говорил это.

Телефонный звонок разбудил ее. Застонав, Джилли перевернулась на другой бок, не собираясь отвечать, но телефон продолжал настойчиво звонить. Джилли доковыляла до аппарата и сняла трубку. Бросив ее на пол, она снова отправилась в постель. Однако едва она легла, кто-то начал стучать в дверь.

Да что же это происходит? Что-то стряслось? Может, началась третья мировая война? Она заставила себя встать и подойти к двери.

Не дожидаясь приглашения, Макс решительно шагнул внутрь и отправился прямо на кухню, где поставил на плиту чайник. Потом он достал упаковку шипучего аспирина, бросил две таблетки в стакан с водой и протянул его Джилли:

– Бум, бум, ш-ш-ш…

Она что-то пробормотала, но взяла стакан и выпила.

– Полагаю, вы не очень привычны к бренди? – сказал Макс.

Уже одно упоминание о бренди вызвало у нее приступ тошноты.

– Насколько я помню, там была еще пара бокалов шампанского, – холодно ответила она. – Я никакой алкоголь не переношу в таких количествах.

– Извините, я просто не подумал… Постараюсь, чтобы такого больше не случилось.

– Вас это не касается, Макс. Я сама постараюсь, чтобы такого больше не случилось.

– Хорошо.

Он взглянул на нее. Короткая ночная рубашка была еще более вызывающей, чем прежде виденное им неглиже, но Джилли, казалось, была не в состоянии обращать внимание на такие мелочи.

– Пойдите оденьтесь, Джилли, – предложил он. – У нас полно дел этим утром. Я пока что приготовлю вам тост и кофе.

– Мне ничего не нужно, только опять лечь в постель и проспать до конца уикенда. Закройте за собой дверь, когда уйдете.

– Я вывернулся наизнанку, чтобы записать вас к модному парикмахеру, у которого очередь на три месяца вперед.

– Наизнанку?

– Ну хорошо, я немного преувеличиваю… Потом я взял билеты на премьеру мюзикла Ллойда Уэббера…

– Как вы их достали? – воскликнула она. – Нет, только не говорите, что вам пришлось заложить свою бессмертную душу!

– Ну, это неважно… Я бы сказал, что в свете таких перспектив ложиться обратно в постель по меньшей мере неразумно.

Джилли взглянула на него из-под копны спутанных волос, которых, казалось, вообще никогда не касалась рука парикмахера, и спросила:

– А что, если я не хочу стричься?

– Если через десять минут вы не примете душ и не оденетесь, я сам вас подстригу, – пригрозил он. – Причем садовыми ножницами.

– По-моему, у вас тоже утренняя меланхолия.

– А теперь кто преувеличивает?

– Ладно, ладно! – Джилли не стала дальше развивать эту тему, поняв, что он не собирается уходить. Что очень порадовало ее. Больше, чем следовало бы, подумала она. – Налейте мне апельсинового сока, а тоста не надо.

Душ помог ей почувствовать себя посвежевшей. Джилли нанесла на лицо увлажняющий крем и, особенно не раздумывая, надела джинсы и майку. К этому наряду она добавила пиджак, а на шею повязала шарф. Посмотревшись в зеркало, она подумала: даже к лучшему, что без очков она толком не может разглядеть свое отражение.

– Идите сюда.

Макс протянул Джилли стакан свежевыжатого апельсинового сока, едва та появилась на кухне.

– Макс, никогда больше не давайте мне бренди.

– Я запомню, – улыбнулся Макс. – Вы готовы ехать?

Она поставила стакан на столешницу, неожиданно впадая в нерешительность:

– Вы уверены, что я должна это сделать?

– У нас нет времени, Джилли. Нельзя заставлять ждать человека с ножницами в руках.

– Что ж, ладно, полагаю, я не умру, если подстригусь. – Она ненавидела ходить в парикмахерскую, но справедливо рассудила, что мастер, к которому записываются за три месяца, должен все-таки более-менее знать свое дело.

А заодно это даст ей время подумать, как выбраться из смехотворной ситуации, в которую она попала. В холодном свете серого январского утра вчерашняя затея казалась отчетливо бессмысленной.

Макс отвез ее в парикмахерский салон на своем роскошном лимузине и оставил в распоряжении шустрого малого, казалось появившегося на свет с ножницами вместо пальцев.

Сейчас он ходил вокруг, задумчиво подняв глаза к потолку и что-то бормоча. Джилли показалось, что он несколько раз произнес «стог сена», но она не была в этом уверена.

Сначала маэстро долго смотрел на ее отражение в зеркале, прищурив глаза, затем в его руке блеснули ножницы, и ее тщательно лелеемые волосы подверглись беспощадной атаке. Несколько мгновений она в ужасе смотрела, как по бокам кресла падают пряди волос, а потом, раз уж все равно поздно было кричать «стойте!», она закрыла глаза, чувствуя себя беспомощной сельской овечкой в немилосердных руках стригаля.