Страница 1 из 2
Илья Масодов
Дядя Нос
Мама иногда говорила Тонечке, когда та ходила ещё в детский садик: не будешь слушаться воспитательницу, будешь кричать и бросаться в детей песком, придёт дядя Нос и ужалит тебя колючкой. Тонечка никак не могла понять, что означают мамины слова, кто это дядя Нос, как он ужалит, и причём тут колючка. Тогда она много раз спрашивала об этом маму, но та не отвечала, говорила, что Тонечке лучше это не знать, а просто так бояться. Но кто же может бояться просто так? И Тонечке снился дядя с большим, как орлиный клюв, волосатым носом, горбатый, в надвинутой на глаза кепке, наверное, кавказец, он носил в руке рогатку с колючкой, и стрелял детям по голым ногам, просто так, ни за что, все от него бегали и говорили, что колючка у него отравленная, от неё нога распухает и отваливается. Тонечка часто попадала в страшную историю на неизвестной улице, круто поднимающейся вверх, она убегала от горбатого Носа, резвого, как охотничий пёс, но разве можно было от него убежать, даже приметив издали, он скрывался в подворотнях и выныривал оттуда всё ближе и ближе, зажав колючку в зубах, глазами он не глядел даже на Тонечку, а только на её невидимый на мостовой след, никто не видел следа, а он видел, и Тонечке хотелось реветь от невозможности заставить камень забыть о её пробежавших сандаликах.
Прошло несколько лет, она уже ходила в школу, и мама уже не говорила ей, как раньше, про Носа с колючкой, но это было не обязательно: Тонечка всё равно помнила. Часто, лёжа перед сном в темноте, она помногу раз переворачивала её в голове, пытаясь доискаться до смысла, но не могла, и наконец Тонечке стало понятно, что в определении мамы чего-то не хватало, чего-то важного, без чего доискаться до правды невозможно. Как-то раз вечером она спросила маму, что имелось в виду, но та только покачала головой, улыбнулась и сказала, что придумала фразу сама и уже не помнит почему. Но Тонечка не поверила маме. Разве можно такое придумать?
А когда она была уже в третьем классе, в школу назначили нового сторожа, чтобы подметать двор и убирать листья из травы. Он был худой и бородатый, точнее бороды своей он попросту не брил, а росла она всё равно плохо, какими-то кустами, так что сквозь неё просвечивался подбородок сторожа, вытянутый вниз, как у лошади. Звали сторожа Николай Осипович, и мальчишки дали ему кличку: Нос.
Целыми днями Нос бродил по асфальту школьного двора с метлой, поднимая клубы желтоватой от мастики пыли, или терзал граблями траву под кустами, иногда же просто стоял перед бетонным забором, отделявшим территорию школы от дома, определённого на снос, там, по ту сторону забора, росли рябины, щебетали воробьи, и жёлтый, покрытый пятнами старости, дом зиял выбитыми окнами, в которых позастревали бурые и пыльные кости рам. В доме постоянно прятались всякие прогульщики, старшеклассники пили там пиво и целовались с девчонками, о доме рассказывали много всего странного и страшного. Нос смотрел на дом сквозь листву рябин, чутко и тревожно, задрав лошадиный подбородок вверх, словно прислушивался к какому-то монотонному, но очень глухому и неразборчивому звуку.
Однажды утром, до начала уроков, когда Нос как раз застыл, таращась на дом водянистыми зеленоватыми глазами, к нему приблизилась Тонечка, спешившая в школу со своим красным ранцем на спине. Она остановилась метрах в двух от Носа, готовая в любую секунду дать дёру. Тонечка сама не знала, зачем она остановилась, когда до урока оставалось всего несколько минут, и коленки у неё едва заметно подрагивали.
Нос посмотрел на девочку, прищурив глаза от бившего через крышу школы солнца. Тонечка стала подходить к сторожу ближе, рассматривая матерчатую куртку, накинутую ему на плечи. В голове у неё ничего не было.
- Гляди, опоздаешь, - вдруг сипло сказал сторож.
Тонечка резко развернулась и бросилась бежать. Сердце её бешено колотилось, вырываясь из груди. Только в нескольких шагах от дверей класса она перешла на ковыляющий шаг, стягивая ранец с плеча, потому что иначе было трудно набирать воздух. Тонечка понимала: дышать ей стало трудно вовсе не от быстрого бега, а от чего-то другого. Она решила, что от страха.
На большой перемене она играла с подружками в классики за тёплой задней стеной школы, где росли бурьяны и курили мальчишки. По траве в тени деревьев таскался Нос, собирая случайный мусор и осколки разбившихся каштанов. Тонечка всё время пыталась поймать его взгляд, но он и не глядел в сторону прыгавших на площадке девочек. Тогда Тонечка присоединилась к девочкам из параллельного класса, затеявшим квача, только для того, чтобы мелькать перед ним на дорожке. Нос увидел Тонечку, но мутный взгляд его прошёл по девочке вскользь, словно она была какой-нибудь вороной или другим образованием природы.
Чтобы отличаться от ворон, деревьев и травы, Тонечка на следующий день повязала на косу красивый жёлтый бантик. После уроков она не пошла домой, а забежала во двор школы, где Нос возился с дверями маленькой теплицы и встала там у кирпичной стенки, так что её не было видно ни из окон, ни со спортивной площадки. Ещё совсем тёплое сентябрьское солнце нагревало металлические рамы, на которых крепились стёкла теплицы, и от них пахло недавно нанесённой краской. Нос, нагнувшись к дверному косяку, выскребал острым шилом ржавчину из дверных петлей. "Вот это шило и есть, наверное, колючка", подумала Тонечка. Ей было страшновато и вместе с тем весело. Она подняла с асфальта маленький кусочек обсыпавшегося кирпича и бросила его под ноги Носа. Сторож оглянулся. Тонечка повернула голову в сторону, чтобы он получше рассмотрел её красивый жёлтый бант и косу, и ухо, и шею, в которую пекло солнце.
- Что, уроки уже кончились? - спросил её Нос.
- Кончились, - весело ответила Тонечка. - Красивый у меня бантик?
Нос ощерился. Зубы у него были кривые и испачканные чем-то чёрным. Ничего другого Тонечка и не ожидала увидеть. Она улыбнулась и стала обтряхивать руками подол школьного платья, хотя там ничего не было. Сердце часто стучало у неё в груди, как чужой электрический моторчик. Обтряхивание помогло: он посмотрел на её открытые коленки, носки и туфельки. Тонечка вынула левую ногу из туфельки и сняла с неё носок.