Страница 160 из 168
Нева тяжело вздохнула и утёрла лицо рукой, расслабляясь.
В скором времени на противоположном холме появилась первая колесница. Это был сам Индра. Тут же слева и справа показались ещё две. Лошади в золотых нагрудниках. Колесницы все из золота. И сами наездники в золоте с головы до ног. Поднялись на верх и остановились, рассматривая девичий отряд.
- Опаньки! - заорала весело Уша, отыгрывая свою роль заводилы, - смотри ка, мужички аровы пожаловали. Чур мой вон тот, поздоровей который, - продолжала заливаться девка, приподнявшись и указывая пальцем в направлении выехавших колесниц.
Слева и справа поднялись наверх ещё по паре колесниц и используя отражающуюся поверхность своих золотых доспехов, принялись слепить девок солнечными зайчиками. В ответ, как по команде, все девки рванули завязки своих курточек и распахнули их, представляя на обозрение свои девичьи груди, при этом пристав, чтоб лучше было видно и потрясывая ими из стороны в сторону.
- У нас слепилки похлеще будут! - продолжала голосить Уша, разматывая из стороны в сторону, как раз не совсем девичьими грудями, а полновесными и очень аппетитно колыхающимися.
Тут Беля, вскочив на спину коня ногами, повернулась к врагу спиной и чуть наклонившись, задрала подол, показывая противоположной стороне свой голый зад, проорав при этом:
- И таки есть!
Девки дружно заржали, сознательно громко и звонко.
- Эй голожопая, иди сюда! - выкрикнул кто-то из ближников Индры.
- Бягу, спотыкаюся! - прокричала дурашливо в ответ Беля, вновь усаживаясь на коня верхом, - ты догони сначала, на своём корыте.
Слева и справа поднялись ещё по паре колесниц и тоже пристроились в ряд.
- Ох! Да сколько ж вас там! - продолжала голосить Уша, - боитесь по одному не справитесь, так не чё. Кто не справится мы их на Кузкину Мать переведём.
Девки вновь разразились смехом.
Зорька напряжённо следила за атаманом. Она бы всё отдала за то, чтобы знать о чём он сейчас думает. Но он стоял и не предпринимал никаких действий. Это настораживало. Матёрая понимала, что нельзя давать ему время сообразить, нельзя было давать время на обдумывание. Эта сволочь ведь наверняка чувствует подвох. Надо было действовать и действовать быстро, и она решилась на самую не желательную провокацию, которую придерживала лишь на крайний случай. Она развернулась к его войску своей красивой стороной и тихо, сама себе проговорила:
- Ну, здрав будь, муженёк! Никак соскучился!
Она заметила, что Индра дёрнулся. Она понимала, что должна была постоянно его ошарашивать, не давая возможности оценить её действия и принять какие-либо контрмеры. И поняв, что он на неё не так отреагировал, как она хотела, решила добить последним, что могла. Она закрыла глаза и срочно начала зажигать в себе зарю. Она знала, что на опоенных Сомой это может не подействовать, тем более в сложившейся ситуации, но не почувствовать воздействия на себя они не могли. Когда она открыла глаза и расцветая в улыбке Славы, посмотрела на уже весь заполненный противоположный вал, по которому неслась лавина конских колесниц, довольная скомандовала стаям:
- Пугаемся в панике и уходим.
Стаи в притворном страхе заметались, крутясь в разные стороны и не уверенно, толкаясь друг с другом, пустились наутёк, но не далеко.
Скрывшись, чтоб их не было видно с противоположного холма, тут же развернулись, привели своё одеяние в должный порядок, вынули луки и вложив стрелки, приготовились к бою.
Со стороны впадины послышался тяжёлый мерный грохот. Колесницы пошли в бой. Она добилась своего.
- Елейка! - прокричала Зорька, - беси их лошадей!
Елейка заранее знала, что ей делать, только ждала команды. Сложив ладони рупором и пристав на Злыдне, она во всю мочь завизжала по-звериному. Сразу же тройка девок слева и тройка справа пустили своих скакунов на края ловушки, на тот случай, если кому-нибудь удастся прорваться по краям. Остальные разъехались друг от друга подальше, чтоб можно было охватить как можно больше и нацелились. И тут началось. Треск, грохот, душераздирающее ржание лошадей и в воздух взлетели десятки золотых комков плоти, беспорядочно вертящихся в воздухе. Настоящий золотой фейерверк. Золотые всадники, выброшенные из колесниц с грохотом и жутким треском, бухались на землю, усеянную колами. Гулкие удары тяжёлых тел, треск выломанных кольев и хруст костей. Вопли. И вдруг всё стихло. Только стоны, то тут, то там, поползли по притихшей степи.
- Всех добить, - кровожадно проревела Матёрая, - кроме вожака.
Она рванула вперёд Солнышко и в первую очередь принялась искать Индру. Нашла сразу, впереди, почти прямо перед собой. Тот лежал без признаков жизни, уткнувшись лицом в травяной куст. Зорька остановила Солнышко и держа лук наготове, так и простояла всё время, пока её стаи резвились, кормя ненасытную Матёрую Ку. Индра так ни разу и не дёрнулся. С виду он был цел. Мимо кольев проскочил. Руки, ноги не вывернуты. Крови не видно, только на голове, видно собственным шлемом саданул. Она ослабила натянутую тетиву и задумалась. Вот лежит перед ней мордой в землю самый лютый зверь здешних краёв. Знала ли она его по-настоящему. Наверно. По крайней мере она знала его лучше, чем все остальные. Она знала то, что другим не суждено было знать. Она знала в нём человека. Перед ней лежал мужчина, единственный мужчина которого она когда-то любила. Любила незабвенно, отдавая ему себя без остатка. Любила в первый и, пожалуй, в последний раз. Знала ли она, что её муж лютый зверь по натуре? Конечно знала, но ей казалось, что она своей любовью приручила его и он стал совсем ручным. Она была единственным человеком, который мог его не бояться. Наивная. Но ведь он тоже любил её, она точно это знала. Что же произошло? Почему его любовь к ней иссякла? Почему он опять стал прежним? Что она сделала не так? Ведь всё же могло быть по-другому. А может сейчас, оставшись один, без своих ближников и без этой сволочи Тихого он вновь станет её? Может они смогут вернуть их радужные отношения? Почему же жизнь такая не справедливая? Люди влюбляются, сливаются воедино, доверяют друг другу самое сокровенное, при этом скидывают с себя панцири толстой защитной кожи и становятся беззащитно нежные, уязвимые, очень чувствительные и когда один из них в этот момент наносит удар, он почти всегда становится смертельным. Больнее всего бьют те, кого ближе всех подпускаешь. Перед кем снимаешь все защиты, оголяешь душу. Это хуже предательства. Это хуже вообще всего на свете. Сможет ли она его простить? Стоя над поверженным и беспомощным, она засомневалась. Ей почему-то стало его жалко. Но тут подъехала Буря и ей по неволе пришлось подобрать свои розовые сопли.
- Зорь, тут всё, - доложилась она, - можно нам золота отколупать немного.
- Забирайте всё, что сможете и позови ко мне Неву, - проговорила Старшая всё ещё находясь в состоянии меланхолии.
- Я тут, - ответила девка, вырастая как из-под земли.
- Глянь вокруг, нет ли живых.
- Я уже всех посмотрела. Кроме этого, - и она кивнула головой в сторону лежащего атамана, - больше никого.
- А этот что, притворяется? - вкрадчиво поинтересовалась Зорька, ибо была у неё такая мысль.
- Да нет вроде. Он живой, но еле-еле. Видать башкой хорошо об землю приложился.
- Понятно, - пробормотала Зорька и убирая стрелку и лук за спину, громко крикнула, - забирайте всё что сможете и быстро.
Золото, что с колесниц, что с трупов, снимать оказалось на удивление легко. Оно оказывается просто было раскатано в тонкий лист и обматывалось, либо прилеплялось на то, на что было нужно. На кожаный доспех, на деревянные борта, даже нагрудники у лошадей были такие же тонкие, как лист дерева, не толще. К тому же многие листы с бывших ближников, скрюченными валялись отдельно от своих хозяев, видимо, как шкура снялись, когда они бороздили своими телами землю.
- Ну вот и всё, - тихо сама себе сказала Зорька, направляя Солнышко вдоль усеянной трупами полосы земли.
Солнышко шёл медленно. Зорька давала время на мародёрство, впервые за всё время. В конце концов, а почему бы и нет? Но тут её привлёк шум и гам ругани. Уша сцепилась с Бурей до драки, из-за куска блестящего металла. Всё её умиротворение, как ветром сдуло.