Страница 16 из 168
Дануха, переходя от первоначального испуга к осознанию, внимательно разглядывала её тёмно-зелёные волосы, цвета спелой травы, которые шевелились и спутывались между собой. Лик её был серьёзным и спокойным.
- Я думала ты не придёшь, Дануха, - начала Дева приятным грудным голосом и когда она говорила, то по всему её водному телу пробегала рябь в такт голоса.
- Будь здрава Дева, вод хозяйка, - приветствовала её Дануха, валяясь на спине и задирая ко лбу глаза, что делать было до ломоты больно.
Наконец, она перестала пытаться разглядеть собеседницу и закрыв глаза, расслабилась.
- Прихворала я маленько, Свята Водяница. Ручки сломаны, не упрёшься, ножки больны, не побегаешь, башка дырявая, то и дело спать просится.
- Это не проблема, Дануха. Это поправимо.
- Да будь уж добра, Дева дивная, - устало и еле шевеля губами начала Дануха попрошайничать, но Водяница уже и без её просьб начала действовать.
Одной рукой она коснулась лба и вековухе почудилось, будто ледяная сосулька проросла от её прикосновения куда-то прямо внутрь головы и замерла там, заморозив все её мозги и обездвижив полностью всё тело, сделав его как не своим, и совсем ни чему не чувствительным. Затем она погладила её по голове другой рукой, ото лба к затылку. Дануха почувствовала на этот раз, как тёплая, подогретая вода сквозь кожу и кость черепа просачивается внутрь головы, растекаясь внутри и растапливая сосульку. В мозгах прояснилось, стало легко и безмятежно спокойно. Потом эти процедуры Дева проделала с переломанными культяпками рук. Так же сначала одной рукой, от чего Дануха как-то сразу перестала их чувствовать, а затем другой, оживляя, оттаивая и приводя к привычному состоянию. Большуха, всё ещё лёжа на спине, подняла обе руки к глазам, сжала пальцы в кулаки, разжала и так как с ней больше ничего Воляница не делала, то поблагодарила:
- Благодарствую тебе Святая Водная Дева.
Дануха перевернулась уже без боли и встала перед родником на колени. Прямо перед ней по центру водной ванночки, сидела, как бы вытекая вверх, сделанная из воды, улыбающаяся Водяница.
- А с ножками как же, Хозяюшка Вод Святых? Замучалась я с ними, - начала канючить вековуха, - никакого слада с ними нет. Ни слушаются окаянные.
- А что с ножками? - игриво спросила Дева, чуть наклоняя голову, - ножки как ножки. Не сломаны, не переломаны.
- Так, Святость ты моя, ходить то они не могут.
- Они не ходить не могут, таскать твою тушу замучились. Ничего. Скоро жирок съешь и забегаешь, как козочка.
Но при этом она живой рукой всё же намочила ноги Данухи, и та с облегчением почувствовала и силу в ляжках и напряг в ягодицах.
- Благодарствую. Век в долгу буду не забуду милость твою Водяница.
Дева перестала улыбаться, чесанула пальцами волосы с одной стороны, затем с другой и уже серьёзно, и даже как-то с упрёком грозно, по крайней мере так Данухе показалось, проговорила:
- На век не рассчитывай. Тебе не дано. А то, что долг на себя берёшь, любо. Только должок за тобой был ещё до того, как поправила тебя сегодня, а значит теперь в двойне спрошу.
Дануха удивлённо округлила глаза, прикидываясь полной дурой. Вот эта часть беседы ей уже начинала не нравиться, а Дева тем временем прикрыв очи и подняв подбородок, продолжала:
- Река течёт, вода меняется, а за тобой Дануха, долги водятся. У речной, старой жизни русло высохло. Степь пожаром горит. Человеческими жизнями пылает. Ты должна степь возродит. Но тому, что было, больше не бывать. Начнёшь заново. Всё что к тебе - станет твоим. Забудешь всё, что знала о жизни прошлой. Но не забудешь, что тебе дано, как бабе от Троицы. Породишь три закона, простых и понятных, но нарушившие их, жить не будут. На них и сама стоять будешь и новую жизнь строить. Нет больше родства крови, есть родство принявших законы твои. Они не коснуться веры, не древних устоев, не заветов Дедов. Отречёшься от всего. По человечьи жить откажешься, станешь лютовать по-звериному. Накормишь жизнями злыдней, то что сроднит вас. От реки уйдёшь. Но из своих земель тебе хода нет, а разносить новое будут сёстры твои. Ты же столбом опроным станешь. А теперь иди и про долг свой не забывай.
Дева рухнула вниз, рассыпаясь брызгами и расплываясь волнами. Вот она была и нету. Крепко призадумалась Дануха. Уж больно заковыристо любят Девы излагаться. Толи в пень тебя имела, толь в колоду сунула. Как хошь, на того и похож. Зачерпнула в ладонь живительной влаги, прополоскала во рту, проглотила. Встала, утёрлась, крутя головой и размышляя в слух:
- Куда пойти, куда податься, кого прибить, кому отдаться?
На полнолуние через двадцать две седмицы от зачатия у беременных начиналась прибавка в весе. Мучали головные боли и боли в области мочевого пузыря, общее утомление. Это был пик опасности преждевременных родов. И так страшно было, а тут ещё Святки - страшные вечера. Атаманские, главные морозы, "голодные" до людей, как собаки. От чего требовалось задобрить да покормить воздушную нежить Снежную Деву и Отца её Вала Морозного.
Снежные, или Морозные Девы относились к семейству Облачных Дев - нежитей Вала, Отца Неба. Их было много и точное количество не знал никто. Знающие говорили о тридевяти, т.е. о 27 сёстрах, обладающих разными функциями. Все до одной они были в отношении человека биполярны, поэтому можно было, как и получить что-нибудь от них, так и последнее потерять. Несмотря на то, что все они были равны меж собой и друг другу приходились сёстрами, они были абсолютно не похожи друг на друга, как внешне, так и по воздействию. Кто-то из них был многофункционален и воздействовал не только на человека и биологическую жизнь, но и на явления природного характера. Кто-то мог оказывать влияние только на животных и человека, например, такая Облачная Дева как Лихорадка природных явлений не задевала, а Облачная Дева Громовница занималась исключительно природой и человека касалась лишь посредственно. Несмотря на грозящую опасность от этих всемогущих Дев, люди жадно тянулись к ним, во чтобы то не стало желая заполучить то, чем они были способны одарить. А это были такие вещи, как исполнение желаний, удача, талант, защита по жизни от всяких напастей (охранение) и наконец счастье, обычное человеческое счастье. Но тем не менее каждый понимал, что вместо желаемого мог вполне получить обратное, притом на всю оставшуюся жизнь. Поэтому лезли, пищали, но побаивались.
На Святках чествовалась Морозная Дева, Снежная и это был единственный раз в году, когда проводилось ритуальное ряженье. Ряженные ритуалы святок были очень серьёзные, пугающие и опасные. Не до веселья было. Главными действующими лицами были родовой колдун и большуха. Каждый ряженный не только облачался в какой-либо образ нежити, но и входя в определённое психическое состояние, вселял в своё тело нежить. Человек превращался в живую куклу, в которой бесновалась опасная сущность. Вся нежить, кроме Валовой и то не в полном составе, с приходом зимы скрывалась с земли, а вот таким не хитрым способом её можно было из небытия достать, не опасаясь, что она расползётся по округе и натворит бед, но для человека, играющего роль куклы, это было очень опасное занятие. Кое у кого "крыша ехала", не выдерживала. После окончания обряда никто из ряженных, которых выводили из этого состояния строго определённым способом и только в бане, абсолютно ничего не мог вспомнить. Основная задача этих ритуалов - дать возможность социуму непосредственное общение с миром Троицы, либо с какой-либо нежитью персонально. Контакту с этими материализовавшимися природными сущностями подвергался весь молодняк: и девки, и парни. Большуха и ведун чётко следили за этим. Уклониться и избежать контакта было невозможно. Молодняк сдавал некий экзамен на психическую и психологическую зрелость. Процесс этот сопровождался для каждого страхом, до "наложения под себя" и прилюдном унижении, лишний раз показывая подрастающему поколению его нынешнее низкое социальное положение.