Посмертник. Путеводная звезда

Вторая новелла из цикла. 1942-й год, конец мая, Харьковская операция - начавшаяся как масштабное наступление, а закончившаяся катастрофой под Барвенково. Наш герой - маг-лейтенант Иван Порошин - в самом сердце этой бури. Он пока ещё не посмертник, он только делает шаг к своему предназначению - и, как часто бывает на войне, в считаные дни встретятся ему и любовь, и смерть.

Черкашина Ирина

Черкашина Ирина

Посмертник. Путеводная звезда

ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА

1942

Маг на фронте - он и швец, и жнец, и на дуде игрец. Если приходит приказ вставать в оборону - маг одновременно и инженер, и артиллерист, и боевое охранение. Потому как надо с ходу оценить местность, измерить магополя, нанести на карту все аномальные зоны - а таковых в любом населённом пункте хватает с избытком, - и, учитывая это всё, да ещё собственно оборонительные сооружения, планировать и ставить свои линии. Да замаскировать их как следует, чтобы вражеский маг - а они не дураки, ох, не дураки - не накрыл бы их или, того хуже, не подобрал бы к ним отмычки.

Ну, а если приходит приказ наступать - тут уж полковой маг и разведчик, и сапёр, и автоматчик, и целая зенитная батарея в одном лице.

Все эти мысли носились в голове у маг-лейтенанта Порошина, старательно, пядь за пядью, двор за двором, обследовавшего только что занятую полком деревеньку со странным названием Старая могила. Да какая это была деревенька - так, хутор, два десятка домов, прятавшихся от жаркого степного солнца в небольшом, заросшем осокорями распадке. За околицей и впрямь высились курганы - несколько крутых, довольно высоких холмов, зеленевших не успевшей выгореть травой. С их стороны ощутимо тянуло какой-то искажающей магией - точнее Порошин пока сказать не мог. Не добрался.

Деревенские - в основном старухи да детишки - сидели по хатам, носа наружу не казали. То ли не верилось им, что немцы ушли, то ли опасались чего-то - непонятно. Немцев выбили из Старой Могилы быстро, даже слишком, - и Порошин сам настоял на полной проверке населённого пункта, как положено по инструкции, потому что подозревал подвох. Нельзя было размещать людей в непроверенных домах. Мало ли какой сюрприз ночью вылезет...

Когда он обследовал предпоследнюю хату, в которой хозяйствовала крошечная, юркая старушка в вышитом переднике, - прибежал взволнованный связной из штаба, сержант по фамилии Ярцев. По лицу его Порошин сразу понял, что опасался не напрасно.

-Два и двадцать пять... - пробормотал он, вписывая в блокнот среднюю напряжённость магополя в хате. - Хозяйка, у вас тут домовой едва жив, вы хоть молока ему на ночь поставьте. Замрёт ведь.

-Хде ж мени взяти це молоко, - возразила старушка, - Корову нимци забили...

-Ну хоть у соседей попросите, хата ж без домовика развалится... Чего случилось? - последняя суровая реплика относилась к связному.

-Товарищ маг, комполка просит срочно проверить - ребята из хозчасти воду набирали, докладывают, что за околицей какие-то странные огни бродят. Где здешнее кладбище как раз...

Порошин стряхнул с рук паутину, в которую вляпался, измеряя магополе в хате.

-Хорошо, - мрачно сказал он, - сейчас схожу. А ты передай в штаб, что в домах можно размещаться - за исключением двух последних за этим.

Ему не улыбалось лезть на кладбище на ночь глядя, но не столько потому, что это было опасно, сколько от того, что Порошин предпочитал не иметь дел с мертвецами - слишком уж непредсказуемы были последствия. Ладно бы, все вылезающие из могил были бы неразумными, опасными, держащимися лишь силой магии мёртвыми телами! Тогда спутывающее заклятие и взвод огнемётчиков в помощь - и нет проблемы, хоть и жутко жечь тех, кто ещё сутки назад с тобой в одном окопе сидел. Ну да, тут надо помнить, что это пустые, лишённые души оболочки - и больше ничего... А вот если и впрямь это вернувшиеся с того света люди, свои же бойцы? Как тогда с ними поступить? Тоже пожечь, на всякий случай? Случился у Порошина полгода назад подобный боевой опыт - и хорошо, что в тот раз всё обошлось. Правда, он по сей день не мог понять, как и почему обошлось, и вообще отчего всё случилось. А на войне лучше бы понимать, что вокруг происходит, магу - так особенно. От этого исход боя зависит - не только текущего, но и будущего, и жизнь - не только твоя собственная...

Маг собрал своё добро - рамку, блокнот, карту и визор, особо обработанное стекло в серебряной оправе - в тяжёлую рабочую сумку, и вслед за связным вышел из хаты.

Вечерело. За склонами курганов садилось розовое, умытое майским дождём солнце. Наступление к вечеру выдохлось, бой затих, канонада отодвинулась куда-то к северо-западу. Пугливо брехали по дворам псы, шелестели под степным ветром осокори - и казалось, что сама война отступила, уснула, и не потребует сегодня уже ни жертв, ни сил.

Деревенское кладбище - маленькое, старое, утыканное разнокалиберными крестами - лежало в глубине распадка, под старыми, перекрученными непогодой вязами. Ограды у него не было. На краю, там, где вязовая роща переходила в поросший кустарником пологий склон над ручьём, выделялся прямоугольник свежей могилы. Хотя не такая уж она и свежая, подумал Порошин, наверно, времён осеннего нашего отступления. Вон и трава на ней выросла - правда, куда хуже, чем в округе.

А между могил, хорошо видимые в лёгких сумерках, и впрямь плавали голубоватые огоньки. Бродячие огни, верный призрак аномальной посмертной активности. Порошин втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Ох, как он не хотел лезть в эти малоизученные, почти потусторонние области! Как он не любил посмертную магию, особенно после случившегося полгода назад! Да что там не любил - боялся. Легче было в атаку по чистому полю пойти, чем лезть к непроверенным могилам.

Однако боишься - не боишься, а дело нужно делать.

Порошин остановился на краю погоста, возле начального, самого старого ряда крестов. Ярцев шёл за ним.

-У меня приказ, от вас ответ в штаб передать, - сказал он, словно бы оправдываясь. - Беспокоятся они... начштаба говорит, в детстве такие огни видал - в деревне по кладбищу бродили, а потом с этого кладбища, значит, мертвяки полезли... Батюшку звали освящать землю заново - магов-то, посмертников, тогда не было, всё попы делали...

-Понял, - буркнул Порошин, разглядывая неторопливый танец огоньков меж искривлённых, точно узлами завязанных вязовых стволов.

Огоньков было мало, пять штук, но действительно опасным мог быть только один, самый крупный, величиной с апельсин. На вид прямо-таки шаровая молния, только голубовато-призрачная, и оставляющая за собой призрачный, быстро тающий след. Если все остальные огоньки были только маркерами аномальной активности, флуктуациями, вокруг которых конденсировалось проникающее сейчас в обычный, грубо-материальный мир тонкое вещество свёрнутого пространства посмертия, то этот огонёк представлял собой нечто иное. Скорей всего - переродившуюся человеческую душу. Насколько знал Порошин, такое явление редко, но можно было наблюдать на очень старых кладбищах: если тонкое человеческое тело - или, по-простому, по-старому, душа - задерживалось после смерти у границы материального мира. И если у него получалось продержаться на границе достаточно долго - оно перерождалось, упрощалось, прорастая грубо-материальными связками. Могло даже какое-то время существовать в обычном мире. Не призрак - а, скорей, полупризрак, обезличенный осколок прежней сущности, в котором хорошо, если остался хотя бы след человеческих желаний и памяти. Игоши, посмертная деревенская нечисть - из того же разряда, хоть и привязана больше к дому, чем к погосту... Серьёзной беды такая штука наделать, в общем, не могла - не более, чем рассерженный дух-домовик. Но неприятности сулила. А уж хорошего от неё ждать было и вовсе нечего.