Кирюха

- Ничего, всё хорошо, - соврал я.

- Ну, хорошо, так хорошо, - не стала настаивать она, - Пюре с сосисками будешь?

Она ещё спрашивает. Я усиленно закивал. Дают - бери, бьют - беги.

- Подожди в комнате, пока я приготовлю, - сказала женщина.

В комнате было множество фотографий и я принялся рассматривать их. Так и перебегал взглядом от одной к другой до тех пор, пока не наткнулся на фото с чёрной ленточной в уголке. Со снимка на меня смотрел улыбчивый мальчишка лет двенадцати со светло-русыми волосами на фоне какого-то водоёма.

- Вы поэтому позвали меня к себе? - спросил я у вошедшей в комнату хозяйки.

- Да, - честно сказала она, - Мне его сильно не хватает.

- Но я - не он, - сказал я.

- Как тебя зовут?

- Кирюха, - представился я.

Женщина побледнела.

- Его тоже звали Кириллом, - прошептала она.

- А вас как звать?

- Мария Кирилловна, - ответила хозяйка квартиры, - или просто - тётя Маша.

- Вы назвали сына в честь дедушки? - не удержался я.

- Да... Ужин готов.

Это было необычно. Впервые за много лет мне приготовили ужин. Снова захотелось разреветься. Плакса. Девчонка. Нельзя. С трудом, но мне удалось сдержать себя.

- Спасибо! - искренне поблагодарил я хозяйку, когда моя тарелка была опустошена настолько, что её можно было и не мыть.

- Чай будешь? - спросила тёть Маша.

Я усиленно закивал головой. Чай. Как давно я не пил чай!

- Есть конфеты и печенье. Что предпочитаешь?

- Конфеты, наверное, - неуверенно сказал я.

Хозяйка поставила передо мной вазу со сладким и кружку чая.

- Может расскажешь, что случилось? - спросила она, - Ты говорил, что родители у тебя есть.

Я резко отставил от себя еду.

- Простите, но я пойду. Завтра в школу надо рано.

- Не хочешь говорить, не надо. Но куда пойдёшь посреди ночи? Оставайся здесь, уйдёшь в школу отсюда, а родителям твоим я позвоню.

- У них телефона нет, - сказал я, с облегчением сознавая, что говорю чистую правду, - Да и не будут они волноваться.

Мой голос дрогнул, я шмыгнул носом, но тут же взял себя в руки. Наверно, это не укрылось от тёти Маши, но она промолчала.

- Ну, как знаешь, Кирюша. Сейчас постель тебя постелю.

- Не называйте меня так. Лучше - Кирюха, или просто Кир. Ну, или Кирилл.

- Как скажешь, Кирилл. Спальное место готово. Во сколько тебя завтра разбудить?

- Не надо, я сам проснусь, - ответил я.

Но сам я не проснулся. Настолько необычно было спать на мягкой постели, а не на разваливающемся кресле-кровати, что я проспал. Теть Маша разбудила меня уже в пятнадцать минут седьмого, а мне так не хотелось вставать. Как будто услышав мои мысли, она сказала:

- Я бы и не стала тебя будить, но мне на работу через полчаса выходить.

Ну и ладно. Пожил денёк, как белый человек, и хватит. Встал, собрался в школу и услышал:

- Ты завтракать-то что, не будешь?

Да чтоб я от еды отказался? Да никогда! Сказать, что яичница была вкусной, значит, ничего не сказать.

Из квартиры мы вышли одновременно.

- Ты заходи, - предложила мне на прощанье тётя Маша и ушла.

Куда ушла, я не знаю, надо полагать, на работу, я же отправился в школу.

- Кира! - услышал я, подходя к школе. Оказалось, это Оксанка, - Привет! Я тебе кассет принесла, мне они надоели.

- Привет! - сказал я растерянно.

- Бери, бери! - девочка протянула мне четыре кассеты, - Здесь ещё одна "Чернил..." и три с разными песнями. Она расстегнула мой рюкзак и сунула кассеты туда, - Пойдём вместе? Я тебя у дома ждала, но ты видимо не из дома?

Таиться от Оксанки смысла не было, у меня вообще создалось впечатление, что она знает обо мне всё.

- Не из дома, - подтвердил я, - Не видела, мои предки покинули утром своё обиталище?

- Пока тебя ждала, никто не выходил, свет в окнах не горел.

- Ясненько, - пробормотал я.

- Ты чё так помрачнел? - спросила Оксанка.

- Нет, ничего. Смотри, похоже, что-то случилось.

На входе в школу толпился народ.

- Что происходит? - спросила Оксана у незнакомой мне девчонки.

- Линейка какая-то экстренная, - ответила та, - Сказали, всем в спортзале собраться.

- А, ну, понятно, учителя бастовать будут, - решил я.

- Не, тут говорят, что-то серьёзное.

Мы с Оксанкой стали пробираться вместе со всеми в спортзал. Наверно, в Москве нет таких пробок, как в нашей школе. Когда все собрались, а может и не все, появилась директриса, призывая к тишине.

- Прошу внимания! - начала она, как обычно, - Позавчера вечером был убит наш учитель истории Павел Константинович. Тело нашли в Тупиковом переулке. Милиция предполагает, что убит он был с целью ограбления. Потому я напоминаю вам элементарные правила безопасности, которые в наше время особенно актуальны...

- Ей бы по радио вещать, - сказала тихо Оксанка.

- Да уж, - согласился я на автомате. А у самого в голове было пять да шесть. Что, если решат, что его убил я. Хорошо, что историю у нас ведёт не он. А если узнают, что при нём были мавродики? И что некий пацан на рынке мавродиками расплачивался на следующий день после убийства? Тем временем директриса закончила свою речь и все стали разбредаться по кабинетам. Сказанное на уроках сегодня пролетало у меня мимо ушей, а когда вызвали к доске, я не смог ответить на какой-то простой вопрос, за что схлопотал "двойку".

Вечером возле школы меня снова ждала Оксанка.

- Ты домой? - спросила она.

- Да, наверное, - неуверенно сказал он.

- Тогда пошли вместе. Ты чего так перепугался, когда Марго про убийство рассказывала, как будто ты собственноручно этого мудака прибил?

- Я его даже не знал. У нас историю Ирина Дмитриевна ведёт.

- Повезло вам. У нас, наверное, сейчас тоже она будет. Хорошо бы.

- Хорошо? А вашего историка тебе совсем не жалко? - удивился я.

- Не особо. Шибко уж вредный был.

Мы помолчали.

- Хочешь, приходи сегодня ко мне. По ящику "Индейца в Париже" показывать будут.

- Да ну, неудобно как-то.

- Ну, смотри сам. Если надумаешь, я возражать не буду.

- А книжек у тебя никаких нет? Можешь почитать дать?

- В основном, Энид Блайтон да Франклин Диксон, но они мне не очень нравятся, как будто для дебилов написаны. "Гуси-гуси, га-га-га..." Крапивина недавно читала, но книжка не моя была, я отдала её. Есть ещё "Тайна золотой долины" и "Четверо из России" Василия Клёпова. Вот их могу почитать дать, если хочешь. В общем, приходи, сам посмотришь, что тебе интересно будет. Я на четвёртом этаже, квартира направо. Ну, ладно, пока, - сказала Оксанка и нырнула в подъезд.

Оказывается, за разговорами я не заметил, что мы уже пришли и стоим перед нашим домом. Счастливая она. У неё есть дом - место, куда хочется вернуться. Тяжело вздохнув, я тоже отправился, с позволения сказать, домой.

В квартире был только Виталий Алексеевич. Неужто алкаши сегодня на работу вышли? Но, не спрашивать же у этого хорька, благо он только одну комнату занимает. Расположившись на полуразвалившейся софе, я собрался было приняться за уроки, как из соседней комнаты донеслось: "Вдруг рухнула софа, взять лишний вес она не смогла". Забавно, конечно, но не на всю же катушку! Я, вздрогнув, чуть было с этой самой софы не свалился, а неизвестный мне певец тем временем продолжал бредить: "Еропланы, трахтора, а нам пора, шумит Ниагара". Так, главное не отвлекаться. В первую очередь - уроки, а заодно и кассеты, которые мне Оксанка дала, послушаю.

Закончил с домашкой я лишь ко времени прихода предков. Время есть - предков нет. Наверно, компанию себе из таких же алконавтов нашли, квасят где-нибудь. Тут из соседней комнаты выглянул Хорёк и спросил:

- Ты что, даже не поинтересуешься, где твои родители?

- Тебе-то что? - огрызнулся я.

- Я подумал, что небезынтересно тебе узнать будет, что ночью, когда ты где-то шлялся, их обоих скорая увезла.