Сделай мне счастье

Но что поцелуй, если жену Германа в это время уже и замуж позвали! Наверное, не просто так. Причем, что интересно, один звал Ирину замуж, другой на машине катал, а третий, глядишь, еще чего предлагал, о чем Герман до сих пор ничего не знает. А он-то думал, что Иркина верность – это нечто само собой разумеющееся, прилагающееся к штампу в паспорте.

– И что этот Почтарев?

– Собой хорош, – кивнула Оксана. – Прости, если тебе неприятно это слышать, но слова из песни не выкинешь. Когда Иринка мне этого своего Почтарева показала, я сперва даже не поверила, что такие красивые мужики встречаются. Думала, фотошоп. Но Иришка сказала, что он такой и в жизни.

– Значит, красавчик, да?

– Брюнет, – с жаром принялась описывать Оксана. – Выше Иришки почти на целую голову. В плечах широк, в бедрах узок. Смуглый, глаза с чертовщинкой, ему бы серьгу в ухо – был бы вылитый пират Питер Блад.

Вообще-то Ирина всегда утверждала, что в мужчинах ее прежде всего привлекает надежность, потом ум, затем шли эрудиция и умение вовремя эти ум и эрудицию продемонстрировать. Дальше следовали еще какие-то качества, и уже в самом конце значилась красота. От себя Герман еще мог добавить, что Ирина далеко не на последнее место ставила материальное положение потенциального кандидата. Но красота вообще и внешние данные жена если и упоминала, то где-то в самом хвосте списка.

И вдруг разворот на сто восемьдесят градусов.

– Ты что, этого Почтарева видела? Ира тебя с ним знакомила?

– Фотки у нее в телефоне были.

Уже и нафотографироваться успели. Впрочем, что удивляться, если дело к свадьбе шло.

– А почему Ирке со мной-то не жилось? – задал он риторический вопрос. – Зачем ей этот Почтарев понадобился?

– Сам не догадываешься?

– Нет.

– А о Надюше тоже забыл?

– Какая еще Надюша?

– Та, с которой ты на берегу океана амуры крутил.

Так это она о той малолетке, что присосалась к нему, словно голодный клещ после долгой зимовки. Но откуда она узнала?

Герман бросился все отрицать:

– Не было у нас с ней ничего!

Оксана хмыкнула:

– Мне-то можешь не заливать, видела я ваши фотки. Мы с Иркой долго сидели, прошлое вспоминали. Три бутылки красненького уговорили. Вот после третьей она и разоткровенничалась. Тебя ругать стала, об измене твоей всплакнула, дальше она фотографии показала.

– Какие фотографии?

– Да уж такие. Вы там с этой девчонкой основательно сплелись. И не стыдно вам, что за столом полно народу? А еще фон такой романтичный: океан, фонарики, пальмы. Думаешь, Иришке не обидно было все это видеть? А когда видео открыла, где вы в палатке кувыркаетесь, ей вообще башню снесло. Она мне сама признавалась.

В палатке Герман точно ни с кем не кувыркался. Откуда Ирка все это взяла? И откуда узнала о Надин?

– Да как же она могла это увидеть?

– Фотографии ей прислали. И видео.

– Кто прислал?

– Наверное, кто-то из тех, с кем ты в лагере был. Снял и твоей жене прислал.

– Но зачем? – поразился Герман.

Оксана вздохнула:

– Извращенцев и просто сволочей на свете видимо-невидимо. Для таких сделать гадость – сердцу радость. Неспроста поговорка придумана.

– Но я ничем таким ни с Надей, ни с кем-то другим там не занимался. Веришь? Я Иришке верен был все это время.

– А она иначе подумала. А тут еще с ребенком беда случилась.

– С Ваней? А с ним что?

– Не знаешь?

– Не знаю. Хоть ты скажи!

– Заболел он. Температура поднялась. Плачет. Время позднее, Иришка «Скорую» вызвала. Вот и приехал этот Почтарев. Сразу же определил, что у ребенка опасная инфекция, такие в обычных больницах не лечат. В инфекционное надо. Только в инфекционное, как попадешь, не скоро оттуда выберешься. Я лежала, знаю. Это правда. Одни анализы назначат, вторые, третьи. Пока все круги не пройдешь, нипочем не отпустят. А уж если что-то обнаружат, вообще все, считай, что в карантине. Да и контингент там соответствующий, сплошь бомжи и бродяги.

– В детской больнице?

– Думаешь, у бомжей детей не бывает? Такие же, как они, только маленькие. Бомжам тоже размножаться небось охота. А Почтарев этот на Иришку сразу глаз положил. И комплиментов ей наговорил. Хотя Иришке не до комплиментов особо было, за ребенка волновалась, но все равно заметила, что врач на нее запал. Приятно ей было, особенно после твоей выходки.

– Да не было никакой выходки!

– Мне-то все равно, сами с Иркой разберетесь. А я тебе рассказываю, что мне Ира говорила. Словом, Иришка согласилась поехать с этим Почтаревым и сначала очень довольна была, потому что привезли их с Ванечкой в необычную больницу. Представь, там даже бассейн был! Правда, маленький, всего двадцать пять метров, зато с водяными горками и фонтанчиками. А в номере у них даже джакузи имелось.

Герман слушал и не знал, верить или нет.

– Ты не о джакузи рассказывай, а о Ване.

– Ване в больнице быстро полегчало. Уже на следующий день температура спала. Только когда ему процедуры делали, ребенок головой ударился, пришлось даже швы накладывать. И крови много было. Хорошо, что Ирка этого не видела, а то она бы еще пуще разволновалась. А так ей уже чистенького Ванечку принесли, только шрамик небольшой. Но он под волосами, и совсем даже не заметно.

– Безумие какое-то.

– Безумие – молодую жену одну так надолго оставлять! – встала на защиту подруги Оксана. – А еще безумие – на жену все домашние дела перекладывать!

Герман мог бы возразить, что жену он оставил не одну, а с ее драгоценной мамочкой, подругой и ее новым кавалером, то есть с людьми самыми что ни на есть близкими. И насчет домашнего хозяйства у Германа тоже было свое мнение. Он добытчик! Он приносит в дом мамонта. А уж забота супруги – этого мамонта освежевать, приготовить, а потом кастрюли после этого помыть и насухо вытереть.

Вот Оксана никогда его домашними обязанностями не грузила. Правда, ей он и сам всегда был рад помочь. Как-то это легко и естественно у них получалось, а с Иркой всякое дело выходило как из-под палки.

Но ничего этого Герман говорить не стал, а вместо этого сказал:

– Рассказывай, что там у Иришки с этим Почтаревым. Любовники они? Ирина от тебя к Почтареву покатила?

– Может быть. Даже наверное. Хотя они и повздорили, но милые бранятся – только тешатся.

– Адрес его знаешь? Телефон? Хоть что-нибудь?

Но Оксана помотала головой. Герман тоже что-то не мог припомнить, чтобы на сайте «Красоты не для всех» видел фамилию Почтарев. Врачей там было всего несколько, мужчин только трое, и никакого Почтарева среди них не было. И все же Герман был уверен, что его жену с сыном доставили именно в «Красоту не для всех». Пока он носился по зданию, он успел заглянуть в некоторые палаты и поразился тамошним интерьером. Ванные с джакузи там тоже имелись.

И все же Герман совершенно не мог взять в толк, как косметологическая клиника решилась взять на себя смелость и принять больного малыша с подозрением на опасную инфекцию. Пусть даже подозрения не подтвердились, Ванечка быстро пошел на поправку, все равно, как медики из «Красоты не для всех», которых он видел сегодня и которые производили впечатление людей адекватных, не побоялись пустить к себе на территорию заразного пациента? Ванечку!

Ведь он мог заразить всех их випов! Куда бы они потом пошли всем своим дружным коллективом – в тюрьму?

Когда Герман уже выходил от Оксаны, снова позвонила теща. Голос ее звучал неподдельно тревожно.

– Ванечка совсем задыхается. Кашляет и кашляет.

– Температуру мерили?

– Разве с этими вашими электронными градусниками что поймешь! Тридцать пять показывает! Куда дели ртутный, который я вам привезла?

Герман вспомнил, что теща и впрямь привозила термометр, но Ирина его спрятала, сказав, что градусник может разбиться, ртуть окажется на полу и все они отравятся и либо умрут в страшных мучениях, либо получат такие осложнения, что до конца дней уже не оправятся.