Страница 8 из 32
Если откажут, будем действовать по ситуации.
- Северус, - позвала я, - пошли мыть ручки и пойдём в магазин.
- Уиуиаммамум? – и недоумённый взгляд на меня.
Не удивлюсь, если окажется, что мать его никуда не брала. Судя по рефлексам тела, ребёнок в её жизни занимал мало места.
- Пойдём, - я взяла его за руку и подтащила к раковине. – Надо к обеду купить чего-нибудь.
С одеждой для него возникли проблемы: ни тёплой куртки, ни пальто у него просто не было, как и не было зимней обуви. Я проглотила так и рвущийся вопрос, как же он ходил гулять – судя по моим рефлексам и бледному цвету лица Северуса, он никак гулять не ходил. Нда, Эйлин, за что же ты так не любила собственного сына? Вернее, судя по её эмоциям, она любила, но не занималась с ним совершенно, и ребёнок рос, предоставленный самому себе. В четыре года это уже поздно исправлять, но лучше поздно, чем никогда.
Час мы потратили на трансфигурацию куртки, штанов и ботинок Тобиаса в детские, и я надеялась, что она продержится достаточно для того, чтобы мы успели сходить и вернуться. До магазина, подсказывала память тела, было пятнадцать минут ходьбы, с ребёнком это займёт раза в два больше при условии, что он не будет отвлекаться на то, чтобы поковыряться в сугробах, то есть час – это только на дорогу туда и обратно. Ещё накинуть полчаса на сам магазин, в итоге – полтора часа. Я с сомнением посмотрела на трансфигурированную одёжку, надевая её на Северуса. По идее, хватить должно.
Поход за продуктами занял три часа. Ребёнок сначала косился на снег с опаской, жался ко мне, но потом осмелел, тронул его раз, другой… Два с лишним часа мы шли до магазина, не пропуская ни одного сугроба. Было морозно, снег не лепился, но Северус с абсолютным восторгом в глазах, не переставая весьма эмоционально мымыкать и угукать, кувыркался в снегу. В магазине, до которого мы таки дотащились, я с ужасом обнаружила, что ребёнок мокрый насквозь. Высушить одежду возможности не было – вокруг сновали люди, многие из которых со мной здоровались – так что я быстро пробежалась по магазину, порадовалась продовольственному изобилию, похватала, что мне нужно, расплатилась, а на улице посадила протестующего Северуса себе на плечи и почти бегом направилась домой. Ребёнок не сидел спокойно, вертелся, размахивал руками и что-то мне рассказывал – явно делился впечатлениями. Дома я его раздела догола – трансфигурированная одёжка, кстати, выдержала – закутала в одеяло, усадила на кухне на стул, а сама побежала греть воду в ванной. Магически - это быстрее, чем на плите. Северус на этот раз против тёплой ванны не протестовал, но согласился лезть в неё, только когда вода, на мой взгляд, стала едва тёплой. После ванны я разогрела вчерашний суп, накормила Северуса, заметно притихшего и уже клевавшего носом, отнесла его в детскую, уже полусонного переодела в пижаму и уложила спать. Даже, прежде чем он уснул, успела рассказать сказку про курочку Рябу.
После этого я быстро перекусила сама и спустилась в лабораторию. Стирка и уборка могут подождать, зелье магического зрения важнее.
За лабораторией обнаружилась не замеченная мною ранее библиотека, книги – сотни три – занимали весь стеллаж и были сплошь на магическую тематику и в большинстве своём – по зельям. Некоторые издания были раритетными, древними, насчитывающими не одну сотню лет, ощутимо дышавшими родовой магией. Я прошлась пальцем по корешкам, благоговейно зачитывая названия. Затем очнулась и стала прикидывать, в каких книгах могут быть хоть отдельные рецепты зелья магического зрения. Моя рука сама потянулась к стопке конспектов в углу на столике и уверенно вытащила почти из-под самого низа толстую тетрадь в клетку. Я открыла её, пролистала.
В библиотеку идти не понадобится, почти все рецепты были записаны в этой тетради. На некоторых были даже карандашом сделаны пометки: «Нет». Видимо, Эйлин когда-то тоже подбирала для себя такое зелье. В конце тетради я обнаружила несколько карандашных заметок: «Попробовать №3 из аконит. гр.», «Гр. омелы не подходит», «Драконью гр. пока не трогать – чешуя некачеств.».
Я посмотрела на рецепт под номером три аконитовой группы. Около него приписки «Нет» не было, пробежалась глазами по рецепту, технологии приготовления, посмотрела, что из компонентов у меня есть. Нужные ингредиенты были все, но вот время на его готовку займёт четыре часа. Днём мне это не сделать, Северус столько спать не будет, значит, придётся переносить варку на ночь.
Я отложила конспект, проверила полки – мало ли, у Эйлин завалялся флакончик нужного зелья. Увы, заветного флакончика не нашлось, поэтому я оставила лабораторию и пошла заниматься стиркой и уборкой.
С варкой зелья магического зрения, однако, сегодня ничего не получилось. Тобиас пришёл вечером с работы злой, снова начал попрекать меня, что я колдунья и вместе со своим «ублюдком» испортила ему жизнь. Я не возражала и не придиралась к словам, но когда он увидел отсутствие реакции с моей стороны, то попытался донести до меня свою позицию с помощью кулаков. Зря он это, конечно. Тело Эйлин не так натренировано для драк и поединков, как тело Елань, но коленом в пах и табуреткой по голове оно вполне способно ответить. Оно и ответило. То есть я ответила. Пока Тобиас валялся на полу в позе зародыша, я отставила Северуса, который рвался меня защищать, подальше, чтобы не попал под горячую руку, и, когда благоверный слегка оклемался, демонстративно повертела в руке табуреткой. Он намёк понял, пристально посмотрел на меня, затем сплюнул и, ругаясь себе под нос, пошёл в свою спальню и хлопнул дверью. Мы с Северусом перевели дух.
После такого оставлять ребёнка в доме один на один с папашей я побоялась – с него станется припереться в детскую и избить ребёнка, если уж не получается избить мать. Если я из лаборатории и услышу крики, то не факт, что успею прибежать вовремя. Мне пришла было в голову мысль уложить ребёнка в лаборатории – она крошечная, но между стеллажами он поместится – но отказалась от этой мысли: некоторые ингредиенты зелья умеренно ядовитые, и заставлять ребёнка дышать ими – это портить ему лёгкие. Поэтому я накормила сына рисовой кашей с маслом, мы напились чаю и, забрав коробку с домино, пошли в мою спальню, где минут двадцать потратили на трансфигурацию точек во всякие кубики и мячики, и потом около получаса играли в него. Правила он усвоил довольно быстро, и даже почти без подсказок сообразил подсчитывать, рыба или нет. Братишка мой Ёжик не столь усидчив – максимум три раунда выдерживал, да и то, если они оказывались короткими. А Северус сосредоточенно выкладывает доминошки и не высказывает признаков того, что ему надоело. Хотя мне казалось, что дело не в том, что его так сильно заинтересовала игра, а во внимании матери, и за то, чтобы мать побыла с ним, он готов был заниматься чем угодно. В конце концов надоело мне, да и картинки на доминошках начали плыть и возвращаться к исходным точкам, поэтому я свернула игру, уложила Северуса спать, разделась сама, выключила свет, легла с ним и попыталась вспомнить ещё какую-нибудь сказку. Вспомнилась про лису и зайца с их ледяной и лубяной избушками, где пришлось петуха вместо косы вооружить топором, потому что память Эйлин такого слова на английском не знала. А когда Северус заснул, я долго лежала, прислушиваясь к его тяжёлому сопению у меня подмышкой, и смотрела в темноту.
Иногда где-то далеко проезжала машина или пролетал самолёт, в своей спальне возился и чертыхался Тобиас, время от времени всхрапывал Северус. За окном валил снег. И так хотелось домой, в родовое имение, где за окном шумит тайга да стучит по окнам дождь. Или даже в свою городскую квартирку в новенькой хрущёвке, где каждый день в шесть утра меня будило зычное: «Рота, подъём!» подполковника в отставке Василия Игнатьича в квартире подо мною. Где в семь утра в квартире надо мной начинали носиться друг за другом четверо детей Волтуриных, отчего у меня качались люстры. Где старая сплетница София Илларионовна, стоя на лестничной площадке, обсуждала с каждым встречным, кто вчера ходил к Катьке с пятого этажа, или кого приводил позавчера Мишка с первого. Где меня посреди ночи мог поднять звонок от дяди Кости с просьбой приехать на место преступления, или явление волхва Андрея с требованием в течение получаса быть готовой отправиться к чёрту на кулички. Где, тщательно прячась от падких на сплетни кумушек, ко мне вечерком мог заглянуть Любомир. Любомир… На сердце стало тоскливо. Не судьба нам теперь с тобой… А и хрен с ней, с судьбой, выжил ли ты хоть в том чёртовом доме?! Выжили ли остальные ребята? Чёрт побери, как же с вами связаться? Никаких амулетов связи у меня нет, по телефону звонить в СССР из буржуазной Англии – это риск нарваться на внимание спецслужб, писать письмо – аналогично. Аппарировать с острова невозможно – Ла-Манш слишком широк. Искать, что ли, в Лондоне советское магическое посольство?