Вторая жизнь. Начало

Заклинание диагностирования ушло в никуда. Как в чёрный провал.

Это как понимать? Особенности магии моего нового тела, непривычность его к беспалочковой магии, или это с мистером Тобиасом что-то не то? Или тело Эйлин так ощущает магглов? Я провела диагностику на себе. Тяжело, но отклик нормальный. Пошла в детскую и повторила опыт на Северусе, который по-прежнему занимался «варкой зелий». Нащупала хорошее магическое ядро и не развитые ещё каналы. Вернулась к Тобиасу и вбухала в заклинание диагностики столько магии, сколько могла себе позволить.

Отклик пришёл еле заметный.

Неоформленное магическое ядро и такие же фантомные тонкие каналы.

Нет, он не маггл, у магглов зачастую есть каналы, но нет ядра, или нет ни того, ни другого. Но он и не маг – человек со столь размытым ядром колдовать не сможет даже с самой мощной палочкой. И не сквиб – у сквибов чёткое ядро, но отсутствуют или забиты каналы. Да и вообще не встречались мне неоформленные ядра.

А если предположить, что он не человек, а какой-то другой волшебной расы, или полукровка от другой расы? Но какой? Все магические расы имеют более или менее развитые ядро и каналы, и детям-полукровкам они или передаются, или нет. Но как понимать неоформленное магическое ядро?

Я села рядом с ним на пол, приходя в себя после такой растраты магических сил, и только сейчас заметила, что в комнате стало темнее. За окном сгущался туманный февральский вечер.

Ладно, подумаем потом. Сейчас пора бы и самой поесть, и ребёнка накормить. Да и вообще начинать налаживать с ним контакт.

========== Глава 2. Северус. ==========

11 февраля 1964 года, вторник.

На кухне ничего готового не было, мясной пирог на плите оказался сильно пересоленным и потому малосъедобным. Я разожгла плиту, поставила на неё кастрюлю с водой, почистила и порезала туда картошки, лука, морковки, один помидор и налила тыквенного масла. А потом пошла за Северусом, который по-прежнему торчал в полутёмной детской, но уже не играл с котлом, а сидел на кровати, прижимал к себе плюшевого мишку и смотрел в окно на возвышающиеся вдалеке фабричные трубы. И такими тоской и одиночеством веяло от него…

- Сынок, - позвала я, невольно заменяя официальное «Северус» на ласковое «сынок», - ты кушать хочешь?

Он серьёзно кивнул, забрал своего плюшевого мишку и пошёл на кухню.

Какие у Эйлин были отношения с сыном? Нормальный ребёнок не будет полдня играть один, если есть мать. Он будет за ней бегать, разговаривать, пытаться помогать с домашними делами, просить поиграть. Да, дети есть разные: кто-то более самостоятелен и самодостаточен, кто-то менее, кто-то требует больше внимания, кто-то меньше, но ни один нормальный ребёнок не будет вести себя так, словно он один в доме. Или Эйлин его специально приучала, чтобы он не мешал ей?

Суп готов ещё не был. Ребёнок деловито заглянул в кастрюлю, затем полез в холодильник за колбасой. Я забрала её.

- Подожди, - я обхватила его за плечи и присела перед ним на корточки. – Суп скоро сварится. Пойдём помоем руки, а потом… хочешь поиграем в домино?

Во время обыска дома я нашла коробку с потёртым засаленным домино. Немного его почистить, трансфигурировать точки в котиков-собачек – и четырёхлетнему ребёнку самое то. Мой братишка трёх с половиной лет стучит костяшками только так.

Северус посмотрел на меня с недоумением, удивлением, потом протянул руку и потрогал мой синяк на виске.

- И-у-и?

- Не болит, - ответила я. – Скоро пройдёт. Так ты хочешь поиграть в домино?

Он нечленораздельно промычал, увидел, что я не понимаю, и с недоверием настороженно кивнул.

Мы вымыли с ним руки, потом забрали из шкафа в гостиной коробку с домино и вернулись с ней на кухню. Несколько пассов руками – и засаленность пропала. Пятнами, правда, всё же потоки магии в этом теле другие, к ним сразу не привыкнешь, да и не сильна Эйлин в беспалочковой магии. В Хогвартсе, похоже, к такой особо не приучали. Вообще, да, вспомнилось мне, англичане никогда не расстаются с волшебными палочками. Это у нас выпускник университета швыряется секо голыми руками, а здесь даже матёрые авроры прячут палочки в рукавах или на поясе. Помнится, вскоре после войны был скандал: русский маг, приехавший в Лондон на какую-то встречу, напился, и ему показалось, что один из английских магов его оскорбил. Он по-простому врезал ему в челюсть. Англичанин обиделся и выхватил палочку, русский, будучи совершенно безоружным и в одних подштанниках, экспеллиармусом отобрал у него палочку, выкинул её в окно, скрутил мага верёвкой, трансфигурированной тут же из чайника, и подвесил его на люстру, предварительно намертво приклеенной к потолку. На зов о помощи прибежали ещё четверо авроров, и в считанные минуты под потолком висели и они. Охрана отеля решила, что это напали приспешники Гриндевальда, вызвали сразу боевой десяток авроров. Троих из этого десятка русский повязал, на остальных посмотрел, понял, что их многовато для него одного и, загнанный в угол, но не побеждённый, аппарировал. Наплевав на антиаппарационный барьер. Англичане направили в советское магическое посольство ноту протеста. Посол, вникнув в суть дела, развёл руками и заявил, что не обижаться нужно, а своих магов нормально учить. Раз один русский маг голыми руками обезвредил восьмерых английских авроров, то он, советский посол, на их месте сделал бы себе от стыда сэппуку.

После этого англичане действительно в своих магических вузах стали больше внимания уделять беспалочковой магии, хотя в средних школах палочки остались, насколько мне известно, повсеместно.

Тем не менее с третьей попытки свести жир и грязь с доминошек у меня получилось. Северус внимательно и с интересом наблюдал за моими действиями и даже попытался помочь, в результате чего с одной из костяшек жир исчез вместе с точками. Потом мы взялись трансформировать точки в картинки. Сначала я хотела взять животных, но в процессе трансфигурации поняла, что способностей этого тела без палочки на такое не хватает, поэтому пришлось довольствоваться простыми фигурками: одна точка – чашка, две точки – кубик, три точки – мячик. Мы честно запутались, в результате у нас оказалось ажно три доминошки кукла-машинка, и ни одной мячик-мячик, зато ребёнка процесс увлёк. Он тоже тыкал пальцами в получившиеся картинки, те от его стихийного потока магии начинали плыть, мне приходилось их спасать, а ребёнок нечленораздельно, но эмоционально у-укал и м-мыкал и даже несколько раз невнятно улыбнулся.

К тому времени, как мы закончили трансфигурацию, я вспомнила, что суп давно переварился, а лапшу в него я так и не забросила. Я бросилась к плите, выключила газ, попробовала суп. Да, это был уже суп-пюре, но на вкус нормальный, так что оставим лапшу на следующий раз. Я нашла ложки и глубокие тарелки, налила себе и Северусу. Мальчик переводил непонимающий взгляд с меня на суп и обратно, что я задалась мыслью, готовила ли ему Эйлин или кормила, чем попало? Или в Англии не едят супы?

- Это суп, - я подложила ему под попу сложенное в несколько раз одеяльце, чтобы ему было выше. – Кушай.

Он опустил ложку в суп, попробовал, потом опять попробовал. Судя по его виду, энтузиазма блюдо у него не вызвало, но он был голодным, поэтому признал его съедобным и принялся есть. Я нарезала не первой свежести белый хлеб – увы, с чёрным в странах Запада тяжело – и дала ему ломоть. И он впился зубами в батон, забыв про суп.

- Северус, - я отобрала у него батон, - хлеб кушают вместе с супом. Смотри, вот так, - я откусила кусочек от своего ломтя, а потом отправила в рот ложку супа, прожевала. Он внимательно наблюдал за мной, но послушно повторил. Судя по его виду, так ему понравилось больше, чем голый суп или голый батон.

Я тоже ела и попутно наблюдала за мальчиком.

Движения рук у него были хорошими, развитыми. Он правильно держал ложку, не елозил ею по тарелке, не промахивался мимо рта. Нет, точно не дегенерат – был бы дегенератом, и моторика у него была бы куцей.