Вторая жизнь. Начало

Есть ещё, конечно, третий вариант – стать мужеубийцей. Но убить Тобиаса я… не то, что не смогу. Смогу. Но это будет уже убийство невинного, а я не приучена убивать невинных.

Значит, решение одно: лечить Тобиаса, забирать Северуса – и просить убежища в советском посольстве. А напоследок стоит попытаться прояснить ещё один вопрос.

========== Глава 9. Тобиас. ==========

15-19 февраля 1964 года, суббота-среда.

Субботу и всё воскресенье мы провели дома, потому что у Северуса после прерванного выброса поднялась температура, он отказывался есть, пил только воду и всё время порывался лечь и лежать. Хуже стало и Тобиасу, его тоже начало лихорадить, и мне пришлось проводить магическую диагностику. Оказалось, всё плохо – переохлаждение на фоне переломов, сотрясения и мелких внутренних кровотечений спровоцировало заражение крови, и мне пришлось спешно вливать в него антисептики. Был соблазн вызвать скорую и отправить его в больницу, но у меня не было уверенности, что врачи в местной лечебнице диагностируют сепсис достаточно быстро для того, чтобы вовремя начать его лечить. Не знала я и того, платное или бесплатное здесь пребывание в больнице, и если платное, то для простого ткача с завода это может вылететь в копеечку, а денег дома и так не густо. Поэтому я оставила его дома, и, пока муж и сын валялись по кроватям, спешно варила магические аналоги антибиотиков.

Долго мне пришлось думать и над способами снять у него хоть частично ожог нервов. Помнится, мне его не снимали никак – через неделю он прошёл сам, но сейчас случай был крайне запущенный. Готовых зелий такого профиля у Эйлин не было, поиски по книгам никаких конкретных рецептов не дали, поэтому пришлось обкладываться справочниками о свойствах различных ингредиентов и подбирать, исходя из них. К полудню воскресенья мне таки удалось сварить зелье, которое, в теории, должно было действовать нужным образом, но всё равно, когда вливала его Тобиасу, держала наготове безоар. Безоар, к счастью, не понадобился, зелье действовало слабо, но лучше так, чем никак. Попутно оно, правда, вызывало обезвоживание организма, так что воду Тобиасу пришлось вливать едва ли не литрами, но к вечеру воскресенья его нервы начали худо-бедно подживать. К тому же эти два дня я не использовала магию, так что была надежда, что к понедельнику мой супруг будет более-менее в адекватном состоянии.

Тобиас проснулся сам в понедельник около семи утра. Он долго лежал на диване, явно силясь вспомнить, что произошло. Я стояла в дверях и наблюдала за ним.

- Живой? – спросила я, когда он обратил на меня внимание.

Он выглядел нормально: помятый, небритый, но взгляд трезвый и осознанный.

- Что я натворил? – он сел и ладонями протёр глаза.

- Непоправимого – ничего, только в столовой и моей спальне придётся менять стёкла, - я прошла в гостиную, взяла стул и села напротив него. – Нам надо поговорить, ты в состоянии сейчас?

- Ты опять вырубила меня?

Пришлось рассказать ему, что произошло после того, как он, вусмерть пьяный, пришёл в пятницу с работы. Я ожидала всплеска ярости, но Тобиас только сжал голову руками и глухо застонал.

- Сейчас понедельник, семь утра, - сообщила я ему. – Тебе нужно на работу. Я поставила греть воду, сейчас приготовлю что-нибудь на завтрак, ты помоешься, позавтракаешь, потом, я думаю, мы успеем поговорить.

Он пристально посмотрел на меня, кивнул и тяжело поплёлся в санузел. Я выдала ему кастрюлю горячей воды и, пока он мылся, быстро поджарила три яйца, покрошив в яичницу колбасы, затем заварила чай. Тобиас вышел из ванны в домашнем халате, долго смотрел на меня от двери, и лишь когда я поставила на стол тарелку с яичницей и кивнула ему, тяжело прошёл на кухню и сел.

- Ты не Эйлин, - с какой-то тоской констатировал он, вертя в руках вилку, словно бы не зная, что с ней делать.

- Тебе чай солодить? – уточнила я, разливая чай по чашкам.

- Одну ложку.

Я поставила перед ним чай и села за стол напротив него, размешивая сахар в своей чашке. Он ковырялся в тарелке, затем, вздохнув своим мыслям, начал есть.

- Да, - я отложила чайную ложку в сторону, - я не совсем Эйлин.

- Это правда, что я её убил?

- Да.

- Тогда кто ты?

- Это не имеет значения. Я погибла, и случилось так, что моя душа заняла тело Эйлин.

Он покивал.

- Я видел, что ты – не она, - бесцветно произнёс он. – Ты ведёшь себя по-другому. Слишком по-другому. Другие привычки, другие жесты, другая мимика… Говоришь по-другому. И… и… Как это сказать. Рядом с тобой по-другому, как с чужим человеком.

А ведь любил он её. Он прямо это не сказал, но такая тоска сквозила от него, что у меня защемило сердце. Но содеянного не возвратишь и время вспять не повернёшь. Увы, можно только исправлять то, что уже натворили.

- Ты можешь сказать, как давно и часто у Северуса происходят магические выбросы?

- Первый случился в полгода, - он потыкал вилкой колбасу. – И тогда мы поняли, что он маг. Эйлин сказала, что выброс был слабым, но я помню, как меня корёжило. Все внутренности крутило, меня потом два дня рвало кровью, хотелось на стенку лезть и выть. Потом полгода ничего не было, а потом они стали происходить примерно раз в три месяца, мы научились их ловить, я уходил из дома. Но даже если я уезжал в Бирмингем, мне и там было муторно. А год назад… Да, это было на рождество… На наш дом напали маги. Эйлин назвала их Пожирателями Смерти. Они стреляли своими заклинаниями, и у Северуса случился сильный выброс. И я обезумел. Я не помню ничего, что я делал, но когда я пришёл в себя во дворе дома, я увидел себя всего в крови и пять трупов этих Пожирателей. Потом появились ещё маги, и дальше я не помню. Когда я очнулся, я увидел, что ни трупов, ни крови нет, только снег во дворе истоптан, а Эйлин ничего не помнит о Пожирателях.

Я кивнула. Обливиэйт – заклинание забвения. На Эйлин подействовало, на Тобиаса – на него наверняка тоже его применили – нет.

- После этого, - всё таким же убитым тоном продолжал он, - всё покатилось под откос. Выбросы стали сильными, иногда раз в неделю. Я после предыдущего не успею отойти, а уже новый. На всякую магию стал взрываться. Если раньше заклинание мог потерпеть, то теперь все они крутили мне внутренности. И я теряю контроль над собой, и понимаю вроде бы, что надо держаться, а не могу… И тогда, во вторник, когда я… ну, да… у парня очередной выброс был. Наверно, я полез его бить, она попыталась меня удержать, и… И вот, и всё…

Мы некоторое время молчали, он без аппетита жевал яичницу.

- Ты хочешь уйти? – вдруг напрямую спросил он.

- Выбора нет, - не стала юлить я.

- И парня заберёшь?

- Без него нет смысла уходить.

- Я понимаю…

Мы опять помолчали.

- Тобиас, - попросила я, - можешь ли ты сказать вот что. Когда вы с Эйлин заключали магический брак – неужели никто не видел, что ты не простой маггл?

- До магического брака всё было нормально. Я нормально переносил магию, мне нравилось наблюдать, как Эйлин колдует. А во время ритуала меня словно порвало… Словно во мне взяли и просверлили огромную дыру, в неё хлынул огонь и жжёт меня, и дыра растёт. Я не мог есть, пить, спать… А потом Эйлин сказала, что я тяну магию из её рода, и из других родов. Она два дня ревела, а потом отсекла себя от рода. И мне стало нормально, как и было до брака, но с тех пор стоит кому-то начать рядом колдовать – меня крутит и на меня находит безумие.

- Тебя должна была проверить специальная комиссия…

- Никто не проверял. Только тот бородатый, который её опекун был, покрутил около меня волшебной палочкой и сказал, что я маггл. И свидетели тоже что-то поколдовали своё и тоже сказали, что я маггл.

Неужели всё-таки несчастный случай?

Он без охоты доел завтрак, оставил посуду на столе и поплёлся в прихожую, словно постарев на пару десятков лет. В прихожей я дала ему два флакона с бодрящим зельем:

- Если будет тяжело, слабость, пей это. По одному флакону. Второй – не раньше, чем через час после предыдущего.