Страница 3 из 11
Наши отцы-основатели были конструктивными пессимистами до такой степени, что постоянно беспокоились о том, что может оказаться неверным в человеческих отношениях. Задача автора – не только вдохновлять, но и волновать, и говорить о том, чего его возможная аудитория предпочла бы не слышать. Международная политика тоже нередко представляется в свете наихудших сценариев. Так что мой пессимизм и скептицизм могут быть вполне уместны. Ибо политики нового века будут проверяться не благополучными событиями на мировой арене, которым станут аплодировать гуманисты, а тяжелейшими испытаниями нового времени.
Впрочем, любая дискуссия нового века должна начинаться со старого.
Глава 1
«Современного» мира не существует
Все бедствия XX в. возникали на фоне популистских движений, которые чудовищным образом эксплуатировались во имя утопических идеалов, и степень их усиливалась благодаря новым технологиям. Нацистская партия зародилась как крестовый поход за права трудящихся, организованный мюнхенским слесарем Антоном Дрекслером в 1919 г., за год до того, как ее прибрал к рукам Гитлер. Большевизм тоже появился на фоне освободительного политического движения и, подобно нацизму, эксплуатировал мечту о социальном возрождении. Преступления нацизма и большевизма отягощены разного рода изобретениями индустриальной эпохи. Что касается Мао Цзэдуна, его идея трудоемкой индустриализации через создание утопических коммун привела к гибели по крайней мере 20 миллионов китайцев в 1958–1962 гг., в период политики Большого скачка [1].
XX в. может служить неудачным примером для XXI, но только глупцы могли бы от него отмахнуться, особенно потому, что популистские движения распространяются по всему миру, провоцируя беспорядки и требуя политических и экономических преобразований. Азия – особый предмет для беспокойства. Индия, Пакистан, Китай и другие возникающие державы пульсируют новыми технологиями, националистическим пылом и центробежными силами. Вспоминаются слова Александра Гамильтона:
Искать длительной гармонии между определенным числом независимых, не связанных между собой суверенных образований, расположенных по соседству, – значит пренебрегать неизменным ходом человеческого существования и ни во что не ставить накопленный веками опыт [2].
Таким образом, бедствия XXI в. также могут возникнуть на волне популистских движений, которые пользуются преимуществами демократизации, но на сей раз опираются на религиозные и сектантские верования и используют все достижения постиндустриальной революции, главным образом в информационных технологиях. Индуистские экстремисты, которые в начале 1990-х гг. сжигали в Индии мечети, а в конце того же десятилетия нападали на христиан, принадлежали к рабочему движению в рамках индийской демократии и использовали для распространения своих идей видеокассеты и интернет. Аналогичный феномен отмечался в Индонезии, Иране, Нигерии, Алжире, Мексике, Фиджи, Египте, Пакистане, на Западном берегу Иордана, в арабском Назарете и других местах, где религиозные и этнические группировки, преимущественно из рабочего класса, воодушевленные демократизацией, разжигают волнения при помощи современных коммуникационных технологий.
Популистские страсти подогреваются социальными и экономическими трениями, зачастую отягощенными ростом населения и нехваткой ресурсов на чрезвычайно урбанизированной планете. В ближайшие десятилетия на два или три миллиарда человек больше будут жить в огромных бедных городах развивающегося мира.
Глобальный капитализм будет способствовать этим опасным, сокрушительным традициям и интенсивно распространять новые. Блага капитализма не распределяются поровну, поэтому чем более динамична экспансия капитализма, тем более неравномерно обычно происходит распределение богатств [3]. В процессе глобализации появятся два динамичных класса – предприимчивых нуворишей и, что более опасно, нового субпролетариата: миллиардов трудящихся бедняков, недавно переселившихся из сельской местности в расползающиеся самовольные поселения, окружающие большие города Азии, Евразии и Южной Америки.
Сейчас 2,5 % населения планеты имеют доступ к интернету посредством компьютеров и сотовых телефонов. Ожидается, что к 2010 г. это число увеличится до 30 %[1]. Но 70 % к этому времени все еще не будут иметь доступа к интернету, а половина населения планеты не будет иметь возможности даже сделать телефонный звонок [4]. Неравенство будет гигантским, а терроризм, возникающий на основе этого неравенства, будет пользоваться беспрецедентными технологическими ресурсами.
Распространение информации не обязательно способствует стабильности. Изобретение подвижных литер Иоганном Гутенбергом в середине XV в. привело не только к Реформации, но и к религиозным войнам, возникшим из-за внезапного распространения текстов, разжигавших доктринальные противоречия и пробуждавших давно лежавшие под спудом обиды. Распространение информации в ближайшие десятилетия приведет не только к новым социальным объединениям, но и к новым расколам по мере того, как люди станут находить новые и сложные темы для несогласия.
Я уделяю особое внимание темным сторонам каждого события не потому, что будущее обязательно станет хуже, а потому, что все это всегда способствует кризисам в международной политике.
Западные политики, согласно их публичным заявлениям, убеждены, что волнения на этнической и религиозной почве возникают вследствие политических притеснений, хотя именно политическая свобода зачастую развязывает насилие, к которому питают отвращение либеральные общества. Нет ничего более неустойчивого и ничего более нуждающегося в дисциплинирующем, просвещенном руководстве, чем огромные массы низкооплачиваемых, частично безработных, малограмотных трудящихся, разделенных по этническому и религиозному признакам.
В особенности усложнится миротворческий процесс. Дело в том, что для успеха мирных переговоров требуется централизация власти. Только сильные правители способны оправдывать исторические кардинальные повороты, необходимые для установления мира, часто с помощью покладистой прессы и минимальной оппозиции. Без инструментов диктаторской власти ни Анвар Садат в Египте, ни король Иордании Хусейн не достигли бы мира с Израилем. Демократизация – долгий и неравномерный процесс: прежде чем сформировать стабильные организации, она порождает слабых и неуверенных лидеров. Кое-кто говорит, что только после демократизации арабского мира станет возможным мир с Израилем. Не обязательно. Либерализация в таких странах, как Египет и Сирия, может активизировать экстремистские силы, которые в ближайшем будущем еще больше дестабилизируют ситуацию на Ближнем Востоке.
Западные политики убеждены, что победу над диктаторами можно одержать, попросту сместив их. Швейцарский историк Якоб Буркхардт пишет: «Как плохие врачи, они надеются победить болезнь удалением симптомов и воображают, что после смерти тирана свобода установится сама по себе» [5]. В 1990-х гг. правительства западных стран требовали проведения выборов в развивающихся странах, часто в местах с низким уровнем грамотности, слабыми государственными институтами и бушующими этническими распрями. На смену диктаторам приходили избранные премьер-министры. Но поскольку диктаторы сами по себе были проявлением слабого социального и экономического развития, их смещение часто способствовало продолжению той же варварской практики, только в демократическом обличии. Так, например, произошло в Пакистане и Кот-д’Ивуаре – двух крупных показательных странах Южной Азии и Западной Африки, где избранные лидеры расхищали огромные денежные средства и натравливали одни этнические группы на другие, пока в конце 1990-х гг. военные обеих стран не устроили перевороты, которые местное население приветствовало с видимым облегчением [6]. Разумеется, военное правление ничего не решило и волнения продолжились.
1
«Политика воина» была впервые опубликована в конце 2001 г. В 2010 г. доля пользователей интернета во всем мире действительно составляла 30 %.