Гувернёр

Скорпиус рухнул лицом на подлокотник дивана и сдавлено зарыдал.

— Опустела без тебя Земля…

На спину Скорпиуса рухнула Джейд и тоже затряслась в плаче.

— Зачем же гибнет всё, что мило, а что жалеет, то живёт… — очень скорбно произнес Альбус.

— Что ты несешь, философ хуев? — фыркнул Луи.

— Покойный, вам слова не давали. Да хорош рыдать уже! Не выплачьте все до похорон!

— Все, я себя контролирую, — пообещал Скорпиус, потянувшись к стакану с водой.

Луи вылез из гроба и с хрустом размял затекшую шею, а Альбус устало присел в кресло.

— Итак, план такой, — успокоившись, произнес Скорпиус, расстелив на журнальном столике ватман с какими-то схемами. — Завтра похороны. Вечером мы должны вернуть тебя в морг, откуда тебя утром заберут родители.

Луи смиренно кивнул.

— Похороны проходят: Ал произносит прощальную речь, я сохраняю бесстрастное хладнокровие…

— Бесстрастное хладнокровие? — вскинул брови Альбус. — Да ты своими рыданиями затопишь кладбище.

— Лучше уж так, никто не придерется, — сказал Луи.

— Джейд рыдает над гробом, — продолжил Скорпиус.

— Не по-людски это, — произнесла Джейд, чье предплечье до сих пор было обмотано плотным бинтом, после того, как в полнолуние в него попала пуля. — Живого хоронить.

— Фактически, он не живой, — пожал плечами Скорпиус. — И другого выхода нет.

— Что я Бонни скажу? Папа жив, но вроде как и нет?

Луи закрыл лицо руками.

— Понятия не имею, — признался он. — Мы сломаем ей психику…

— У крестницы Скорпиуса Малфоя априори стальные нервы! — заверил гувернер, барабаня пальцами по столу. — Дальше самое сложное — дождаться окончания похорон и выкопать Луи.

— Что? — К такому Луи жизнь явно не готовила.

— Луи, тебя все-таки похоронят, — выдохнул Скорпиус. — Но мы тебя вытащим. Вроде все. Надеюсь, прокатит.

— Прокатит, — заверил Альбус.

— Остолопы вы, если думаете, что все пройдет гладко, — буркнул портрет Фламеля.

Резко схватив со стола канцелярский нож, Скорпиус настолько метко метнул его в холст и угодил прямо в лоб дико заоравшего алхимика, что метатели ножей в цирке иззавидовались бы черной завистью.

Луи, сняв пиджак, взял в руки легкий философский камень, размером с кирпич, и заворожено на него уставился.

— А чего его так раздуло? — поинтересовался он.

— Пропорция, — в один голос произнесли Ал и Скорпиус, да таким умирающим тоном, что Луи решил не допытываться.

Камень поблескивал в свете торшера и выглядел действительно вполне магически. Фламель, возмущенно глядя на торчавший из его же портрета канцелярский нож, мельком скосил глаза на артефакт и, в негодовании хмыкнув, отвернулся.

Свои похороны Скорпиус помнил, потому как будучи духом, расхаживал вокруг собственного гроба и очень громко пытался обратить на себя внимание, а потом, поймав взгляд Луи, который тогда еще не был его лучшим другом (да и другом не был, и вообще, по идее, странно что тогда оборотень не радовался, стоя у гроба кавалера своей сестры), впервые понял, что кое-кто его все же видит.

Как позже, уже будучи снова живым, подмечал гувернер, его похороны прошли уныло.

«Все в черном, все плачут» — думал он. — «Ни музыки, ни фейерверков, ни даже ди-джея».

Но, увидев все то же самое на фиктивных похоронах Луи, принял церемонию за «совершенно правильную».

Прощание проходило во дворе родительского дома, уже заполненного многочисленными родственниками. Скорпиус, пытаясь не попадаться на глаза скорбящей родне, что при его белобрысой голове было тяжко, что-то промямлил в ответ на малопонятный вопрос незнакомого мужчины и, протиснувшись в гостиную, где стоял гроб, осторожно наклонился над Луи, усиленно изображающим покойника.

— Господи, на кого ж ты нас покинул! — менее рьяно, чем вчера, причитала его бывшая жена, отвлекая всеобщее внимание.

— Луи, я ебу сколько тебе лежать, поэтому вот, — прошептал Скорпиус, сунув в гроб мобильный телефон и какой-то дамский романчик в мягком переплете. — И вот.

И незаметно сунул покойнику во внутренний карман пиджака флягу с коньяком.

Луи усмехнулся уголком рта.

— И вот, — шепнул Скорпиус, опустив в гроб еще что-то.

Луи, приоткрыв один глаз, опешил.

— Зачем мне в могиле утюг?

— Вот только не надо со мной спорить, — буркнул Скорпиус. – Все, лежи.

И очень вовремя отпрянул от гроба, потому как кто-то, Скорпиус не рассмотрел кто, вежливо попросил его отойти в сторону и накрыл гроб крышкой.

В дверях появилась высокая фигура явно уставшего от похоронной канители Альбуса, и гувернер прислонился к стене рядом с ним.

— Скорее бы провернуть это, — простонал тихим голосом Ал, сделав глоток из термокружки. — Мне все время кажется, что они все знают.

— Это нервы, — сказал Скорпиус и, забрав у Ала термокружку, сделал глоток.

Но, распробовав ее содержимое и почувствовав во рту противный металлический привкус, выплюнул теплую жидкость в окно.

— Кровь что ли?

— Нет, блин, концентрированный ягодный морс с мякотью, — усмехнулся Ал.

— Ал, ну ты зверь.

Они со стороны смотрели на то, как волшебники прощаются с Луи (сквозь закрытый гроб), о чем-то говорят и, к слову, сама атмосфера похорон была в разы не такой горестной, как ожидал Скорпиус, о чем и не преминул сказать другу.

— Есть такое, — неожиданно беспечно ответил Ал, снова приложившись к термокружке. — Как бы тебе сказать…шестьдесят процентов присутствующих, включая дядю Билла, думают, что Луи «отмучился».

— Чего-чего?

— Ликантропия, страшная болезнь, проклятие и т.д. и т.п.

— При Джейд это не скажи, — буркнул Скорпиус. — Люди, да вы ебанулись! Вы хороните человека, а не избавляетесь от оборотня!

— Тише, — шикнул Ал. — Знаю, бредово и цинично, но орать не надо, а особенно нам.

Двое крепких мужчин занесли гроб в катафалк, а остальные скорбящие, потихоньку, засобиравшись на двор, тоже потопали к дверям.

— Проблема, — послышался за спиной Скорпиуса женский голос, и тут же цепкая рука Джейд сжала его локоть.

Гувернер и Альбус обернулись, и, встретив не на шутку встревоженный взгляд, отошли подальше.

— Я говорила с его старшей сестрой, — шепнула Джейд, указав на красавицу Викторию, чье траурное платье на добрых тридцать сантиметров было выше колен. — Они не собираются хоронить Луи.

— Во дворе что ли оставят? — вскинул бровь Скорпиус.

— Они его кремируют.

Альбус подавился кровью и хрипло закашлял.

— Что? — ударив себя кулаком в грудь, прохрипел он.

Огромные глаза экс-миссис Уизли ответили четче любых слов.

— Твою мать, — простонал Скорпиус. — Вряд ли огонь щадит бессмертных.

Ал, торжественно всучив миниатюрной Джейд свою термокружку, принялся расхаживать по коридору, благо, не наводненному родственниками.

— Скорпиус, думай.

— Да думаю, — отозвался Скорпиус.

— Только быстрее, — взмолилась Джейд. — Они уже в крематорий собрались.

Да, такого поворота не ожидал никто.

— Давай, Скорпиус, ты же умный! — в один голос воскликнули Ал и Джейд.

— Я?!

— У тебя талант, — заверил Ал. — Давай, выдай самую бредовую идею.

Бедный Скорпиус имя свое от волнения забыл, а тут от него требуют гениальный план!

Заметив на бледном лице друга растерянность, страх и грядущую истерику, Альбус, толкнув того за ближайшую дверь, в ванную, порылся во внутреннем кармане пиджака и, нашарив нужное, кинул Скорпиусу маленький пакетик с белым порошком.

— И правда можно? — обрадовался Скорпиус, с готовностью вытащив из кармана дисконтную карту из винного магазина и купюру в двадцать фунтов.

— И после этого ты бросаешь.

Умело сформировав дорожки кокаина на высокой тумбе из темного дерева, Скорпиус, зачем-то выставив Ала за дверь, закрылся.

— Идея! — воскликнул он через три минуты, когда вернулся в коридор.

— Да он упорот!

— Он всегда упорот.