Гувернёр

Скорпиус нервно кивнул, запил очередную порцию коньяком и, еще более нервно икая, уже чуть-чуть пожалел о своем гениальном плане.

- Я ж не для себя над камнем-то чахну, – всхлипнул Скорпиус, начав тактику жалости. – Бонни так по маме скучает….

- Скучаю, – подтвердила Бонни. – Хоть она и говорила, что ты – безумный пидо….

- Господи, солнышко ты мое, как же ты без мамы?! – прорыдал Скорпиус, прижав к груди разговорившуюся крестницу. – Сирота ты моя, неприкаянная….

- Скорпиус, – осторожно позвал Драко.

- ….ни кола, ни двора, лишь папка твой воскресший, да дядька-оборотень…

- Скорпиус, пожалуйста…

- …если рыжая, то все, не Малфой, приговор.

Драко вздохнул и поджал губы, а Скорпиус, поняв, что слезливая байка подействовала на отца, как сплетни на бабульку, утер слезы и выпустил Бонни из объятий.

- Вот такой вот пирожок, – всхлипнул напоследок Скорпиус.

- Ты прятал дочку все это время, а сейчас что-то в тебе екнуло и ты решил нас познакомить? – Драко идиотом отнюдь не был, тем более, что являлся родителем этого «местного сказочника».

- Ну просто Бонни очень хотела дедушку увидеть.

- Я? – опешила девочка.

- Да, – скорбно кивнул Скорпиус. – А ты, папа, мог бы и понять мое стремление к философскому камню. Я не хочу, чтоб Бонни росла без матери, а то будет такой, как я…

- Боже упаси, – протянула Бонни.

Драко сделал очень большой глоток коньяка, уничтожающе глядя на своего сына, которого, судя по всему, слегка подташнивало от проглоченных лекарств.

- Сейчас тебе двадцать семь, – произнес Драко. – Девочке – девять. Если учитывать девять месяцев с момента зачатия, то выходит, что ты в семнадцать лет стал отцом?

- Да, стресс перед Ж.А.Б.А., Выручай-комната, сливочное пиво, – пролепетал Скорпиус.

Драко закрыл лицо руками, а Бонни повертела пальцем у виска. Скорпиус откинулся на спинку кресла и не сдержал хитрой усмешки.

* *

- Луи, открывай! – потребовал Скорпиус, барабаня в дверь. – Это я.

- Да понятно, что ты, кто еще в два часа ночи может ломиться в двери, крича таким противным голосом, – пробурчал Луи, открыл двери и замер на месте.

Первое, что он увидел, были даже не сонная Бонни и не развеселый Скорпиус. В подъезде, позади них, гарцевал белый пони, недовольно фырча, видимо ему не нравилась широкая розовая лента, повязанная на его широкой шее.

- Это что такое? – прошептал Луи, подняв Бонни на руки.

- Пони, – пояснил Скорпиус. – Пони, заходи, располагайся. Милости прошу на балкон.

Пораженно глядя, как друг тащит пони через всю квартиру на балкон, Луи переглянулся с дочерью, которая закатив заспанные глаза, пожала плечами.

- Маме не говори, что мы виделись, – шепнул Луи.

Бонни рассеянно кивнула.

- А зачем Скорпиус сказал своему папе, что он мой папа? – поинтересовалась Бонни.

Луи застыл на месте, удивившись этому еще больше, чем при виде пони.

С трудом уложив дочь спать, при этом трижды перечитав ей все сказки барда Бидля, Луи укрыл ее одеялом и, потушив в комнате свет, бесшумно вышел в коридор, учинять кровавую расправу над другом.

- Скорпиус, что это было? – спустившись вниз, спросил Луи, чувствуя, что от злости у него дергается глаз.

- Пони, не волнуйся, я его накормил и он не будет орать полночи.

- Ты какого черта втянул Бонни в очередной дебилизм?!

- А, Бонни уже проговорилась, – занервничал Скорпиус. – Я все объясню.

- Я жду, – сверкнув глазами, прорычал Луи.

Скорпиус на всякий случай отошел подальше и улыбнулся.

- Ну ничего же страшного…

- Скорпиус!!!

- Это секретная информация, – вдруг совершенно другим тоном сказал Скорпиус. – Которая касается только меня и американских федералов.

Если бы Скорпиус был достаточно умен для того, чтоб понимать смысл пословицы «язык мой – враг мой», многих казусов он мог бы просто избежать. Но язык был лучшим другом Скорпиуса, который порой жил своей жизнью и ляпал такие перлы, которые потом фантазия и честный взгляд переделывали в довольно правдоподобные рассказы. Обманывать людей – вот он истинный дар Скорпиуса Малфоя. Часто он даже сам верил в свои бредни, наверное, поэтому и люди воспринимали его всерьез.

Вот и сейчас, несмотря на то, что Луи – лучший друг, который знает уловку Скорпиуса, заговаривать зубы покруче любой привокзальной цыганки, очередная легенда зрела в белобрысой голове.

- Какие федералы, придурок? – прошипел Луи, боясь, что его крики разбудят Бонни.

- Аккуратней, дятел, не факт, что в этой комнате нет прослушки, – шикнул Скорпиус.

- Я жду объяснений.

- Тогда присядь.

Луи послушно опустился на стул, а Скорпиус, вдохнув полные легкие воздуха, начал свой только что придуманный рассказ.

- Давно это было, когда я только в Йель поступил. Специальность-то у меня сложная, не подниматель пингвинов, а прикладная математика, а там дураков не держат, вот и пришлось мне под умника косить. Доклады, презентации, целые груды тетрадей, и это при том, что единственное, что я знал – теорема Пифагора и то, лишь формулу….

- Причем здесь федералы?

- Да слушай же, я ж рассказываю! – возмутился Скорпиус. – Так вот, проучился я месяц, уже подумывал бросить Йель, тяжело ведь очень было, как случайно заметил, что за мной следят.

Луи напрягся, ложь вливалась в него светлой рекой из уст Скорпиуса Малфоя.

- Две недели за мной ходили, – закурив, сообщил Скорпиус. – Я уже бежать хотел, мало ли, может это киллеры. И был почти прав. Мужики здоровые, плечи – как шкаф по ширине, в костюмах, как дирижеры, да только что-то мне подсказывало, что это не дирижеры. Выражения лиц у них было не сильно-то одухотворенное, да и пистолеты дирижеры тоже не носят.

- Это и были федералы? – поинтересовался Луи.

Скорпиус кивнул.

- Прижали меня как-то в коридоре, в пустую аудиторию завели, двери закрыли. Я уж думал, прибьют меня, как тут началось. Сказали, мол, знают, что я – мертвец по сути. Я им говорю: «А как вы догадались?». А они мне: «Так мы тебе в голову три раза стреляли, а ты не заметил».

- Да ладно, что ты чешешь?

- У меня пули в голове, Луи! Я сейчас могу тебя застрелить! – пригрозил Скорпиус. – Ну ты дальше слушай. Оказалось, хотят там они у себя в США какое-то биологическое оружие создать, ну типа, супер-солдата, Капитана Америку, так сказать. А для полной работы системы им моя ДНК понадобилось. Так и сказали, что без меня не уйдут, и мне лучше бы их слушать, а то русские придут, а у них разговор короткий – шапку на голову, балалайку в руки, водку вовнутрь, на медведя посадят и увезут к себе в лабораторию.

- А ты что? – ужаснулся Луи.

- Согласился, выбора-то не было. И давай они кровь на анализ по десять раз на день брать, таблетки на мне испытывать и графики у меня перед глазами малевать…

- Хорошо, но Бонни тут причем?

- А…- Скорпиус явно увлекся и позабыл собственно всю суть своей байки. – Тут такое дело…я говорю ученым, что я – сын аристократа, меня искать будут и все такое. Так американцы папе письмо якобы от моего имени отправили, а в письме такой бред – типа я женился, у меня ребенок будет, домой не вернусь, к Рождеству не ждать.

Луи от удивления рот раскрыл.

- В итоге, провалился эксперимент американский, что-то им в моей ДНК не понравилось, – протянул Скорпиус. – Меня и отпустили, но я кучу бумажек о неразглашении подписал. Поэтому и не говорил об этом никому.

А недавно папа загорелся желанием увидеть внука, а что мне делать-то? Мне федералы сразу сказали, что если кто узнает, то они мне такой экшн устроят, что хоронить по частям будут. Вот я про Бонни и вспомнил.

Луи встревожено смотрел на друга, не зная, верить или нет. Скорпиус опустил окурок в пепельницу и тяжело вздохнул.

- Вот такая вот загогулина получилась, – сказал он. – Только, Луи, это очень большой секрет.

Луи заторможенно кивнул, невольно воспринимая бред Скорпиуса за правду. А сам виртуоз, мысленно вручив себе очередной «Оскар» за «лучшую мужскую роль первого плана», вышел на балкон, кормить и без того упитанного пони.