Страница 27 из 76
- Мистер Крэйн, – в ужасе прошептал Фликерман. – У нее тесак!
- Это запись, – шепнул ведущему оператор.
- Аааа, мамочка моя, – взвыл Фликерман, косясь на Убивашку.
- Просто садистка! Психопатка! – кричал Сенека Крэйн. – На прошлых Играх она убила всех, включая операторов, суфлеров, осветителей, костюмеров, спонсоров, рекламных агентов и бригаду скорой помощи. А этот бедный дизайнер…
- Отмотай, – шептал Фликерман оператору. – Мотай дальше, она сейчас разозлится!
Быстренько отмотав речь Сенеки, длившуюся добрые минут двадцать, оператор, косясь на Кровавую Дейенерис в розовом платье, ввел в кадр старика, похожего на смесь сутенера и Санты Клауса.
- Сам президент Сноу решился высказаться, – крикнул в зал Фликерман.
- За свою жизнь я повидал многое. – Голос Сноу звучал хрипло, как у Джигурды. – Но эта девочка…Дейенерис, Христом-богом прошу, иди домой. Мы тебе денег дадим. Котеночка купим, того, пушистенького, которого ты хотела. Ты же покалечила Цинну… И, смилуйся, увези из Капитолия этого исполнителя романсов, он уже всех достал!
- А чем это вам мой Клаусяш не угодил? – прорычала Дейенерис, уткнув в щеку Фликермана тесак. – Вам не нравятся его песни?
- Зайка, опусти тесак!
- Говори, гнида!!!!
- Очень! Очень нравятся! Особенно эта…про фраера, – забулькал Фликерман.
- Не зли меня, сука, – рявкнула Дейенерис и, опустив тесак, уселась на место.
Президент Сноу пропал с экрана, зато теперь на зрителей смотрел несчастный афроамериканец, лежащий на больничной койке и демонстрирующий всему Панему свое на 90% загипсованное тело. Под его правым глазом красовался огромный синяк, на щеке – явный след утюга, разбитые губы дрожали от ужаса.
- Скажите, что с вами произошло? – спросил закадровый голос репортера.
Цинна судорожно вздохнул.
- Короче говоря, я решил немного выщипать Дейенерис брови…
- Что говорят врачи?
- Говорят, что я три минуты был на том свете. Простите, мне очень тяжело говорить, мне только что вправили челюсть.
- Спасибо, Цинна.
Экран потух. Фликерман, запив успокоительное водой, встал на ноги и, протянул руку Убивашке, дабы попрощаться, но сама Убивашка была резко против.
- Погодь. Я хочу передать привет.
- Милая, мы не на «Поле Чудес»…
Приподняв бровь, Дейенерис угрожающе потрясла тесаком. Фликерман, пискнув, отпрыгнул в сторону.
- Хочу передать привет мамочке, дяде Стефану и тете Елене, отчиму Сириусу, моему крестному, дяде Винчестеру, и Клаусу Майклсону, – помахала ладошкой в камеру Убивашка. – Скоро буду дома, собирайте на стол. Трибуты здесь хлипкие, резать их – как два пальца обоссать.
Зрители умиленно захлопали. Но Убивашка еще не закончила.
- И еще. Если ты смотришь этот эфир, Деймон Сальваторе, то знай, я найду тебя. И похороню заживо, предварительно сломав тебе хребет в трех местах.
Деймон ойкнул.
- Убивашка, какого хуя? – прошептал он и поднял глаза на сцену.
Казалось, жестокая девочка с косичками смотрела прямо ему в глаза. Генералиссимусу Сальваторе впервые за многие годы стало по-настоящему страшно.
- Вставай, заебал ты, ебаный шашлык! – знакомый голос, подкрепив фразу крепкой пощечиной, словно вытащил Деймона из бездны.
Открыв глаза и с трудом сконцентрировавшись на нависшей перед ним высокой фигуре, Деймон что-то пробурчал и, почуяв запах спирта и горчичников, совсем растерялся.
- Где я? – прошептал он.
- В дурке, Деймон, – сказал Альбус Дамблдор, оказавшись той самой высокой фигурой. – Ты опасный психопат, вот мы тебя и изолировали. Ты давеча разделся догола, обмазался повидлом и бегал по замку, раздавая всем диски Стаса Михайлова.
- Пахан, гонишь?
- Гоню, конечно. Ты в больничке. Отходишь от отравления парами Самогонки Сатаны. Меня отпустило первого, спасибо лимонным долькам за это. Говорил я Сэму: «Включи дольки в меню». А тот головой мотал, мол, они не нажористые. А вот оно как вышло.
Тяжко присев на кровати и откинувшись на подушки, Деймон увидел на кровати справа Драко Малфоя, еще пребывающего в алкогольной коме, а слева – Дина Винчестера, который явно шел на поправку, ибо жевал чебурек.
- Пахан, я такое видел, – признался Деймон. – Мол, «Пусть говорят» с Цезарем Фликерманом, а там….
- Не боись, это просто глюки, вызванные критическим уровнем содержания алкоголя в крови, – успокоил пахан. – Тут все глюки видят, Виктория сказала, что это нормально. Мне вон, представляешь, привиделось, что я лечу с башни. Пиздатое ощущение. А Долгопупсу – что он какую-то змеюку из кольта Гриффиндора застрелил. Кто ж этому жиробасу доверит кольт Гриффиндора, Долгопупс, он же тупой, как хлебушек. Так что, Деймон, не боись, это все глюки, а не реальность.
- Ну слава Богу, – вздохнул Деймон. – Пахан, будь другом, принеси огурчик малосольный.
- Без базара, – улыбнулся Дамблдор. – Идешь на поправку, хочешь похмелиться. Но пивка мы тебе не дадим. Лежи, думай о смысле бытия, если хочешь, а если нет, то возьми вон японские кроссворды.
Пахан удалился, шарудя подолом халата, а Деймон махнув рукой Винчестеру, снова улегся.
- Да чтоб ты, Виктория, была здорова со своей самогонкой, – прошипел военрук и, закрыв глаза, снова уснул.
====== Глава 18. ======
- А он че?
- Сказал, что типа Девяносто Первые Голодные Игры…
- А она че?
- С тесаком на сцену вышла.
- А он че?
- Перепугался.
- А она че?
- Чуть его не зарубила.
- А ты че?
- А я просто ахуевал. Старый, мне кажется, ты меня нихрена не слушаешь.
Гриндевальд, раздраженно взглянув на Деймона, сидящего на перевернутом ведре, пробормотал некие маты на латыни.
- Деймон, я приехал нейтрализовать остатки паров Самогонки Сатаны, потому что вы, химики хреновы, нанесли экологии такой ущерб, что взрыв на «Пушинке» просто курит в сторонке, – грозно сказал он – Вы ж детей потравили, в помещении дышать нечем. Счетчик Гейгера фонит нещадно. Работы дохрена, а ты меня своими бреднями отвлекаешь.
- Гриндевальд Анатольевич, не к кому мне больше пойти, – взмолился Деймон, прибив таракана молотком. – Как только при пахане говорить начинаю, он мне таблеточки какие-то сует, мол, выпей, Деймон, полегчает. А вы ж, етить вашу, экстрасенс. Помоги, старый пень, с ума уже неделю схожу.
Гриндевальд сменил гнев на милость, услыхав про то, что хоть кто-то восхищается его сомнительными экстрасенсорными способностями. Откинув противогаз в самый темный угол Тайной комнаты, в которой хранились различные приспособления для ликвидации химических последствий самогоноварения, Гриндевальд, присев на шаткий стул, повернул к Деймону фонарь.
- Ну рассказывай, только коротко.
- Короче, видение мне было, – зашептал военрук. – Убивашку своими глазами видел. Вот как тебя.
- А как ты понял, что это именно она? Мало ли в Панеме всяких Дейенерис Сальваторе?
- Похожа она на меня, Гриндевальд.
- Надеюсь, не мозгами, – покачал головой Валя. – Иначе бедную девочку придется отдать в спецшколу. Так чего было-то?
- Маньячка она, – горячо сказал Деймон. – Лютая маньячка. Я аж испугался.
- Гены, – пожал плечами Гриндевальд.
- И сказала в конце: «Найду тебя, Деймон Сальваторе, и убью к херам». За что, етить ее веником? Я ж люблю ее, как родную!
- Она тебе и так родная, – сухо квакнул Гриндевальд, нашарив в кармане халата жвачку. – От меня ты чего хочешь, юродивый?
Деймон призадумался. Понятия не имея, как «потомственный экстрасенс» поможет ему во внутренних тревогах, он, вытащив изо рта папиросу, выдохнул дым прямо в лицо Гриндевальду.
- Старый, а вдруг у меня дар? Вдруг мне на «Битву экстрасенсов» надо?
- Сынок, ну что ж ты еблан такой? – взвыл Валя. – Деймон, ты надышался парами Самогонки Сатаны. Я изучил состав и понятия не имею, как вы все еще живы, а про то, что Каркарова вообще не торкнуло, вообще молчу. Сказали тебе, галлюцинации, видения, тошнота, диарея, тяга к суициду, обостренное либидо и депрессия – абсолютно нормальные последствия. А ты уже дар себе приписал.