Страница 24 из 26
На лице адвоката обозначилась глубокая работа мысли,явный признак того, что зерно посеяно в добротную почву и можно смело рассчитывать на успешный исход дела. Поэтому Старк царственным жестом указал Дюморье на дверь.
— Давай, шевели поршнями, не теряй времени. А мне нужен отдых.
С момента визита адвоката прошло три дня. Тони спал, просыпался, мученически терпел лечебные процедуры, морщась, глотал прописанную диетологом безвкусную еду, отвечал на многочисленные звонки, компилировал на компьютере модель источника питания для магнита в своей груди. Но подсознательно он всё время ждал, что вот сейчас откроется дверь и Стив войдет в палату. Разумеется, он знал, что это невозможно — Дюморье делал всё от него зависящее, но победить бюрократическую машину было не так просто.
На четвертый день он смотрел раздобытую Пеппер запись с уличных камер недельной давности, сделанную в одном из злачных районов столицы. На записи Шмидт в сопровождении целого отряда пытался арестовать доктора Беннера. Тони смотрел, выпучив глаза и приоткрыв рот, ибо в происходящее сложно было поверить. Прокрутив несколько раз, остановил на середине, приблизил. Лицо лежащего на тротуаре человека со свернутой шеей и размозженным торсом просматривалось вполне четко — это, вне всякого сомнения, был шеф Гидры. Старк хмыкнул, покачал головой, бормоча себе под нос:
— Использовать гнев в качестве силы, вот оно как. Черт, сперва Стив, потом Наташа, теперь Брюс. Чувствую себя чужим на этом празднике жизни суперчеловеков.
А когда он поднял голову, то в дверях маячила массивная фигура Хэппи, а из-за его плеча выглядывал Стив. У Тони мгновенно пересохло во рту; медленно, очень медленно он выключил экран мини-комма и отложил его в сторону. Стив шагнул в палату мимо посторонившегося Хогана, тяжело припадая на правую ногу. Его левая рука лежала на перевязи, а вид в целом был помятый и не очень здоровый. Учитывая скорость его регенерации, можно было предположить, что травмы он получил тяжелые.
Тони молчал, ощущая, как в груди медленно разливается тепло. Они оба молчали, не сводя глаз друг с друга. Были в яркой и насыщенной жизни Старка редкие моменты, которые он укладывал в копилку памяти, словно драгоценные камни. Кажется, прямо сейчас коллекция пополнилась.
Стив коротко улыбнулся, оглядел Тони, остановил взгляд на торчащих из его груди проводах и улыбка тотчас угасла.
— Не бери в голову. — Старк небрежно махнул рукой. — Я усовершенствую эту штуку, и она не будет мне мешать.
— Здорово нас потрепало, да. Не знаешь, что с остальными?
— С Наташей и Бартоном всё в порядке. Из группы один погибший, трое раненых и Рамлоу пропал без вести.
Будто легкое облачко пробежало по лицу Стива, но тут же растаяло. Тони ощутил его мучительное желание дотронуться и сам протянул руку. Замер, прикрыв глаза и окунаясь в поток образов и ощущений. Подумал — как хорошо, когда слова не нужны. Можно просто знать, не произнося и не выслушивая банальных сантиментов. «Я рад, что ты жив», — вот что сказал бы каждый из них. В одной фразе так много всего и одновременно так мало…
Стив высвободил свою ладонь, поднял глаза.
— Твой адвокат подготовил документы для расторжения брака. Как только ты встанешь на ноги, он проведет процедуру.
От этой фразы Тони вдруг прошило холодной иглой страха, будто он неожиданно оказался у края пропасти, теряя равновесие. Вдохнул, заставив себя успокоиться, выдавил короткий смешок.
— Ну-ну, черт подери, вот так новости. Знаю я эти разводы — отсудишь у меня наших детей и половину моего имущества на их содержание и укатишь на модный курорт, жить легкой жизнью.
Стив озабоченно нахмурился.
— Каких детей, Тони? Ты бредишь?
Старк прочистил горло, качнул головой.
— Я… Наверное, я зря. Шутки тут неуместны. Просто… Я всегда думал, что брак — это не для меня. И если я сделаю подобную глупость, то это будет именно глупостью: по пьяни женюсь на цыпочке с четвертым размером груди, спустя неделю разведусь со скандалом и битьем посуды и улечу на острова — пить коктейли, зажигать на дискотеках и в казино, оставив своих адвокатов разгребать последствия. Но мы с тобой… Мы прожили под одной крышей целых пять с половиной месяцев и не поубивали друг друга. Вернее, ты пытался, но ты был не в себе, так что это не считается. Ты единственный человек, способный выносить мой характер, кроме Пеппер, конечно, но она как-то сказала, что лучше бы вскрыла себе вены, чем вышла бы за меня. Поэтому…
— Нет. — Стив жестом остановил его. — Не продолжай. На тебя много чего свалилось в последнее время. Ты ранен, ослаблен и не способен мыслить адекватно. Ты успел позабыть, каково это — жить обычной жизнью. Но ты вспомнишь. Может, на это уйдут месяцы, может, годы. Может, тебе понадобится помощь психотерапевта, может, ты справишься сам. И потом, когда весь этот кошмар отступит на задний план, ты не захочешь его вспоминать. И я — неотъемлемая часть этого кошмара. Возможно, каждый раз, когда ты будешь видеть мое лицо, прошлое будет возвращаться снова и снова, принося боль. Мне бы этого не хотелось. Потому что я люблю тебя. — Тони вздрогнул при этих словах, напрягшись, будто струна, и уставившись в одну точку неподвижным взглядом. — Потому что ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось. И именно поэтому я подпишу документы на расторжение брака.
Старк продолжал сидеть всё также неподвижно, в напряженной позе, даже когда остался в палате один. Пеппер незаметно вошла, поставила на прикроватный столик поднос с бульоном и гренками. Нарочито шумно вздохнула, будто стремясь развеять тягостную тишину.
— Прости… Я случайно подслушала ваш разговор. Я не хотела, просто… Не смогла уйти, прикрыв дверь, хотя должна была. Я знаю тебя так давно, и это всё так не похоже на то, что было раньше, и я… — она покачала головой. — Еще раз прошу прощения.
— Я не сержусь на тебя, — произнес Тони бесцветным голосом.
— Боже… — Она вновь вздохнула, сунув ему в руку чашку с бульоном, — Тони, всё у тебя не как у людей. Ну почему, почему ты начинаешь паясничать и нести чушь, когда надо просто сказать, что ты чувствуешь? Это же так просто. Если ты позволишь ему расторгнуть брак и улететь на Аристотель, это будет самой большой глупостью в твоей жизни.
Он медленно поднял голову, взглянул на неё.
— Думаешь, что-то можно с этим сделать?
Она снисходительно фыркнула.
— Ну конечно можно. Это же так очевидно. Включи свою гениальность, Тони Старк, перестань тупить. Просто добивайся того, чего ты хочешь.
***
По прошествии недели Энтони Эдвард Старк стоял перед зеркалом в своей собственной гардеробной, поправляя галстук и стряхивая невидимые пылинки с пиджака. Выглядел он почти безупречно, не считая бледноватого вида и чуть впалых щек; щетину, отросшую за время валяния на больничной койке, он решил не сбривать, а придать ей форму, и теперь щеголял пижонской эспаньолкой и тонкой полоской усов над верхней губой. Магнит в его груди, оснащенный инновационным источником питания его собственной разработки и сборки, тускло светился сквозь ткань рубашки, и, поморщившись, Тони застегнул пиджак.
Всё то время, пока он приводил себя в порядок, одевался, спускался на лифте, садился в аэрокар, приветливо улыбнувшись Хэппи, всё то время, пока он ехал до здания Капитолия, его не покидало чувство, что он несет в себе нечто невероятно значимое и одновременно невесомо-хрупкое, что переполняло его до краев, и он ступал так осторожно, как будто боялся это расплескать. Волнение, будто перед прыжком с высоты, детское ожидание чуда, нервозность перед экзаменом — всё это смешалось, сплелось в прохладный щекочущий клубок, поселившись где-то под диафрагмой.
В кабинете прокурора по гражданским искам его уже ждали: Дюморье, уполномоченный чиновник, тот самый, который регистрировал их со Стивом брак, секретарь суда, а еще Роуди и Пеппер.
Но Тони смотрел только на Стива. Он шагнул вперед, не ответив на приветствия и проигнорировав ироничное замечание Роуди о том, что Старк, в кои веки, явился почти вовремя. Приблизился к Стиву, опустился на одно колено, уловив как тот мгновенно замер, задержав дыхание, как расширились его зрачки.