Слишком много любовников

На платформе людей оказалось немного, и мне пришлось выдерживать дистанцию, чтобы остаться незамеченным.

Станция «Красногвардейская», как говорят метрополитеновцы, мелкого залегания, и я по ступенькам поспешил за Зоей. Наконец, она вышла на поверхность. Здесь совсем стемнело. Засветились оконца семнадцатиэтажных домов-монстров – совсем таких же, как тот, где я вчера обнаружил труп Алениного мужа.

Народ толпился на остановках автобусов и маршруток. Хвала Создателю, мой объект не остался ждать общественный транспорт. И, ура, Зою никто не встречал. Она отправилась пешком вверх по улице. Я последовал за ней. Если бы меня вдруг спросили, зачем я это делаю, я бы не нашелся, что ответить. Тем более, если бы вдруг спросила Римка.

Летний день угас, однако оставил после себя некое свечение, пародию на белую ночь, поэтому фигуры и силуэты были хорошо различимы. Я следовал за Зоей метрах в тридцати и оставался, как мне казалось, невидимым ею. Думаю, она жила неподалеку – ведь вряд ли девушка нынче решится на долгую прогулку по ночной окраинной Москве.

Мы миновали первый семнадцатиэтажный дом – он располагался несколько в глубине от проезжей части. Подошли ко второму. Порядок следования оставался прежним: Зоя впереди, я чуть поодаль.

К следующей многоэтажке вел внутридомовой проезд, перпендикулярный тротуару, по которому мы шли. Туда и намеревалась свернуть Зоя.

Как принято у нас в Москве, весь проезд по своей длине был впритирку уставлен автомобилями. И среди них я увидел серую «Нексию». Ничего необычного – однако, едва девушка повернула в проезд, оттуда вылезли две мощные мужские фигуры. И направились в сторону моей подопечной.

– Зоя, стой! Назад! – крикнул я что есть мочи.

Девушка думала недолго – какие-то доли секунды. Она развернулась и бросилась в мою сторону. Мужики устремились за ней, а я кинулся навстречу.

Но они изначально были к ней гораздо ближе, чем я, – поэтому первый настиг ее и схватил за шею сгибом локтя. Подбежал второй. Они потянули девушку назад, к своей машине. Странно, но она молчала, не издавала ни звука, как партизанка.

Но тут всех троих догнал я. Недолго думая, прыгнул и засветил первому, который держал Зою за шею, ногой прямо в затылок. Когда-то в школе милиции я был хорош насчет боевого самбо. И хоть этим видом давно не занимался, все больше айкидо, но навыки, оказывается, сохранились. Голова первого жлоба мотнулась. Он выпустил девушку и беззвучно осел на тротуар.

Зато второй оглянулся, увидел меня, ощерился, вытащил из внутреннего кармана финку-выкидушку и пошел на меня. Я двинулся на него, Зоя стояла рядом в некотором ступоре.

Бандит сделал выпад ножом – я парировал его предплечьем, но не совсем чисто, поэтому лезвие чиркнуло мне по руке. Однако его руку мне перехватить удалось. Я вывернул ее, нажал на костяшки. Раздался крик боли, и нож вывалился на землю. Не жалея врага, я, выкручивая руку, уложил его наземь, а потом ударил носком в висок. Раздался страшный крик.

– Бегом! – Я схватил Зою за руку и потянул назад, к метро, где было светло и полно людей.

– Нет, сюда! – она повлекла меня по междворовому проезду в сторону дома.

Мы пронеслись мимо «Нексии» с распахнутыми дверцами. Я машинально запомнил номер.

На моей руке, которую задел своей финкой первый амбал, проступила кровь. Я зажал ее левой рукой.

Мы с Зоей оббежали дом и оказались со стороны подъездов. Никто нас не преследовал. Она открыла своим ключом дверь в первый же подъезд. Мы ворвались в холл и кинулись к лифту.

Зоя нажала кнопку последнего, семнадцатого этажа. Пока подъемник возносил нас, с моей руки на пол упала пара капель крови.

– Как ты? – спросила Зоя, глядя на меня снизу вверх.

– Ерунда, просто царапина. А ты?

– Дышу, как видишь. Но синяки от его ручищ будут.

Лестничная площадка была точь-в-точь такая, как вчерашняя, в доме Зюзина – Румянцевой.

Зоя открыла ключом бронированную дверь. Аналогичный холл, заваленный всяким барахлом. Только жила девушка не в однокомнатной квартире, а в другой – как впоследствии оказалось, двухкомнатной.

– Подожди, не зажигай свет, – сказал я, когда мы вошли. – Есть окна, которые выходят на улицу?

Она показала, и я двинулся на кухню.

С высоты было хорошо видно поле битвы. Сперва очухался тот, кого я ударил первым. Заворочался, поднялся, подошел к распростертому на земле второму. К ним приблизился сердобольный прохожий, что-то спросил – однако был, судя по дальнейшей мизансцене, немедленно послан. Наконец, с помощью первого встал второй. Он придерживал свою правую руку левой и, судя по его незакрывающемуся рту, орал и ругался. Вдвоем они ретировались к машине. Самой «Нексии» не было видно из-за разросшихся деревьев, однако спустя минуты три машина вырулила из проезда и унеслась вверх по улице.

В темноте я чувствовал рядом с собой у окна легкое, но учащенное дыхание Зои.

– Включай, – скомандовал я.

Она отошла и зажгла свет.

От моей раненой руки на подоконнике и на полу образовалось несколько кровавых пятен.

– Ну-ка, пойдем, – приказала девушка и отвела меня в ванную. Там у нее имелась аптечка – в точности, как где-нибудь в американском доме. Она смыла кровь. Порез оказался длинным, но неглубоким.

– Надо вызвать «Скорую», – неуверенно промолвила она. – Зашить рану.

– Ни в коем случае. Обойдусь. Шрамы украшают мужчину.

Она обработала мне рану каким-то антисептиком, потом наложила бактерицидный лейкопластырь и забинтовала. Движения ее были ловкими и сноровистыми – примерно, как тогда, когда она делала мне маникюр.

– А ты прямо патентованная санитарка, – похвалил я.

Но тут глаза ее внезапно, несоразмерно с обстоятельствами, повлажнели, и она всхлипнула.

– Иди отсюда, – толкнула она меня рукой в грудь. – Пойди, поставь чайник.

Пользуясь случаем, пока Зоя пребывала в ванной, я бегло осмотрел ее квартиру. Мужчиной здесь и не пахло – в прямом и в переносном смысле. Зато имелись следы присутствия мальчика – судя по его всюду расставленным фотографиям. Фотографии были вместе с мамой и соло. Мальчишечка был худенький, как и Зоя (даже странно, как ей удалось его родить и не раздаться), с очень сильными очками и немножко странный. На карточках с мамой он жался к ее ноге и чуть ни прятался за юбкой. Судя по тому, что в детской висел постер с «Сердитыми птицами», парню было лет восемь или десять – я плохо разбираюсь в детском возрасте.

Я также обревизовал содержимое Зоиной сумочки. Она оказалась той, за кого себя выдавала: Зоя Шагина, 19*** года рождения, прописана в Москве, на улице Мусы Джалиля, в доме номер ***, квартире шестьдесят восемь. То есть конкретно здесь, где мы находились. Брак с каким-то там Богданом Шагиным расторгнут четыре года назад, имеется сын Артем 20*** года рождения. Значит, ей тридцать семь – а что, хорошо сохранилась, я думал, она моложе. И сынишке, стало быть, девять.

Я наполнил чайник из крана и поставил на конфорку. И только когда он засвистел, из ванной комнаты появилась Зоя. Глаза и носик ее были покрасневшими. Она глубоко вздохнула и молвила:

– Ужасно хочу есть. – Потом обратила внимание, что на спинке стула валяется забытый с утра халатик, слегка покраснела нижней частью щек и шеи – она вообще краснела чрезвычайно легко – и сказала: – Ой, извини меня за беспорядок. Я не ждала гостей. – Схватила халатик и умчалась в недра квартиры. – Отсутствовала долго – видимо, прибиралась, затем вернулась, залезла в холодильник. – Есть котлеты с макаронами. Борщ. Ты что будешь?

– Кофе.

– Да? Слушай, Паша, а давай маленько выпьем, а? У меня тут водочка имеется початая. Слегка, с устатку и от стресса. Хочешь, соком разбавим или колой.

– Можно.

Мы махнули, и Зоя довольно споро стала сервировать стол.

– Для борща и впрямь поздновато, а от котлеток моих не отказывайся. Не из какого-нибудь фарша покупного, я сама верчу и, как положено, половину говядины кладу, половину свинины. Иные еще баранину добавляют, но я считаю, это уже загиб. Слишком хорошо, как говорят, тоже плохо.