Страница 8 из 18
Он с трудом достал связку ключей и два раза уронил их в лифте, проклиная свои трясущиеся руки. Интересно, Татьяна уже приехала? Может, будет лучше, если он выйдет на улицу и проследит, пока она первой не войдет в подъезд? Нет, уже поздно, двери лифта открылись, и он оказался на этаже.
Проснувшийся зверек уже яростно верещал внутри, обсыпая Рому всевозможными обвинениями.
Ключ долго не хотел попадать в скважину, и сделал это лишь с пятого раза. Клик! Дверь тихонько открылась, и Роме стала видна темная часть коридора. Прежде чем войти, он глубоко вдохнул воздух. Ничего необычного, обычный домашний запах, к которому он привык с пеленок. По крайней мере, разложением пока не пахло… Заметно приободрившись, он толкнул дверь и вошел внутрь.
Какое-то время он стоял не в силах пошевелиться, приказывая себе взять себя в руки. Глаза не мигая были устремлены на кресло. Оно было пустым.
Дзынь! Лишь спустя несколько секунд до Ромы дошло, что из ослабевших пальцев выпали ключи. Он включил свет и размеренно, как робот, подошел к пустующему креслу. Несколько раз моргнул, все еще не веря своим глазам.
Деда не было. Не было, и все.
Вдруг мозг кинжалом пронзила мысль: Анна Семеновна.
Анна Семеновна, эта вездесущая старушенция, наверняка она ошивалась тут все время, беспрестанно названивая им в квартиру, и все-таки забила тревогу!
Почему-то от этой мысли ему стало легко, будто гора с плеч свалилась. Господи, ну конечно! Он словно воочию видел, как эта деловая бабулька, устав долбиться к ним в дверь, в считаные секунды оповестила всех, кого только можно, местную милицию, МЧС и ФСБ, и вот в квартиру заходят санитары, крепкие парни с каменными физиономиями, грузят деда на носилки, участковый составляет акт, понятые перешептываются… дверь запирают…
Стоп, а вот тут загвоздка. Дверь-то он открыл своим ключом. Дубликат был только у матери, у Татьяны ключей не было. Но если бы приехала мать, то он в любом случае понял бы это… хотя бы по духам, которых у нее бесчисленное множество.
Какой-то слабенький голосок еще продолжал нерешительно настаивать, что мать могла поехать в морг или еще куда, но Рома уже и так все понял: дверь не открывали ключом. И не вскрывали, иначе осталась бы печать участкового. Он был уверен, что дверь вообще не трогали с тех пор, как он захлопнул ее в пятницу вечером.
Тогда… Где труп?!
Шатающейся походкой Рома обошел всю квартиру, про себя догадываясь, что ведет себя как настоящий кретин – в самом деле, можно подумать, что как только он уехал на дачу, дед преспокойно встал с кресла и, насвистывая, пошел уничтожать приготовленные Ромой бутерброды, посмеиваясь над доверчивым внуком, типа, клево я его разыграл?!
Он остановился перед туалетом, вспоминая видение на даче. Зажмурился, считая про себя до десяти, на ощупь открыл дверь и лишь после этого открыл глаза. Чисто.
Он зашел на кухню и машинально включил телевизор. Передавали какой-то очередной сериал про бравых оперативников, которые с неутомимой лихостью обезвреживали жестокую мафию.
Что происходит? Во имя всего святого, что ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ???
«В тебе нет ничего святого, – усмехнулся знакомый внутренний голос. – Так что даже не заикайся о святости…»
Может, все это сон? Может, дед и не умирал вовсе? Но тогда где он? Старик не выходил наружу почти три года, даже в гости к этой гребаной Анне Семеновне, хотя дойти до нее было раз плюнуть – всего-то подняться на этаж выше. ГДЕ? ГДЕ ДЕД ИЛИ ЕГО ТЕЛО???!!!
Он взглянул на часы. Черт, встали. Он отлично помнил, что в Москву они въехали около половины седьмого, сейчас почему-то было шесть. Он уставился в экран телевизора и смотрел до тех пор, пока не почувствовал, как глаза застилает странный туман. Он потер глаза, но туман не исчезал, наоборот, стало еще хуже, и это испугало его.
Как во сне, он пошел в ванную, по дороге нечаянно скинув на пол зачерствелые бутерброды с колбасой. Пока он тащился к ванной, он почувствовал, что у него стали сильно болеть икроножные мышцы, будто он приседал со штангой.
Боже, что с ним?
Он подошел к зеркалу и долго не мог понять, что это за сероватое размытое пятно перед ним. Он потер зеркало, побрызгал на него водой, снова потер, но картинка не изменилась. Паника теплым комком подступила к горлу, и Рома с ужасом понял, что он слепнет.
Едва сдерживаясь, чтобы не закричать, он вернулся на кухню и посмотрел на экран телевизора. То же самое, что-то расплывчатое и бесформенное, он прекрасно слышал голоса, но абсолютно ничего не видел.
Слезы потекли по его лицу. Рукой он нащупал коробки с зефиром, которые купил полчаса назад. Сорвал дрожащими пальцами (они почему-то стали плохо повиноваться ему) целлофановую упаковку и, глотая слезы, стал запихивать в рот зефир. К нему постепенно приходило страшное осознание происходящего, и его охватил такой животный страх, что он даже не мог произнести ни слова.
Он медленно встал, сгорбленная, трясущаяся фигура, и мелко засеменил в комнату, выставив вперед руки, как лунатик; он щупал стены, так как глаза его видели только слабые очертания предметов. Он шел туда, где висел военный китель. Его военный китель.
Когда он вернулся на кухню, по дороге набив кучу шишек, начались новости, после них – «Дежурная часть».
Он немного успокоился. Отчасти этому способствовал зефир, который он поглощал с удивительной скоростью. Он ел и слушал новости. Конечно, это все дурной сон. Как тот, что он видел на даче.
Какой-то мерзавец изнасиловал двух десятилетних девочек. Насильника поймали, он дает показания.
В Ульяновске за получение взятки задержан мэр города.
На Ярославском шоссе произошло серьезное ДТП, погибло четверо молодых людей. В семь утра автомобиль «Форд Эскейп» вылетел на встречную полосу и врезался в бензовоз. У водителя и пассажиров «Форда» шансов выжить не было, их тела обгорели настолько, что их едва опознали. Жертвы – студентка МГИМО Жанна Коляева, вторая жертва – водитель, сту…
Рома не стал слушать до конца, судорожным движением выключив телевизор (он не видел кнопку, но помнил, где она расположена), после чего издал нечеловеческий вопль. Швырнул пульт, услышав звон разбитого стекла. Наверное, он попал в окно.
Теперь он понял, почему так испугалась Жанна, там, наверху, когда посмотрела в зеркало. Потому что она видела себя в объятьях не Ромы, а… а…
Он стал задыхаться, сердце колотилось, как смертельно раненная птица, неравномерно и какими-то грубыми толчками. Ему нужны какие-то лекарства. Но какие? Он никогда не интересовался, что принимал дед…
Рука автоматически нащупала еще одну зефирину, и он медленно отправил ее в сморщенный рот. Зефир в шоколаде, самое лучшее лекарство, мать его… Он с трудом встал, чувствуя, как непрочно держат его ноги. Только сейчас он осознал смысл выражения «ватные ноги». Он словно был мостом с подпиленными сваями, который того и гляди рухнет.
Резко закололо в боку, и он понял, что пора облегчиться. Шаркая ногами, он зашел в туалет и без сил плюхнулся на унитаз, даже толком не успев до конца спустить штаны с трусами. По ногам потекла горячая моча, стекая на пол. Татьяна будет ругаться. Он всхлипнул, каким-то неосознанным движением сунул в рот измученные артритом пальцы и слизал с них остатки шоколада. Боже, ноги, его ноги, он совершенно не чувствует ног!
Он попытался встать с унитаза и не смог. Где-то вдалеке раздался странный звук, но он смог разобрать, что это звук открываемой двери. Кто-то пришел!
Он снова предпринял попытку встать, и снова она не увенчалась успехом. Господи, скорее бы кто-нибудь помог ему! Только вот кто это? Татьяна? Она что-то сегодня говорила про больных родителей… Рома? Он очень любил внука, но в последнее время тот стал избегать его. К тому же сегодня его день рождения, наверняка он убежал к своим друзьям…
– Это я! – услышал он голос внука. Боже, какое счастье… Поскорее бы…
– Дед, я пришел! – снова крикнул Рома, и он услышал шаги. Он открыл рот, чтобы сказать внуку, что он здесь и не может подняться на ноги, но у него словно отнялся язык. Вместе с ногами, черт бы их подрал.