Страница 2 из 12
Веретенников попрощался с Тестовым и пошел на кухню, а знаменитый ресторатор направился к двери столовой, вероятно, на выход. Но я бросил недоеденный окорок, вскочил, с шумом отодвигая стул, и перехватил Тестова у самых дверей:
– Иван Яковлевич! Погодите!
Тестов остановился и бросил в мою сторону хмурый взгляд. Вспомнит или нет? – подумал я. Но, вероятно, он вспомнил, потому что брови его вернулись в обычное положение и в мою сторону был сделан короткий кивок.
– Господин Гиляровский? – спросил Тестов, когда я подошел. – Если не ошибаюсь, Владимир?..
– Алексеевич, – докончил я. – Вот, зашел поужинать, а мне говорят, горячего нет и не будет, потому как повар ваш дает показания в полиции.
Тестов помрачнел – ему явно было не по нраву, что я вот так с ходу взял быка за рога и вторгся в его дела.
– Это недоразумение, – сказал он официальным тоном. – Михаила Ивановича опрашивают как свидетеля.
Кроме того, что мне несколько минут назад разболтал официант, я ничего не знал о произошедшем, но Тестову-то это было невдомек! И я решил схитрить.
– Разве не его подозревают в отравлении? – спросил я невинно. – Поверьте, Иван Яковлевич, лично я совершенно уверен в том, что ваш повар ни в чем не виноват. Ведь это повар из вашего ресторана, а все мы знаем, как вы организовали дело и каких поваров держите! И какое качество продукта идет на ваши яства, Иван Яковлевич, – это всем хорошо известно! Так что случайное отравление гнилым корешком я отметаю сразу. Но тогда получается, что Столярова, коннозаводчика, отравили намеренно. По какой-то пока неизвестной причине. И понятно, что полиция в первую голову подозревает повара. Вашего Михаила Ивановича.
Тестов молча смотрел на меня, не отвечая.
– Повар может оказаться совершенно ни при чем, – продолжал я. – Но уже сам факт того, что его допрашивали в полиции по делу об отравлении…
Я внимательно посмотрел на ресторатора. Мало ли что болтал официант, поэтому я специально несколько раз намекнул в своем монологе на криминальный характер события, и ни разу Тестов меня не поправил. Значит, купца действительно отравили. Он не умер от апоплексического удара, не подавился косточкой – то есть умер неестественной смертью.
– И что? – спросил наконец Тестов, ожидая, что я продолжу фразу. – Что вы так на меня смотрите, Владимир?..
– Алексеевич.
– Я помню, – ровно сказал ресторатор. – Владимир Алексеевич. Ну, допрашивали. Ну и что?
Я пожал плечами.
Тестов нахмурился, и лицо его сделалось вдруг жестким. Теперь он совсем не походил на того человека, каким я привык видеть его раньше, когда он на минуту показывался в одном из двух залов своего ресторана.
– Уж не предупреждаете ли вы, Владимир Алексеевич, что собираетесь написать материал в газету и выставить меня в невыгодном свете? Сделать несколько гнусных намеков на возможную виновность моего повара? В какую игру вы играете, господин Гиляровский?
Я тоже отбросил вежливость:
– Какую статью я напишу, это решать мне, Иван Яковлевич. Однако до сих пор я обманывать читателя не приучился. Так что если и напишу, то – правду.
– Какую правду? – спросил Тестов. – Что вам такое известно?
– Не скажу. Но что известно – то уж мое!
Ресторатор фыркнул и огляделся по сторонам.
– Бог вам судья, Гиляровский, не знаю, что вы вдруг на меня насели! – произнес он раздосадованно. – У меня и без вас хлопот – полон рот. Что вам надо?
– Вы были вчера здесь? – спросил я мягче.
– Приехал к разбору шапок. Меня вызвал Веретенников, когда появилась полиция и захотела увезти повара с собой. Он упросил следователя подождать, пока я не приеду и не узнаю сам о судьбе своего человека.
– Следователь вам назвался?
– Да. Некто Архипов.
Какая удача! Оказывается, дело попало к моему старому знакомому, следователю Сыскного отдела Захару Борисовичу Архипову!
– Вы знаете его, Гиляровский? – спросил Тестов.
– Знаю.
Он удивленно взглянул на меня:
– И каков же он?
– Вам повезло, Иван Яковлевич, – ответил я. – Если делом занимается Архипов, то это… это хорошо. Архипов умен, наблюдателен, и… он человек.
– «Он человек»… – пробормотал Тестов, чуть ссутулившись, как будто позволив себе расслабить скованные напряжением плечи. – То есть он не бездушная машина?
– Нет.
Ресторатор кивнул:
– Это хорошо. А как давно вы его знаете?
– Пару раз даже приходилось попадать с ним в переделки.
– У вас дружеские отношения?
Я аж крякнул от вопроса. На самом деле нас с Архиповым действительно связывали почти дружеские отношения. Почти. Но ни он, ни я старались не выносить эти отношения на чужой суд, потому что в его окружении, как и в моем, эта дружба выглядела бы не только странной, но и предосудительной.
– Ну… – осторожно сказал я, – назовем это доверительными рабочими отношениями.
Тестов насмешливо посмотрел на меня, и я вдруг подумал, что мой ответ можно расценить как определенное признание.
– Ох, нет, Иван Яковлевич! Если вы только подумали, что я сотрудничаю с полицией, то уже нанесли мне оскорбление.
– Я ничего такого не подумал, – спокойно ответил Тестов.
– И хорошо, что не подумали. На самом деле я консультировался у Архипова по нескольким запутанным преступлениям, а один раз даже участвовал с ним в задержании опасного преступника. С погоней, стрельбой и так далее.
Тестов кивнул. Он явно обдумывал какую-то важную мысль. И я даже понимал, о чем он думает. Мне следовало только подтолкнуть его к решению.
– Я, безусловно, завтра же утром съезжу в Малый Гнездниковский перулок, к Захару Борисовичу, и попрошу рассказать мне подробности дела, если, конечно, это не будет противоречить интересам следствия. Впрочем, вероятно, вашего повара уже выпустят к тому времени, и вы все узнаете от него.
Тестов кивнул. Ну же, подумал я, давай, Иван Яковлевич, тебе ведь тоже должно быть интересно, что там думает следователь? Ну попроси меня затем приехать к тебе и поделиться услышанным! Цепляйся на крючок, дорогой мой Тестов, чует мое сердце, мы скоро станем свидетелями интересной истории!
Иван Яковлевич молча протянул мне свою сухую руку с ухоженными ногтями, пожал мою, протянутую в ответ, кивнул и вышел из столовой.
Ах же ты, старый черт! Ну, ничего, еще не вечер!
Впрочем, вечер действительно уже перешел в ночь, и мне было пора возвращаться домой. Я взял салфетку и тщательно вытер губы – чтобы от меня не пахло окороком. А потом сжевал еще и веточку петрушки, чтобы окончательно отбить запах.
Если уж и голодать, то на полный желудок!
Оглянувшись, я увидел давешнего официанта, который снова торчал у двери в кухню, явно борясь с дремотой, и, подозвав его, попросил счет. Расплатившись, я спросил, где тут телефон. Официант проводил меня в специальную комнату, где на чайном столике стоял аппарат, и вышел, тихо притворив дверь. Я уселся в уютное кресло, снял рожок и несколько раз нажал на рычаг. Наконец в раструбе послышался голос телефонистки. Я попросил междугородний звонок и назвал петербуржский номер Александра Валентиновича Амфитеатрова, главного редактора газеты «Россия», в которой заведовал московским отделом. Наконец телефон ответил голосом Амфитеатрова.
– Александр Валентинович! – громко сказал я. – Вы ведь еще не спите?
– Нет, – ответили из аппарата. – Кто это?
– Это Гиляровский.
– Здравствуйте, Владимир Алексеевич. Что-то случилось?
– Я сейчас в Купеческом клубе. Похоже, вчера тут произошло убийство.
Амфитеатров немного помолчал.
– Это вы про вчерашний случай? – спросил он наконец.
– Именно!
– Разве он умер не своей смертью?
– Определенно нет!
– Интересно.
– Похоже, что его отравили, – сказал я, доставая из кармана отцовскую табакерку и помещая ее перед собой на столик.
– Кто? – спросил Амфитеатров.
– А вот это вопрос!
– Решили тряхнуть стариной?
Я открыл крышку табакерки и захватил щепоть табаку.