Страница 25 из 27
Когда я очнулся, то, к собственному удивлению, находился не в тюремной камере, а лежал на мягком ковре. Я пошевелил руками и не обнаружил ни цепей, ни верёвок. Даже спрятанный в рукаве нож остался при мне. Это смахивало на неуважение, даже обыскать не удосужились, посчитали безвредным. Я таких оскорблений не прощаю.
— Очухался наконец-то, — прозвучал женский голос. — Я уж думала, Инс тебя слишком сильно приложил.
— Всего лишь череп проломил, пустяки какие, — буркнул я. Если бы не регенерация, я бы уже не очнулся.
Я поднялся с пола и посмотрел на правительницу. Это её тело я тоже уже видел на площади. Интересно, у неё их только три или есть ещё?
— Надеюсь, теперь мы сможем поговорить как цивилизованные… существа. Без размахивания примитивными острыми железками, — предложила она.
— А разве нам есть о чём разговаривать? Я пришёл сюда только за своей женой.
— Она ведь тебе не жена, — возразила правительница. — Я заглянула в твою память, пока ты был без сознания.
— Тогда нам тем более не о чем говорить, — пожал плечами я. — Ты и так всё знаешь. Мы здесь оказались случайно и не представляем для тебя ни интереса, ни угрозы. Отпусти Мирэ, и мы покинем твой город.
— О, ты себя недооцениваешь, — усмехнулась правительница. — А как же пророчество?
— А что ты знаешь об этом пророчестве? Лично мне почти ничего не известно, и в моей голове ты вряд ли могла почерпнуть что-то полезное на эту тему.
— И снова ты не прав. Кое-что о пророчествах я из твоих мыслей узнала.
Пророчествах — во множественном числе? Этого ещё не хватало! Похоже, моё появление в этом мире не предсказывал только ленивый. Я, конечно, не страдаю манией величия — я ей наслаждаюсь, но это уже перебор.
Правительница подошла к письменному столу, выдвинула ящик и достала книгу. В центре обложки был вделан серебряный медальон, гравировка на нём изображала змею, обвивающую расколотое на две половинки сердце. Я открыл книгу и небрежно перелистал страницы. Как и в той книге пророчеств, которую показывал мне Сейдж, письменность была мне совершенно непонятна. Нашлась и гравюра — отличающаяся от той, что была в книге Сейджа. На этой у мужчины не было в руке трёхгранного клинка, а из-за плеч торчали рукояти двух парных мечей. У стоящей рядом с ним девушки на щеке чётко различался шрам, а на поясе висел свёрнутый кнут, рукоять которого украшала голова змеи.
— И что тут написано? — поинтересовался я. — А то я малость неграмотный.
— Этот язык в наше время не понимает почти никто, — улыбнулась правительница. — Это письменность драконов. Мне удалось кое-что расшифровать. В общих чертах, всё сводится к тому, что сын этой пары должен уничтожить мир.
— Бедный ребёнок, по одному пророчеству ему надо спасать мир, по другому — уничтожать. Конечно, можно сначала спасти, а когда неблагодарное человечество награду зажилит — уничтожить…
— Хм, в таком ракурсе я на ситуацию не смотрела, — удивилась правительница. — Хотя о втором пророчестве я узнала только сегодня.
— Ход моих мыслей ты бы всё равно не поняла и за пару веков, — отмахнулся я. — А что за драконы это писали? Лорды Драконы?
— Скорее это оЛордах Драконах, — поправила она. — А драконы… ну, обычные драконы, судя по обложке — Клан Змеи.
Я кивнул, сделав вид, будто её слова что-то объяснили.
— Так что тебе от меня-то надо? Хотела помешать сбыться пророчеству об уничтожении мира? Как видишь, по другому предсказанию мир как раз таки погибнет, если я не приложу… хм… руку.
— Я что, похожа на какого-нибудь наивного олуха-рыцаря, малюющего на своём щите знак солнца и бросающегося в битву со злом во имя света предвечного? — вскинула брови правительница. — Возможность уничтожить мир, знаешь ли, неплохой аргумент при захвате власти.
— Ничего подобного, — усмехнулся я. — Для этого надо доказать, что у тебя такая возможность есть. А способность уничтожить мир целиком, вовсе не гарантирует умения устраивать локальные разрушения. На слово же никто не поверит, тем более что каждый будет считать, что уж его-то минует чаша сия, пусть разбираются те, кто поближе и кому больше всех надо. Но и это не самое главное. Ты не учла самой важной детали — тебе ведь нужен мой сын, предсказанный пророчеством, а я в неволе не размножаюсь.
— А кто тебя неволит? Я хотела предложить равноправное партнёрство. Будешь моим консортом.
— А как насчёт Мирэ?
— Она ведь не слишком-то к тебе благосклонна, что препятствует исполнению пророчества. Но, как ты, наверное, знаешь, я могу подчинять чужие тела, переселять в них своё сознание. Так что ты получишь её, а я получу погубителя мира.
— Не пойдёт, — отрезал я. — Мне нужна Мирэ, а не её тело с твоим сознанием.
— Для пророчества это неважно, — отмахнулась она.
— Да плевал я на пророчество! И на власть над миром или его гибель тоже плевал!
— Не хочешь добровольно — могу и заставить! За несколько веков я многое узнала о пытках…
Выходит, подчинить моё сознание она не способна. Хоть одна хорошая новость, и на том спасибо. А пытки — нашла, чем пугать, на мне же всё зарастёт.
— Я не боюсь физической боли, — пожал плечами я. — Она ничего не значит, это всего лишь реакция организма, предупреждающая о возможности повреждения тела. А поскольку раны на мне заживают быстро и без следа, боль утрачивает свою функцию, и игнорировать её не составляет труда.
Я прошёл к столу и взял нож с тонким лезвием, предназначенный, видимо, для разрезания бумаги. Зажав рукоять в правой руке, я ударил по острию левой ладонью, пробив её насквозь.
— Самообладание на высоте, — кивнула правительница. — А если я буду пытать твою возлюбленную?
— Тогда никакие солдаты или стены не помешают мне добраться до тебя и перегрызть горло!
— Пустые угрозы, — отмахнулась она. — Это не впечатляет, как и прочая показуха. Думаю, сдирание кожи ты воспримешь менее спокойно, чем протыкание руки. Ты ещё не ощущал настоящей боли…
Я рассмеялся.
— Физическая боль — ничто. А знаешь ли ты, что такое боль разочарования, боль предательства, боль потери любимого человека? Боль душевная гораздо страшнее физической. Ты не представляешь, как болезненно ощущение одиночества, непонимания окружающих, неспособность найти подходящее для себя место в мире, который живёт по чуждым тебе правилам…
— Пожалеть тебя предлагаешь? — фыркнула она.
— Ничуть. Всё что нас не убивает — делает сильнее. И после всего, что я пережил в жизни, тебе не запугать меня банальным вырыванием ногтей. Если я не сломался до сих пор, то уж здесь и сейчас подавно не сдамся. Этот мир мне гораздо ближе, тут я могу делать что захочу, и никто мне не помешает, а попытка это сделать дорого обойдётся.
— Пустые слова.
— Загляни в мой разум и убедись, — предложил я. — Если не боишься.
— Хорошо. Смотри мне в глаза.
Я встретил её взгляд и сразу почувствовал чуждое присутствие в моём сознании. Повелась на такую примитивную уловку! Я ей не какой-нибудь средневековый болван, который при столкновении с существом, способным читать мысли, сразу испачкал бы портки от страха. В моём мире телепатов, правда, не водилось — во всяком случае, официально их существование никогда не признавалось, — но фантастических историй о них было написано множество. И что такое ментальная атака я знал прекрасно. Уж я покажу ей боль!
У каждого бывают в жизни такие моменты, когда кажется, что душа рвётся в клочья и готов разбивать кулаки об стену, чтобы заглушить хоть чуть-чуть душевную боль физической. У кого-то больше, у кого-то меньше, как повезёт. Большинство это переживают и приобретают некоторую психологическую устойчивость, умение побороть эту боль, запереть её в глубине сознания и не выпускать. Те, кому это не удаётся, кончают жизнь самоубийством. Но одно дело пережить такие ситуации несколько раз по отдельности, а совсем другое — ощутить всё это одновременно, разом. Вряд ли хоть кто-то сумеет выдержать подобное.