Убить Рудольфа

– Зачем дарить? – восклицает он. – Обменяем на время.

– Это как? – удивляюсь я.

– Будем проституток водить, когда домой не получается. А к скелетону в подарок каждый раз пару бутылок «беленькой» проставлять.

Дачный дед на такое предложение не согласился, но все же пообещал, что берданку будет давать на время и за магарыч, плюс – в его огромном саду отстреливать ворон, раз уж будет выдавать… на время.

Вышло как-то само собой. Дед перебрал беленькой и отключился.

– Предложения есть? – многозначительно сказал Макс. – Тогда предлагаю отправиться на заброшенное кладбище отстреливать призраков.

Здоровенный фотоаппарат я всегда таскал с собой на случай интересного снимка прямиком в местную газету.

До того момента, когда наступит полная жопа – темнота, нам надо определиться по могилам, над какими из них появится нечто. Мы пробираемся среди могил по узенькой тропинке. Двое дуралеев.

– Мы присутствуем при конце Света, – шепотом говорит Макс. Я сглатываю слюну и оглядываюсь. – Бабки говорят, что просто так позже полудня здесь не стоит появляться.

Я спрашиваю:

– Происходящее вокруг нас не настораживает?

– До определенного момента – да, – отвечает Макс, – но нужно закалять силу воли и поэтому мы здесь.

– Волю?

– Для закалки.

Что в голове у Макса?

Макс начинает прикалываться и нагнетать обстановку словами типа персонажа Фредди Крюгера.

– Я вижу перед собой двух тупых чуваков, которые коптят землю своей живой плотью, – говорит он низким голосом, и его взлохмаченная копна волос, как у Роберта Смита, напоминает гнездо кукушки.

Представьте, что вы охотитесь на призраков в темную ночь на заброшенном кладбище вблизи пригородного шоссе.

– То, что мы пришли сюда, это любопытство? – провоцирует вопросом Макс. – Нет, испытание для нервов! Мы идем по кладбищу. Мы идем по кладбищу в темную ночь. Тут среди заброшенных могил и покосившихся крестов, истлевших имен и прочих нечистостей, по-настоящему леденящих историй мертвецов, мы отыщем призрака. Ты сфотографируешь его, когда раздастся выстрел.

Наше приключение я оцениваю новеньким «автовазом», такую цену Макс не назовет, он меряет ее количеством телок, которыми гипотетически можно набить салон машины.

– Железный разум и железная воля! Железный разум и железная воля в веках были у римских легионеров, – потом поправляется и уточняет, – Это девиз итальянских фашистов. – (Макс полиглот, иногда такие перлы выдает).

– К черту дохлых фашистов! – огрызаюсь я.

Вдруг где-то совсем рядом протяжно завыла собака. От неожиданности на спине сквозь одежду проступил липкий пот. И тут в темноте мы оба отчетливо услышали клацанье зубов

Оборотень! В этот момент над могилой в пяти шагах от нас появилось слабое свечение. Я прижал фотоаппарат к груди обеими руками и начал пятиться назад, но зацепившись за корягу боком, упал в липкую грязь.

– Валим!!! – заорал Макс и, выпалив в воздух из берданы, пустился наутек, а я за ним.

Однажды, когда я с моими знакомыми проходил ночью по Малой Морской, пред нами промчалась огромнейшая крыса, прямо хряк какой-то. Никто не хотел упустить возможности покуражиться над такой тварью, и мы бросились в погоню за ней. В это время из припаркованной машины напротив раздались сигналы антиугонного устройства. Через минуту в нашу сторону посыпались выстрелы из «травмата». Пули засвистели над головами. Все бросились врассыпную. Хорошо было бы вернуться и наказать этого ковбоя, сунуть его головой в мусорный бак так, чтобы его ноги торчали, как семафорины – «огурцы на брезентовом поле», но, по ироничному стечению обстоятельств, наша компания сама уподобилась удирающей крысе, шмыгнувшей в подворотню. Иногда полезно побывать в чужой шкуре. Это делает нас мудрее, чёрт его знает, каким местом.

2015 год

Ты уже дома? С тобой можно общаться? Ты все еще хочешь молока? И не повредит ли это мертвой Спэнси – бедняжке, угодившей вчера под колеса грузовика?! Ответь мне, пожалуйста! Это важно для нас обоих! Не могу понять твоих намерений, они посылаются кем-то извне и беспокоят меня поздним вечером. Если так будет продолжаться и дальше, я не смогу больше прийти к тебе на помощь, потому что мое сознание будет парализовано страхом тьмы, окутывающей со всех сторон, сгущающейся вблизи вековых деревьев. Но это не попытка рассказать тебе страшную историю… Попытка позвонить тебе вчера окончилась безнадежным провалом в памяти, и я уже не знаю, что с тобой делать. Прошу еще минуту, выслушай меня прежде, чем примешь решение! Я не успел рассказать тебе одну леденящую душу историю…

У меня был балахон «Misfits», подарок от одной поклонницы. Когда мне хотелось побыть одному, я одевал его наизнанку и так бродил по городу в надежде найти еще хоть одно схожее с моим сердце. Но оно все не находилось, и каждый раз я в отчаянье запирался в моей комнате и в полночь при горящей церковной свече начинал нашептывать заговоры. Однажды я уснул прямо во время ритуала. Не пойму, был ли это сон или приступ полуночного лунатизма... Я только помню, что шел по улице, потом свернул в знакомый переулок. У меня был ключ, этим ключом я открыл дверь, на которую мне указал демон. Она спала, тихо и безмятежно. Что меня возбудило, так это ее шея, нежная и кроткая как у лебедя. Нет, я вовсе не хотел делать ей больно…

Когда я проснулся, то первое, что мне пришло на ум, это несбыточность и непонимание всего происходящего. Солнце светило так ясно и чисто, но… Почему мои руки были в крови?

Синдром нарушения сна – одно из самых загадочных состояний природы человека. Думаю, во всем виноваты паразиты – глисты, но не только они одни, я знаю чувака, у которого мозг захвачен спорами грибов. Мы считаем, что нам повезло с такими антидотами – точняк не угодишь в тоталитарную секту.

У людей развивается привыкание к депрессиям, вырабатываются фобии... Спросите себя, к чему все катится? Мы позиционируем себя винтиками в системе механизма: растопить Антарктиду, пробурить Землю насквозь, открыть все тайны с телеведущей и заглянуть в ее ящик Пандоры. Я хотел убить всех крыс, которых не в силах изгнать итальянский Папа. Я хочу, чтобы окружающее перестало колбасить своим враньем.

Кэт, ты не представляешь, как я сейчас тихо злюсь оттого, что в этот самый момент сосед надрывным писклявым голоском рассказывает своей носатой жене очередную порцию фарша из «зомбиящика».

Мне это не ново. Мои родители по утрам всегда обсуждали вечернюю ленту новостей, а за обедом мой отец произносил коронную фразу: «Жизнь хороша, и жить хорошо, а иначе пища не даст силу мышцам!». Моя мать с утра и до вечера напоминала: «Никогда не забывай мыть руки с мылом перед едой!». За долгую семейную жизнь они так и не поняли, что государство притворно надевает на двойников в зеркале маскарадные маски Коломбины и Пьеро.

Чувака с грибными спорами зовут Фрэд-химик. Полнолуние, пятница. Вообразите себе, что нефть закончилась, и до тех пор, пока не будет восстановлен агрокомплекс, всем придется в обязательном порядке жрать ГМО тоннами. Ну или представьте, что возле бизнес-центра началась «большая охота» за случайно угодившей в город и заблудившейся свинкой.

– Что ты так печешься об этих несчастных, правда? – спрашивает Фрэд. Я киваю головой.

Вот поэтому ноги несут нас туда, на попутной машине мы добираемся до мусорной свалки. Там, среди гари сжигаемых отходов и прочих «ништяков», посреди выброшенной мебели, гниющего тоннами картофеля и дрожжевого плесневелого хлеба мы найдем доказательств больше, чем может найти дотошный журналист, откомандированный за правдой.

– Отбросы, – говорит Фрэд сквозь медицинскую повязку, – мусор и бомжи – отбросы общественного потребления, самый прибыльный бизнес в карманах чиновников.